Маг Эдвин и император (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 23

— Но за что, Ваше Величество? Разве можно просто убить человека?

— Когда речь идет об интересах государства… — выдавил он и умолк.

— Так убейте сразу, чего медлить? — я холодно посмотрел на него. — Вот он лежит, грудь открыта. Один удар и все.

— Спящего не могу…

— А как же интересы государства? — переспросил я язвительно, вынимая из сумки кожаный мешочек, полный тонких гладких палочек.

— Идите к демонам, Эдвин! — раздраженно прошипел Фаусмин.

— Они сами приходили ко мне, мы побеседовали и разошлись с миром. Есть другой способ решить проблему. Парень не выглядит гением мысли.

— Что вы делаете?

— Беру его под свой контроль. Заклинание подчинение второго круга. Он сделает все, что я ему прикажу, затем уснет, а когда проснется, то ничего не будет помнить. — Дерево в моих руках затлело, по воздуху разнесся приторно-сладкий аромат. Я поводил палочкой над носом конюха.

— Как такое возможно? — недоверчиво спросил Фаусмин. — Неужели с помощью этих невзрачных палочек?

— Ваше Величество, я не ставлю под сомнение ваши способности по управлению империей, а вы не сомневайтесь в моих способностях к магии.

Демонстративно отвернувшись, я сказал первую строчку заклинания и похлопал парня по щекам. Пока он приходил в себя, заклинание было прочитано до конца. Конюх открыл глаза и сел, глядя прямо перед собой. Его зрачки были расширенны под воздействием заклинания и походили на два бездонных колодца.

— Ты меня слышишь? — на всякий случай переспросил я.

— Да, господин.

— Разбираешься в лошадях?

— Я конюх, господин.

— Как будто бы это одно и тоже, — проворчал я. — Оседлай двух лучших скакунов и приведи их к выходу.

Он послушно поднялся и направился к стойлам.

— Только не бери белого жеребца, — вдогонку крикнул император. — Мне нельзя на нем ехать. Он привлекает много внимания.

— Я не разбираюсь в коневодстве, но ваш конь особенный?

— Редкой породы. А из какого дерева сделана палочка, что вы держите?

— Из липы.

— Значит, ее легко достать? Это простое заклинание?

— Нет, — я покачал головой. — Древесина пропитана особым составом и заклинание не простое. Ему обучают перед самым выпуском, и не каждому магу удается им овладеть.

— Но ведь подчинить чужой воле получится не всякого человека? — не унимался император. — Как узнать, кого можно, а кого нет?

— Мне достаточно на него посмотреть. Если у человека вместо мозгов солома, как у этого парня, то какая разница в какой угол ее будет мести ветер?

— То есть вы определяете наличие ума по внешнему виду? Поразительно. И как вам это удается?

Мне показалось, что в его голосе прозвучала издевка, но я решил не подавать виду. Вдруг мне действительно показалось?

— Это интуиция и ничего больше. Во многом полагаюсь на нее. Я же Прозрачный маг.

Когда конюх вернулся обратно, то послушно вел за поводы двух лошадей. Было удивительно, что он справился с работой так быстро. Видимо, под воздействием заклятия он становился настоящим мастером своего дела.

Фаусмин не стал важничать, проверив на нужном ли уровне расположены стремена, взял себе невысокую, с рыжеватыми подпалинами лошадь. Мне досталась кобыла пепельной масти, с короткой жесткой гривой. Надеюсь, я ей понравился и она не станет сбрасывать меня в овраг на полном ходу.

Повернувшись к конюху, терпеливо ожидавшему моих дальнейших указаний, я приказал ему ложиться спать и забыть о том, что он нас видел. Парень послушно кивнул, и громко зевнув, отправился к сеновалу. Сейчас я ему завидовал. Жуткие картины недавно увиденного поблекли и меня с невероятной силой клонило в сон.

— Иногда мне кажется, что лучше родится обычным человеком… Неграмотным свинопасом или ложкарем, — пробормотал я, когда мы двинулись к воротам. — Все заботы заранее известны, распределены, один день похож на другой… Если стало совсем невмоготу и напасти одолели — всегда можно помолится богам и принести им в жертву жареного цыпленка.

— Вы верующий человек? Я слышал, что многие маги вообще не признают богов.

