Ступени в вечность - Минич Людмила - Страница 47

Тёмный, он всюду. Даже в Храм Табалы свои руки протянул. Скорей бы от него избавиться. И поменьше думать про него.

— Да, — вспомнила Маритха. — Мы же отправимся вдвоём? В эту самую дальнюю дорогу? А то Тангар тут приходил, говорил…

— Я знаю, — улыбнулся Великий. — Он останется твоим хранителем. И в пути тоже.

— Но к чему его… его, — искала она слова, — крошечная сила, если есть ты?

— Это не только для тебя. Большей мерой это для него самого.

— Как это?

— Пойми, Маритха, его гложет вина. Плохое чувство для сильного человека. Тангар не мог осилить того, что я взвалил на его плечи, но ни ему, ни мне не станет легче от, этого признанья. Вина Тангара не так уж велика, но ему она кажется огромной. Дай пройти ему этот путь с тобою рядом. Как только он решит, что больше ничего тебе не должен, то вернётся исцелённый.

— Так скажи ему все это! Что нет его вины. Я не вынесу ещё и этого сверх всех тягот жизни!

— Отказывая в помощи ему, ты не даёшь Бессмертным помочь тебе.

Маритха прикусила язык.

— Помнишь, как хранители сошлись с горакхом посреди пустоши?

Девушка кивнула. Она хорошо помнила тот день.

— Там погиб один. Из хранителей. Его горакх разорвал. А ведь ты мог прогнать его так же просто, как того, второго, — прошептала Маритха.

— Это правда. Но если бы это сделал я, что досталось бы хранителям? Я немного облегчил им дело, но никто, кроме тебя и Аркаиса, этого не заметил. Каждый делает своё дело, и тем он велик. Горакх был заботой Тангара и его людей, и не в первый раз. Пусть так и будет впредь. Не лишай его смысла существования. И ещё… его сила, хоть и небольшая, тоже пригодится.

Маритха помотала головой, отгоняя лишние мысли. Ничего не поняла, ну и ладно. Раз Великий сказал — пускай будет Тангар, значит, пускай он будет.

Скоро в дорогу, надо только дождаться. И тогда прочь из Табалы, от Расселины, от здешних злых людей, так взъевшихся на Маритху.

Вскоре после ухода Раванги за ней пришли, и Маритха с радостью убралась из опостылевшей пещеры в новое пристанище, откуда можно увидеть Первое Солнце.

Однако прошла всего одна ночь, и Маритха поняла: ненавистный Ведатель, который на самом деле совсем не Ведатель, был прав. Одна клетка сменилась другой, И напрасно для неё потеплее протапливали жаровник, напрасно приносили молоко лохматых аинче, напрасно Великий приходил почти каждый день и отогревал сердце Маритхи своим теплом. Он заглядывал ненадолго, и как только Раванга покидал её, все чернело снова, и опостылевшие стены давили ещё сильнее, чем вчера.

Хорошо, что это не навсегда. Скорее в путь! Скорее! Скорее! И все, наконец, закончится! И не надо думать, что за судьба ей достанется, и будет ли ещё кому-то надобность в Маритхе. Не нужно про это думать, нужно гнать эти подлые, опасные мысли. Главное, чтобы к тому времени хоть что-то осталось от её несчастной Нити. Хоть что-нибудь осталось от Маритхи.

Дни ползли бесконечной ленивой чередой. Первое Солнце постепенно превратилось в обычный светлый день, и девушке больше не доставляло удовольствия бесконечное созерцание яркого диска в маленьком окошке. Студёный воздух смягчился в преддверии Времени Пробуждения. Серые камни домов Табалы и голые куски пограничного нагорья, видные из храмового окна, до смерти намозолили глаза.

Дверь открывалась и закрывалась, еду приносили и уносили, храмовые служители приходил и уходили. Их прежние любопытные взгляды сменились молчаливым безразличием. Великий теперь не появлялся по нескольку дней. Васаи всего один раз осторожно проведал её в новой клетке, а потом тоже куда-то запропастился. Тангар носа не казал, Маритхе иногда только голос его слышался из-за дверей. Теперь она бы запросто поболтала даже с ним. Знакомый все-таки. Так ведь и с ума сойти можно.

