Осознание (СИ) - Еловенко Вадим Сергеевич - Страница 93

- Подъезжаем…- сказал я в микрофон. Вовка сонным голосом спросил:

- Так быстро?

- Час двадцать минут. - сообщил я ему время нашего путешествия.

- А чего я серены не слышал о радиации? - спросил Вовка.

- Я отключил ее на третьем очаге. Какой смысл-то? Сам что ли не знаешь, что сейчас нарастает «грязь» в салоне?

Вовка не ответил, а я чтобы не было так страшно отключил даже монитор контроля загрязнении.

- Три минуты до прибытия. - объявил я и потребовал: - Давай заводи шарманку и подавай питание на аккумуляторы.

Сквозь все слои скафандра я почувствовал, как мелко затрясся трактор и буквально сразу салон наполнился гулом работающих двигателей.

Хочу сказать, что в тот день активность башни была намного меньше. Сказывалось, наверное, отсутствие питания на основных ее устройствах. Молнии, конечно, лупили от ее вершины по округе, но как-то вяло с довольно приличным для нее интервалом в две три минуты. Обычно она в минуту заряда три четыре выпускать умудрялась. Не делясь своими наблюдениями с Вовкой, я стал готовиться к «спрыгиванию» с платформы. Вытянул в сторону выдвижные упоры, так что когда мы бы остановились, мне оставалось бы их только опустить и начать сдвигаться. Увидев поданные на механизмы мощности, Вовка на полном серьезе поинтересовался:

- Ты на ходу спрыгивать собрался?

- Нет. - сказал я и невольно улыбнулся мыслям о таком варианте. Это как бы нас лихо минут пять бы крутило спрыгни я с такой скорости.

- А я уж хотел попросить остановится, чтобы я вышел. - Сказал Вовка, надеясь своими шутками сбросить страх перед грядущим.

Говорят измененные чувствуют радиацию. Не знаю. Через раз, как говорится. Бывали моменты, когда я действительно чувствовал кожей легкое покалывание, объясненное нашим медиком, как чувствительность к излучению. А бывало что и в центре второго очага я не чувствовал абсолютно ничего. С чем связано это я не знаю, да и не особо стараюсь узнать. Эти вопросы надо медикам задавать, а они так неохотно вообще отвечают на все что связано с измененными. Словно это табу или гостайна. Вот я и не насиловал ни их, ни себя.

Платформа начала торможение, и я стал натягивать ремни безопасности. Не хватало еще при скатывании с платформы, вывалится из водительского кресла.

- Пристегнись там. - сказал я Вовке.

- Уже. - ответил он и я дождавшись остановки платформы опустил заранее выдвинутые упоры.

Прожав плотный слой пыли и пепла, стальные лапы уперлись в камень, и я громко пожелал нам с Вовкой удачи…

Когда мы закончили выравнивание площадки и сооружение пандуса, прошло не меньше четырех с половиной часов. Я чувствовал себя настолько паршиво, что думал скоро блевану прямо в защитное стекло скафандра. Тяжелая ничего почти не соображающая голова казалась бесполезным придатком. Все на что ее хватало это на снисходительное наблюдение за автоматическими движениями тела. Вовке было, как мне кажется еще хуже. Я хотя бы говорить мог нормально, а его хрип, я перевести на русский уже был не в состоянии.

- Давай вырубайся. - сказал я ему морщась от боли в голове и животе.

Вмонтированная в скафандр аптечка была делом абсолютно необходимым нам. Сколько раз те же механики, понимая, что они больше не нужны, просто вырубали себя до прибытия в Лагерь и осмотра врачом. Да и водители не гнушались такими вещами, если автоматика вела машину к дому. Терпеть такие мучения казалось выше человеческих сил. Это хорошо, что я себя еще в зеркало в тот момент не видел. Почерневшие с красной каймой губы, пошедшее пятнами лицо… думаю любую волю такое зрелище способно убить. А уж как там внутренние органы выглядят лучше и не думать. Если выживем еще долго по большому с кровью ходить будем. Так я тогда думал, чтобы не уснуть и «взбодрить» себя. Мне еще надо было расставить маяки и после этого заползти по наваленному пандусу на платформу. Хоть криво, хоть боком, но заползти и подсоединившись к ней дать команду двигаться домой.

Маяки я включил и расставил за несколько минут. «Расставил», это будет громко сказано. Просто раскидал по контрольным точкам. Тяжело воспринимая информацию на полных помех экранах я развернул машину и двинул к оставленной платформе.

- Ты там еще жив? - спросил я, кривя потрескавшиеся и кровоточащие губы.