— Богов не признают только те, кто сами метят на их место, — усмехнулся я устало, отчего усмешка вышла кривой и зловещей. — Я же богом становиться не собираюсь. Нет, не религиозен, но знаю, что в наших мирах есть что-то особенное, что связывает их воедино, но окончательно определиться, что именно или дать ему имя — не могу.

— Но вы сторонник многобожия или Единого бога?

— Мне все равно, — я пожал плечами и вскочил в седло. — Норман, рамедийский священник, мой друг и у меня с ним прекрасные отношения. В тоже время я вполне могу принести жертву и помолиться богу Трику — покровителю авантюристов или его сестре Каме, которая ведает удачей, особенно когда я не уверен в своих силах. Божественной поддержкой заручиться никогда не помешает.

— Ну, Трику и мне незазорно помолится, — фыркнул Фаусмин.

Трик был особенным богом. Обычно его изображали как юношу еще не начавшего бриться с ехидной ухмылкой на лице. В одной руке, как утверждают знатоки, он держал кувшин с пивом, а другая была сжата в кулак. Никто не знал, что именно он сжимает в кулаке — золотые монеты, камень, который он норовит подсунуть недругам вместо хлеба или засушенную ящерицу, в качестве закуски к пиву. Этот вопрос послужил причиной многих жарких споров.

Статую этого бога делают изнутри полой. В ее торсе имеется искусно сделанная дверца и каждый день жрец Трика в шесть утра и в шесть вечера открывает ее, чтобы показать молящимся содержимое их бога. Внутри Трика хранятся миниатюрные копии двух десятков других божеств. Это должно напоминать простым людям об изменчивости их объекта поклонения, который мог являться в любом обличье, и чье расположение духа было так же непостоянно как погода ранней весной.

Мы ехали не очень быстро, в основном, конечно, из-за меня. Я всегда был не ахти каким наездником, а теперь вообще пытался совершить невозможное и уснуть, прижавшись к колючей гриве.

— Скоро дорога выведет нас на главный тракт, — заметил император. Заметив, что я засыпаю на ходу, он крикнул. — Эдвин! Вы сейчас выпадете из седла.

— Ничего не могу поделать Ваше Величество. Сегодня у меня был невероятно длинный день.

— У меня тоже и что? — не дождавшись моего ответа, он снова спросил. — Вы знаете эти места?

Я огляделся, пытаясь сообразить, на каком участке тракта расположен особняк барона. Луна скрылась за невесть откуда взявшимися облаками, а света бродячих огоньков хватало лишь на то, чтобы освещать морды лошадей. Вокруг были черные стволы деревьев и серая дорога. Только заметив на въезде сломанный «журавель», я понял где мы, о чем тут же сообщил своему спутнику.

— Тогда вы должны знать есть ли здесь поблизости постоялый двор.

— А мы туда заедем? — с надеждой поинтересовался я. В моем воспаленном сознании уже нарисовалась неутешительная картина, будто бы мы будем ехать без остановок до самого дворца Магерона.

— Придется, — нахмурившись ответил Фаусмин. — Необходимо отдохнуть перед дальней дорогой.

Он резко оглянулся, вынудив меня сделать тоже.

— Что такое? Вы что-то заметили?

— Мне все время кажется, что я слышу стук копыт, как будто за нами едет охрана. Я уже забыл, когда вот так вот выезжал в одиночку. А чтобы ехать одному ночью по таким глухим местам — такого даже представить не мог. Неприятное чувство, словно не достает чего-то важного. Точно кисть отрубили, а ты по старинке пытаешься ухватить ею что-нибудь.

— Относитесь к этому иначе. Подумайте как хорошо быть свободным человеком. Никто не дышит вам в затылок, не надоедает своими советами.

— Это была моя мечта детских лет, но с возрастом я отказался от нее. А вы, Эдвин, мечтали о чем-нибудь?

— Конечно. О домике на лесной опушке, откуда бы открывался замечательный вид на далекие горы. О достатке, чтобы не пришлось считать каждый золотой. О просторном кабинете, где можно читать книги сидя в удобном кресле, а потом спускаться к ужину и наслаждаться заходящим за горизонт солнцем держа в руке кусок пирога. У меня были очень простые, примитивные мечты и вероятно поэтому они все исполнились.