Тревожные мысли и свежие страхи уступили место скуке и праздности. Тёмный Ведатель, казалось, оставил её. Опасения Раванги не оправдались, Маритха все меньше и меньше думала о том, как бы вернуться обратно. Похоже было, что дорога в сторону таинственной двери на самом деле отрезана. Порою девушка с сожалением вспоминала про свои несбывшиеся надежды… и только. Ненависть и отвращение тут же накрывали её с головой. Соблазн отступил. То ли Тёмный Ведатель был не так силен, то ли ждал, когда, наконец, Маритха из Табалы уберётся, то ли, как и сама девушка, ломал голову над тем, что задумал его противник, а сам таил свои намерения. И стонущие Нити перестали мучить её так сильно. Казалось, все про неё позабыли.

Она днями разглядывала людские фигурки, мелькавшие на улочках, прилежащих к Храму и видных из её окошка, высматривала среди них знакомый, покрытый вязью шарф и страшилась его увидать. Но нет. Он так и не появился, хвала Бессмертным! Он не спешил прийти за Маритхой.

Великий Раванга тоже успокоился и не торопился отправляться в дорогу, на которую полагал так много надежд. Должно быть, все с Бессмертными не мог договориться. На её вопросы он отвечал неохотно, уклончиво, и девушка старалась не подгонять его, вспоминая про своё обещание верить без оглядки. Обещание, данное столь поспешно, стоило ей большого труда. Как можно верить без оглядки, день за днём просиживая в каменном мешке? Пускай даже в мешке с окошком?

Приходя, Великий Раванга даже словом не поминал её недавние страхи, расспрашивал про здоровье, про сны тревожные, про мысли нехорошие. Про жизнь её прежнюю в Ашанкаре тоже не раз говаривали. Как ни поворачивай, а выходило одно: ни в чем её Тёмный не обманул, когда про мать её рассказывал, про старика-Ведателя да про Игана. А мог бы. Мог бы так застращать…

Иногда гость засиживался подольше, однако по уходе его Маритха обнаруживала, что нитка разговора вилась вокруг пустого и ненужного, принося удовлетворение и радость от его внимания, и больше ничего. Сколько раз девушка хотела расспросить Великого про Тархи вместе со всеми его сыновьями, но каждый раз забывала. Как-то сразу из памяти выскакивало, вдруг. Ведь не случайно же? А про мир незримый она что, тоже просто так запамятовала? И ещё много чего такого, любопытного. Не желал он с нею говорить, не желал своим знанием делиться. Самого запретного для неё не пожалел, а чего попроще, выходит, Маритха не заслужила.

— Ты здесь среди Ведателей, — однажды уронил он, поясняя ей своё молчание, и девушке пришлось удовлетвориться.

Не рассказывать же ему, как запросто Маритха обманула Васаи, как ей помогла Серая Сфера, доставшаяся от Тёмного? Да и зачем рассказывать? Неужто он сам не чувствует? А если нет, то и Великий не так уж велик.

В изнурительном бездействии тащились унылые дни.

И вот Раванга возник в её комнатушке посреди темной ночи. Маритха не спала. Как по приказу, открыла глаза, предвкушая приближение большой перемены.

— Пора, — прозвучали долгожданные слова, — собери то, без чего никак не сможешь обойтись. Не нужно суетиться, подумай хорошенько, время есть, — добавил он, видя, как девушка заметалась, роняя и тут же подхватывая свои немногие оставшиеся пожитки. А что брать-то? Узел рос на глазах.

— Бери только то, что сможешь нести в руках. Довольно долго. Там не пройдёт ни тарп, ни аинче. И человеку будет трудно. Лучше с ненужным расстаться сейчас, чем потом потерять все сразу.

Девушка как раз мяла в руках меховую накидку, подаренную ей служителями Храма, красивую, тёплую, шелковистую, отливавшую мягким блеском. Нерешительно взглянув на Равангу, она все же и её впихнула. Узел превратился в небольшой тюк.

— Он не тяжёлый совсем, — пробормотала она, не замечая улыбки Великого.

Взамен её тяжёлого арчаха он принёс здешнюю лохматую одежду. Она легче, больше подходит для такого путешествия, и выделяться Маритха в ней будет меньше. Такие же большие мохнатые сапоги, как носят все в Табале и её окрестностях, и мужчины, и женщины. Скоро девушка превратилась в такого же уродца, как местные хранители. Длинный арчах, путающийся в ногах, не для тех, кто отправляется в дальнюю дорогу по пустошам, да ещё к тому же такой приметный, как у Маритхи, чужой, нездешний.