Внезапная смерть игрока (часть сб.) - Эдигей Ежи - Страница 9

• Предыдущая
• 9/35
• Следующая

– Да, но я живу в Гливицах! – воскликнул профессор Бадович.

– А я в Кембридже, – счел необходимым сказать Генрик Лепато.

– Это не имеет ровно никакого значения, – возразил полковник. – Вы сможете выехать из Варшавы лишь в том случае, если это не помешает ведению следствия.

– А что установлено в ходе предварительного расследования? – поинтересовался адвокат Потурицкий.

– Прежде всего то, что все вы, давая свои показания, совершенно откровенно лгали.

– Ну, знаете, это уж чересчур! – возмутился адвокат.

– А с вами, пан адвокат, у нас при случае будет еще особый разговор. – Немирох произнес это таким тоном, что у Потурицкого мурашки побежали по коже. – Быть может, я дал не совсем точное определение – в ваших показаниях есть, конечно, и правдивая информация, но это касается лишь тех фактов, которые и без того не вызывают никаких сомнений. В то же время во всех ваших показаниях есть немалая доля неправды или же просто замалчиваний. А ведь вас предупреждали об ответственности за дачу ложных показаний, и, несмотря на это, вы все-таки говорили неправду.

На этот раз Потурицкий не выказывал своего возмущения.

– Уже на основании этого, – продолжал Немирох, – можно возбудить против вас уголовное дело. Однако на первый случай пока этого делать не будем. При условии, конечно, что в своих последующих показаниях вы будете более строго придерживаться подлинных фактов. Я не рассчитываю, что находящийся среди вас убийца сам признается, но восемь правдивых показаний полностью могут гарантировать раскрытие преступления.

Поручик Межеевский напряженно наблюдал за лицами всех сидящих перед полковником. И вновь вынужден был признать свою несостоятельность. Ни на одном лице ему не удалось ничего прочесть. Перед ним были словно каменные маски.

– Я понимаю, что, решаясь на преступление, убийца имел какие-то серьезные мотивы, толкнувшие его на этот шаг. И эти мотивы, возможно, известны не только ему одному. Считаю себя обязанным предупредить, что всякий умалчивающий об этом, то ли по соображениям сострадания, то ли из чувства солидарности или по каким-либо иным причинам, становится, хочет он того или нет, соучастником преступления. И это приведет его на скамью подсудимых. Потому я настоятельно прошу, чтобы те, кто не убивал Станислава Лехновича, не пытались в своих же личных интересах что-либо утаивать. Даже мельчайшие факты, детали, на первый взгляд кажущиеся кому-то несущественными, станут крайне важными для следствия и могут явиться той нитью, которая позволит распутать весь клубок. Надеюсь, все вы хорошо меня поняли?

Никто не ответил. Адвокат Потурицкий попытался улыбнуться, но вместо улыбки у него получилась жалкая гримаса. Остальные слушали полковника с застывшими лицами.

– Все вы в ближайшие дни получите повестки с вызовом на допрос. Допрашивать буду я лично или поручик Роман Межеевский, мой помощник. Запомните вот еще что: вам не обязательно ждать вызова, если кто-то сочтет нужным что-либо сообщить, может сделать это в любое время дня и ночи, прийти сюда или связаться по телефону, запишите номера коммутатора нашего управления.

Все с готовностью достали из карманов и сумочек ручки, блокноты, записные книжки и старательно записали продиктованные им номера.

– Это все, что я имел вам сказать. Добавлю только – для убийцы Станислава Лехновича было бы лучше самому явиться с повинной и признаться в содеянном, ибо он все равно будет найден. Но тогда уж рассчитывать на какие-либо смягчающие вину обстоятельства не придется. Останется лишь статья уголовного кодекса, предусматривающая смертную казнь или тюремное заключение сроком на двадцать пять лет за убийство. Пусть тот из вас, кто убил Лехновича, надлежащим образом подумает, пока не поздно.

Но и на этот раз никто не шевельнулся, не изменился в лице.

– Вы свободны. Во всяком случае – пока… Сожалею, но подать вам на прощанье руку не могу. Убийцам руки не подают.

Все встали и один за другим вышли из кабинета. Молча прошли по коридору, спустились по лестнице и вышли на площадь. Здесь эти добрые друзья и знакомые распрощались, тоже не подав друг другу руки.

