Выбери любимый жанр

Нэнуни-четырехглазый - Янковский Валерий Юрьевич - Страница 1


Изменить размер шрифта:

1

Валерий Юрьевич Янковский

НЭНУНИ-ЧЕТЫРЕХГЛАЗЫЙ

Нэнуни-четырехглазый - i_001.png

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ВОССТАНИЕ

В дверь комнаты постучали, не громко, но требовательно. Михаил оторвался от учебника и поднялся из-за стола. Старший их группы, студент Доморацкий, вошел быстро и решительно. Плотно прикрыл за собой дверь, приблизился и, глядя в глаза, жарко зашептал:

— Началось! Только что прибыл уполномоченный Центрального Национального комитета. Он поручил передать, чтобы в два тридцать утра все были на площади со своим оружием. Готовься, я бегу предупреждать остальных…

Доморацкий кошкой выскользнул за дверь, и Янковский снова остался один. Он провел рукой по густым каштановым волосам и машинально подошел к висевшему на стене зеркалу. В нем отразилось слегка побледневшее скуластое лицо с живыми чуть раскосыми глазами.

«Началось!» Уж не приснилось ли ему? Нет, на полу еще заметны сырые отпечатки сапог Доморацкого.

Они, польские, литовские и немало русских студентов, ждали этого момента целых сто дней и ночей. Вспыхнувшее одиннадцатого января восстание ширилось и катилось по непокорным землям Польши, Литвы и Белоруссии. Студенты Горецкого земледельческого института в Могилевской губернии очень долго оставались в стороне, хотя все это время незаметно собирали оружие, тайком тренировались в стрельбе и фехтовании…

Михаил Янковский — один из четырнадцати сыновей потомственной шляхетской семьи. В родовом имении Янкувка в свинцовом чехле хранилась грамота, в ней пожелтевший пергамент рассказывал о славпых делах предков. О том, что прапрадед рыцарь Тадеуш Новина в кровопролитной сече с закованными в броню тевтонскими латниками спас от смерти польского короля Лячко, но сам потерял ногу. И в память об этом событии благодарный король пожаловал род гербом «Золотой наголенник»: на голубом поле — золотой шлем с тремя страусовыми перьями, символом храбрости. Под шлемом наголенник со шпорой и палаш, по-старопольски «Новина». Снизу эту композицию замыкала черно-золотая дуга лука. Род Новины слыл непревзойденными стрелками-лучниками.

Дальше грамота рассказывала об участии предков в средневековых крестовых походах. Но то — предки. Сам же Михаил оказался участником похода иного…

Янковский постоял с минуту в раздумье, потом не торопясь снял со стены свою охотничью двустволку, досыпал пороховницу, вынул из сундука кожаный мешочек с отлитыми заранее пулями, начал укладываться. В два часа ночи направился к месту сбора.

Было еще темно, но на площади толпилось уже довольно много людей. Кто-то негромко называл фамилии, подходившим раздавали оружие. Михаил получил заряженный пистолет и сунул его за пояс. Человек с пышными темными усами велел всем построиться. Капитан генерального штаба, недавний адъютант Виленского генерал-губернатора Людвиг Звеждовский (повстанческая кличка Топор) обратился к собравшимся:

— Панове, из-за предательства и начавшихся арестов боевые действия пришлось начать значительно раньше намеченного срока. Это осложнило дело. Мы не успели как следует подготовить сельское население, не смогли со брать необходимого количества современного оружия. Помощь из-за границы задерживается: Австрия и Пруссия не решаются оказать содействие, боятся разгневать нашего тирана-царя…

Все слушали, затаив дыхание. Чувствовали: сейчас решается их судьба, надвигается что-то огромное и неотвратимое.

— Однако немало деревень Северо-Западного края, — продолжал Топор, — примкнуло к восстанию. Люди сами куют в кузницах пики и косы и идут с ними в бой. Их так и зовут — «косинеры». А пока наша главная опора — шляхта,[1] интеллигенция и мещане-ремесленники, но у них в основном лишь охотничьи ружья, шашки да пистолеты. Правда, кое-что из казенного оружия отбили в стычках с гарнизонами и полицией. На днях мы ждем пароход из Лондона. Он везет к берегам Литвы партию армейского оружия. Но за это оружие надо платить золотом. И от Центральный Национальный комитет ставит перед нами задачу: завладеть институтом и казначейством. Мы должны захватить царское золото, чтобы им оплатить приобретенное за границей оружие. Задача ясна?

