Осознание (СИ) - Еловенко Вадим Сергеевич - Страница 170

- Не дури, Сашка, как ты обратно вернешься?

- Придумаю. - Ответила я уверенно.

Он больше не церемонился, взял меня за руку и насильно потащил к грузовикам во дворе. Я сопротивлялась, естественно, но он довольно крепко держал мое запястье и, ничего не говоря, вел дальше. Возле грузовиков стояло несколько шрамов и о чем-то смеялись и переговаривались. Подойдя к ним Хадис, обратился к одному из них.

- Господин штабс-капитан, лично Морозов приказал девушке явиться на собрание в управу.

На меня повернули головы все без исключения и по погонам я поняла, что среди них были одни офицеры, почему-то не пошедшие на проспект встречать Лидера. Через некоторое время один из офицеров сказал:

- Ну, приказал, значит, пусть выполняет. Хотя, как она обратно вернется, я не понимаю.

- Разрешите сопровождать ее. Я и насчет транспорта решу вопрос. До блокпоста точно доедем… Офицер, давший мне разрешение, скривился от воспоминания и сказал:

- Там на блок посту сейчас усиление будет. Попробуйте с ними тогда договориться, чтобы перевезли вас в деревню. А не договоритесь вечером все равно наши в патруль пойдут. Доведут пешком, если самим страшно будет. Оружие сдайте, солдат, и сопровождайте девушку. По возвращению лично мне доложите, что в управе было. Интересно чем Лидер соблазнять их всех будет…

Хадис не смог сдержаться и поблагодарил офицера. Я разве что не рассмеялась, видя его счастливое лицо. Вот дурачок.

Он быстро сдал автомат, подсумок и еще что-то бойцу в ближайшем грузовике и оправив на себе форму подошел ко мне.

- Ну, пойдем?

- Куда? - Спросила я.

- В управу. - Сказал он и, взяв меня за локоть, повел прочь со двора и с глаз офицеров. Уже выйдя на стремительно пустующий проспект, он сказал мне:

- Не злись, пожалуйста, что я тебя тащил. Просто ты тоже хороша. Ведешь себя… Словно я вообще непонятно кто.

Я не стала вслух говорить, что он и есть непонятно кто, но улыбнулась от его слов. Он воспринял это как добрый знак и предложил взять его за руку. Покачав головой, я так и шла в полуметре от него. А он не зная, куда деть руки, просто засунул их в карман штанов.

До управы мы дошли минут за десять. Я сама вела Хадиса, так как он не знал, куда идти, а спрашивать не решался, почему-то. Уже на площади от других глядящих узнали, что собрание будет через час. А пока Морозова видели в ресторане «Холмы» лучшем из уцелевших заведений города.

Пока мы гуляли по площади, то видели как «сознательную общественность» подвозят к Управе. Им предстояло изображать из себя заинтересованных в новой власти жителей. Цирк, да и только.

Когда собравшихся стали заводить в управу, и мы с Хадисом направились внутрь. Я не думаю, что мне было так интересно, о чем будет говорить Морозов с жителями. Мне просто хотелось хоть каких-то… не знаю, развлечений, будет неверным словом. Видно мне довольно сильно за месяц надоело мытье посуды, что я была готова даже на собрания шрамов ходить, только бы домой не ехать.

В актовом зале Управы нас рассадили странным образом. Молодых вперед, пожилых на задние ряды. Так получилось, что я сидела прямо напротив пустой еще трибуны. Люди негромко переговаривались и даже не редко раздавались смешки в зале. Этакий истерический смех, чем нас тут еще удивить хотят. Но все стихло, когда на помост к трибуне вышел сам Морозов в сопровождении офицеров шрамов и своей жены. Офицеры расселись за длинным столом, жена Морозова заняла место с краю возле самой трибуны и я почему-то подумала, что у нее есть еще одна не видная сразу роль. Суфлера. Мало ли что подсказать надо будет запнувшемуся Лидеру.

А вот Морозов сразу прошел к трибуне и вместо приветствия просто улыбнулся, как можно открытие и оглядел зал своими внимательными и даже на расстоянии заметными яркими глазами.