Войцеховские сели в ожидавший их перед зданием «мерседес». Англичанин задержал проезжавшее мимо такси. Потурицкие уехали на красном «фиате». Бадович сел в трамвай. Ясенчаки пошли пешком в направлении Маршалковской.

– Ну и как? – спросил полковник своего подчиненного, когда они остались одни. – Удалось что-нибудь заметить?

– Ни у кого не дрогнул ни один мускул на лице, когда вы сказали, что Лехнович был отравлен. Никто не выразил удивления, слушая это. Да и потом никто из них ничем себя не выдал. Сидели, словно каменные изваяния.

– Это можно было предвидеть. Убийцу мое сообщение не застало врасплох, поскольку он прекрасно знал, что означает повторный вызов в милицию. Другие могли догадываться.

– Держались они на высоте, но вы здорово задали им жару.

– Ты полагаешь?

– Я просто диву давался, как вы им врезали. Что ни слово, то прямо в точку,

– Ну ладно, ты мне дифирамбы не пой, – отмахнулся полковник, хотя, в сущности, похвалы поручика ему были приятны. Да он и сам понимал, что разговор получился.

– Честно говорю. Будь я на их месте, у меня бы волосы на голове дыбом встали от страха. Вы хорошо закончили, отказавшись подать им руку на прощание. Не зря, выйдя на улицу, никто из них, прощаясь, не подал друг другу руки. Похоже, вам удалось поколебать их солидарность.

– Может, и удалось…

– Наверняка удалось. Теперь каждый из них будет печься только о спасении собственной шкуры – и о том, как бы его не заподозрили в соучастии или пособничестве преступлению.

– Твоими устами да мед пить.

– Бьюсь об заклад, что теперь большинство из них не станет дожидаться официального вызова, а тайком от других явится к нам. И первым, пожалуй, будет адвокат Потурицкий. Вы его здорово приложили. Собственно, только у него одного и появился на лице испуг, когда вы сказали, что с ним еще будет особый разговор.

– Конечно, будет. Обвел меня, шельмец, вокруг пальца. И кого? Меня, старого доку. Уговорил распорядиться проявить при расследовании деликатность. Ну ничего, он меня еще попомнит!

– Готов держать любое пари, что адвокат явится еще сегодня, – не успокаивался поручик.

До пари дело не дошло, к счастью для Романа Межеевского, иначе он проиграл бы его с позором. Адвокат явился много дней спустя, лишь получив официальный вызов. Зато через час после разговора в кабинете полковника позвонила Янина Потурицкая и попросила к телефону поручика.

Она сказала, что хотела бы дополнить свои показания, поскольку припомнила некоторые подробности, которые, возможно, могут иметь для дела существенное значение. Супруга адвоката добавила, что звонит из ближайшего кафе и может быть в управлении через несколько минут.

Поручик Роман Межеевский, назначив Янине Потурицкой встречу через полчаса и положив трубку, сразу же отправился с докладом к полковнику Немироху.

– Одна уже раскололась, – смеясь, доложил он. – Через полчаса здесь будет жена адвоката. Я-то думал, что сам адвокат сочтет нужным явиться к нам.

– Возможно, он ее подослал.

– Вы сами будете с ней говорить?

– В этом нет нужды. Моя роль сводилась к тому, чтобы вызвать среди них переполох. Теперь ты для них лицо более предпочтительное, чем я, они охотнее будут обращаться к тебе. Я буду разговаривать лишь с теми, кто станет категорически на этом настаивать. Прошу тебя, после разговора с Яниной Потурицкой тотчас ознакомь меня с ее показаниями.

– Слушаюсь.

– Но имей в виду и следующее, – продолжал Немирох, – все это люди по занимаемому ими положению достаточно влиятельные, имеют вес в обществе или в научных кругах. Знакомы друг с другом долгие годы, за исключением, конечно, англичанина и профессора из Гливиц. Такого рода люди не совершают преступлений без весьма серьезных к тому поводов. Из-за пустяков они не станут рисковать своим положением и карьерой. А если все-таки и идут на это, скажем, ради денег, то идут ради денег больших и не в нашей валюте. Говорю тебе об этом на всякий случай, поскольку не думаю, что доцент располагал такими деньгами.

• Предыдущая
• 9/35
• Следующая