— Ясно-о…

— Тогда все, панове. Проверить и зарядить оружие! Топор разбил людей на два отряда. Один, под командой своего помощника Косы, послал на институт, второй повел на казначейство сам. В этой группе оказался и Михаил. Чуть светало, когда они окружили кирпичное казенное здание. Но часовой не спал.

— Стой, кто идет? Стой, стрелять буду! Звеждовский крикнул:

— Солдаты, не стреляйте, послушайте. Мы пришли за царским золотом, оно нужно для вашей и нашей свободы. Сдавайтесь и выходите без оружия, вас не тронут…

Но в ответ прозвучало хриплое — «огонь!» В окнах на мгновение вспыхнули желтые огоньки, грохнул залп. Охнув, замертво упал на землю стоявший рядом с командиром Доморацкий. Звеждовский скомандовал:

— Пока перезаряжают, вперед, под степу!

Михаил кинулся вперед и встал под окном казначейства, не зная, что делать дальше.

— Стреляй в окно, или тебя убьют! — приказал Топор. Направив дуло в темный проем, Михаил разрядил пистолет.

Несколько человек ворвались в здание, там послышались выстрелы, возня, стоны. Вскоре немногочисленная охрана капитулировала.

Послышался треск разбиваемых сундуков. В дверях показались люди с маленькими, но тяжелыми, наполненными романовскими империалами, ящиками. Их по цепи передавали из рук в руки и грузили в отнятые у местечковых евреев конные повозки.

Почти одновременно второй отряд овладел Горецким сельскохозяйственным институтом. Утром 23 апреля директор, пристав, урядники — все местное начальство си дело под арестом, и город полностью принадлежал повстанцам. Но это же утро стало роковым для восставших студентов.

Звеждовский хорошо понимал: здесь он халиф на час, вот-вот нагрянут карательные части. Поспешно похоронили Доморацкого, дали салют над свежей могилой, и отряд быстро покинул город, спеша соединиться с главными силами, сдать захваченную казну.

Двигались проселками и лесными тропами. Кадровый офицер знал, что за ними выслана погоня, и маневрировал. Впереди и сзади обоза шла разведка, кое-где ей удавалось связываться с надежными людьми, доставлять командиру устные и письменные донесения. А последние дни апреля — начало мая 1863 года совпали с тяжелыми потерями для Польского восстания. С каждым полученным донесением все более хмурым становился Топор. И однажды, шагая возле головной подводы, Михаил услышал обрывки его разговора с одним из старших студентов:

— …Капитан парохода, которого мы считали своим, оказался предателем, царские шпики в Лондоне сумели его подкупить. Пароход в назначенное время в литовский порт не прибыл. Негодяй увел его, пока неизвестно куда…

— Да-а, трудно нам будет без этого оружия!

— Я только что получил еще более горькую весть. Под Биржами произошел кровопролитный бой и в нем попал под пулю наш главный руководитель — Доленга — Зигмунт Сераковский, мой старый друг. Пишут, остался жив, но раненый захвачен в плен. Теперь его казнят. Нас, бывших царских офицеров, в этом случае ждет одно: петля или расстрел…

Звеждовский внезапно обернулся, поймал на себе, растерянный взгляд Михаила и жестко сказал:

— Янковский, то, что ты сейчас услышал, держи за зубами. Никому ни слова. Нам не нужно упадочных настроений, на войне всякое случается. Вот выберемся к переправе через Проню, перемахнем реку и окажемся близко к своим. Нос не вешать! Понял?

— Понял, пан капитан…

— Ты не знаешь никакого капитана. Я для всех — друзей и врагов — Топор!

В пути встречались хутора и поселки, но встречали отряд по-разному. Где выносили хлеб, молоко, махорку; напутствовали и благословляли, а где провожали взглядами исподлобья. Иные просто пугались: мы вас не видели… После таких встреч командир неизменно менял направление.

вернуться

1

В. И. Ленин, характеризуя Польское восстание 1863–1864 годов, в частности писал: «Пока народные массы России и большинства славянских стран спали еще непробудным сном, пока этих странах не было самостоятельных, массовых, демократических движений, шляхетское освободительное движение в Польше приобретало гигантское, первостепенное значение с точки зрения демократии не только всероссийской, не только всеславянской, но и всеевропейской».

(Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 297).
1
Перейти на страницу:
Мир литературы