- Я знаю, что среди собравшихся не так уж много есть сторонников нашей администрации. - Он усмехнулся и, рассматривая молчащий зал, продолжил: - Но и ярых противников среди вас не много. Все-таки глядящие, которых мы догнали уже почти к северному морю, были далеко не подарок и наш режим по сравнению с их больше чем мягок. Мы отменили комендантский час, на всех освобожденных территориях. Мы освободили население от принудительных работ. Мы даем вам по мере возможности работу. Да сейчас в переходный период и пока продолжается эта глупая и братоубийственная война, мы не можем всеми силами взяться за восстановление производств, за поднятие страны. За нормализацию жизни. Да и оставшиеся в нашем тылу мародеры и те, кто гордо называют себя партизанами, не позволяют нам заниматься мирным трудом. Мы боремся с ними, но борьба эта будет долгой. И связано это далеко не сильным сопротивлением этих фанатиков прежнего режима. А просто с тем, что мы стараемся обойтись без лишней крови. Тем, кто добровольно складывает оружие, мы после фильтрации позволяем вернуться в родные дома и заниматься мирным трудом. Но кого мы видим среди тех, кто продолжает с нами войну на освобожденной территории? Только тех, кто при прошлом режиме жил за счет простого народа. За счет вас. Да именно за счет вас. С нами воюют буквально те, кто не умеет ничего другого, кроме как убивать и страхом заставлять работать на себя. И не думаю, что среди вас, даже лучше знающих ситуацию найдутся их сторонники. Все-таки то, что предлагаем мы, обычным гражданам нашей многострадальной страны, должно больше импонировать. Больше нравится. Вы знаете, что мы не грабим. Вы знаете, что наша армия не ведет себя как захватчики в чужой стране. Наоборот. Мы всячески стараемся показать, что только глупость разделила нашу великую страну на две части, и теперь пришло время исправить эту глупость. Объединить народ под единой властью, которая не будет унижать этот народ и наоборот станет ему служить. Ведь что такое государство? Это просто аппарат для выполнения воли народа этой страны. И мы ведем нашу священную войну, только чтобы именно народ управлял государством, а не узурпаторы, подмявшие под себя этот народ, сосали из него соки.

Морозов говорил сильно с чувством. И даже встречавшиеся в его речи тавтологии были незаметны и мы никто, думаю, не обращали на них внимание. Я слушала его сначала со скепсисом, но когда он заговорил о конкретных вещах, то я откровенно заинтересовалась.

- В вашем районе действует значительный отряд партизан. Мы знаем что они, так или иначе, пользуются поддержкой населения. И мы не осуждаем тех, кто им помогает. Добровольно или из страха помогает. Ведь эти партизаны, это тоже народ нашей страны. Пусть и заблуждающийся, пусть и непримиримо борющиеся против нас за свое видение их мира. Они хотят, чтобы снова глядящие загнали всех в лагеря и под автоматы. Но они скоро поймут, что возврат невозможен. Что люди, которые будут жить при нашей власти, не захотят обратно в страх и нищету их жизни. И когда партизаны лишаться поддержки граждан опомнившихся, что они помогают тем, кто потом их же будет строем на принудительные работы отправлять… Тогда да… Мы победим. Даже не мы. Мы-то просто выполним волю свободных людей. Вы победите. Именно вы сидящие в этом зале победите и начнет строить новую счастливую жизнь, где не будет места убийствам и войнам. Но пока партизаны могут рассчитывать на сочувствующих, эта война не прекратится. И я собрал вас здесь, чтобы спросить. Да именно, чтобы спросить. Выслушать вас, как слушаю и других, и узнать ваше мнение. Что, по-вашему, нужно сделать, чтобы прекратилась эта война и чтобы единая страна зажила спокойно и созидательно. Как убедить партизан, чтобы они оставили свои попытки реставрации и вернулись в свои дома, к своим семьям или просто вернулись в общество? Он выжидательно посмотрел в зал и, не слыша ответов, сказал:

- Я понимаю, что вы привезенные сюда даже против своей воли не готовы к такому разговору со мной. Для вас я Вовка Отморозь, как окрестили меня глядящие. Я тот, кто измором брал города и поселки. Я тот, кто вешал предателей и дезертиров, что своих, что чужих. Я не буду утверждать, что все нарасказанное вам глядящими неправда. Было, и что вешал дезертиров и предателей. Было что и города, не имея сил на штурм, брал голодом. Это война. Но она мне, как и вам так осточертела… И я, как и вы, хочу ее закончить. И чтобы закончить ее нормально я должен знать ваше мнение как это окончание должно выглядеть. Если вы разумно скажете, что должен победить кто-то один… Я пойму это. Если вы скажете, как многие другие что пришло время договариваться и это я пойму. Если вы не ответите, вот что будет хуже всего. Если вам все равно, или если вы не сможете преодолеть свой страх и честно сказать, что вы ждете. Именно, с молчаливого согласия народа, глядящие смогли поставить его на колени и заставить служить себе. Вы хотите, чтобы вы опять домолчались до колючих проволок и комендантского часа? Нет? Тогда я спрашиваю вас, чего же вы хотите? И от нас и от них. Раз вы не могли сказать им, скажите мне. Я вот он. Я пришел к вам, чтобы говорить. Так говорите. Вот ты…