В наушниках коротко прохрипел Вовкин голос. Мне даже показалось, что он сказал «нет». Ну, в принципе проще и, правда себя заранее похоронить и попрощаться. Возле насыпи пришлось повозиться. Развернуться нормально мешали разбросанные вокруг валуны. Я, в спешке стаскивая их и строя пандус не подумал чтобы сразу проложить путь наверх.

- Скоро там? - спросил довольно внятно Вовка и я «угукнул» в ответ разворачивая многотонную машину для захода на платформу.

Медленно я повел трактор на насыпь, но еще не добрались мы до середины, как вся наша горка разъехалась под весом машины и я мы чуть не опрокинулись. Понимая, что собрать разъехавшиеся глыбы, я просто не успею, я чуть не заплакал. Глаза словно пронзило раскаленным железом. Соленая влага, попав в воспаленные слезные каналы, казалось, прикончит меня раньше, чем радиация. Боль от глаз проникла в мозг, и я завыл ослепленный этой болью.

- Что там? - расслышал я хрип Вовки.

- Нам пи..дец. - уверенно прошептал я, обхватив руками шлем скафандра.

- Насыпь не выдержала? - догадался Вовка.

- Да. - сказал я чувствуя что зрение немного проясняется.

- Не жди тогда… попробуй нас ковшом затянуть! - попытался крикнуть Вовка. У него это плохо получилось, но я понял, в какой он панике находится. Я сам был не в лучшем состоянии. Обхватив рычаг управления манипулятора с ковшом и, одновременно подруливая маленьким джойстиком управления трактором, я попытался подтянуть нашу машину на платформу. Внешние сервомоторы гудели так, что в кабине стало слышно. Только все без толку. Максимум, на который приподнимали передок машины мощности манипулятора это десять пятнадцать сантиметров.

Я понимал, что нам собственно каюк. Нет, честно, понимал. Не образно, говорю, а реально воспринимал, что мы уже оба мертвы. Просто непонятно почему шевелимся. Агония, наверное.

- Я вкалываю себе! - прохрипел Вовка.

Я его понимал. Толку от него сейчас было никакого абсолютно. А вот так сидеть в двигательном и ждать смерти мучаясь от боли… это наверное неправильно. Я хотел ему сказать «прощай» хотя бы. Но не сказал. Он тоже ничего не добавил и через пару минут я уж не смог его докричаться.

Я остался один. Один, наедине с ревом двигателей все еще пытавшихся затянуть нас на такую близкую платформу. Наедине с ревом странно участившихся разрядов. Собственно в тот миг я понял, что все, что мог, я уже сделал. Больше ничего не придумать. Пропала боль. Навалилась сонливость. У меня оставалось минут пять до полного выключения сознания. Именно тогда, когда боль ушла, в мозг привалило озарение. Шанс, пусть не вернуться домой, но спасти свои жизни. Я откатился от разваленной весом трактора кучи и сквозь муть в глазах повел машину в дальний конец платформы. Развернулся. Заполз одной гусеницей на рельс и перевалил через него. Теперь широкий рельс был подомной, а платформа перед камерой переднего вида. Я двинул трактор вперед и, уперев нож в платформу начал ее медленно, преодолевая сопротивление стопоров, толкать к приемному терминалу башни. Задав движение, я пытался вспомнить, как подключаться к пилоту платформы. Наконец вспомнил об удаленном подключении. Автоматика платформы ответила готовностью и я недолго думая скомандовал ей «движение в «Б"».

Дальше я урывками помню, как пытался догнать ускоряющуюся платформу. Помню, как со всего хода въехал в нее, когда она затормозила перед раскрывающимися воротами. Как мы со скрежетом стопоров о рельсы вкатились в раскрытый терминал. Потом я сделал то, что спасло нам жизнь. Я вколол себе не снотворное, а стимулятор. Абсолютно по ошибке.

Сознание прошила вернувшаяся боль. Я даже хотел исправить ошибку и уже пальцем тянулся, чтобы нажать на зеленый значок снотворного, но мгновенно одумался и стал выпутываться из ремней безопасности и трубок обеспечения. Я встал на подкашивающиеся ноги и словно во сне стал спускаться в двигательный отсек, где все так же гудели в холостом режиме оба двигателя. Вовка висел на ремнях безопасности абсолютно без чувств. Зато я под нарастающим действием стимулятора все больше приходил в себя. Я отстегнул друга и, дождавшись пока он свалится с кресла на проход, поволок его за крепеж скафандра к нижнему люку. Открыв люк я спустился на рельс и стащил за собой неуклюжее тело Вовки. Выбравшись сам и вытянув за собой Вовку, я еле добрался до железной лесенки ведущей наверх и кое-как затащил себя и его на гладкий камень приемной платформы. Дальше волоком я дотянул его до единственной двери на стене вдоль платформы и, повозившись с механизмом, перешагнул через комингс в открывшийся тамбур.