Эльфийская ночь - Дубчек Виктор Петрович - Страница 34

         - Куда вернуться? - с некоторым интересом уточнил сержант. Понятно: жить-то охота парню.

         - Куда надо, - сказал капитан, защёлкивая браслет на второй руке невезучего полицая. Бугаенко с живым интересом следил за обнаручиванием напарника. - В Интернет-то ходишь? Слышал про меня поговорку? он, мол, вернётся, придёт за тобой и накажет. Обязательно.

         - Кого накажет?

         - Кого надо. Главное - что обязательно.

         Он поправил бушлат, присматриваясь к своему блёклому отражению в рамке металлоискателя. Коротка кольчужка-то... ладно, сойдёт. Кого сейчас удивишь обтёрханным ментом... У администрации денег не хватает уже и на полицаев - опору режима. Ставка сделана на отдельные "элитные" подразделения, ЧОПы и армейцев. Ну и овцеватость населения, это уж как полагается.

         Он хмыкнул и повернулся к Бугаенко:

         - Ты понимаешь, что я тебе шанс даю?

         - Не дурак, - с тоской вздохнул сержант. - Оставил бы ты меня здесь? Всё равно из органов попрут. Как минимум.

         - Зато живой останешься. Когда я вернусь.

         Полицай покачал головой:

         - Здесь, может, и останусь. А на Манежке точно положат, с тобой за компанию.

         - Не ссы, котяра, - сказал Немец, выглядывая из-за стола, - там ещё митинг-то разгонять не начали. Говно командование у тебя, а, сержант?

         - Другого нет, - безразлично согласился Бугаенко.

         - Потому и нет... вставай давай. Поиграем в смерть хазарскую.

         Было ему совершенно ясно, что из сержанта хазарской смерти особо-то не вылепишь. Не тот характер у сержанта. Скучноватый у сержанта характер.

         Немец весело оскалился и ощупал глубины экспроприированного бушлата - всё-таки алмазы надо забрать с собой. Прочая снаряга была не так важна, только оружие и камешки. Оставались у капитана кой-какие связи с прошлых времён... сложно столько прожить на нелегале и не обзавестись соответствующими знакомствами. Сбыть алмазы - так хватит на столько тетрациклина этого... Конечно, гранёные бриллианты стоят куда дороже. Но и рынок этот посложнее, а "сырой" камень можно спихнуть под видом якутской контрабанды.

         Один мешочек он сунул в карман бушлата, уминая завалявшуюся там сигаретную труху и коробок спичек. Второй надорвал и достал прозрачный камешек. Покрутил под носом у разминавшего ноги Бугаенко.

         - Знаешь, что такое? Выведешь - отсыплю.

         Тот только кивнул и отвёл глаза.

         Хреново. Не верит сержант.

         И не верит, похоже, не персонально ему - а что вообще уйти удастся.

         Ладно, капитан, терять-то тебе всяко нечего, а?

         Он сложил меч с дубинкой в одну руку, так, чтобы ПР-73 больше бросалась в глаза, чем ножны. Подхватил Бугаенко под локоть.

         - Сделай вид, что говоришь по рации. И лицо поскоромнее давай. Всё нормально, короче, на обед идёшь.

         - Нам не положено.

         - А ты как бы самоходом.

         Он вытолкнул сержанта из-под арки, навстречу вялому митингу и вражеской армии с автоматами, броневиками и матюгальниками.

         - Вынужден указать тако же и на то обстоятельство, что речь идёт всё же не о чьей-либо вражеской армии. Да и Его Величество в народе не просто так называют Добрым.

         - Эээ... не просто, конечно. Величество у нас доброе. Вот злое бы на крюк повесило, за-под ребро, а доброе - за шею, как положено. Да ведь всё одно повесит.

         - Ну нормально, вообще... За что повесит-то?

         - Говорю же: за шею.

         - Ну нет, я в смысле, что...

         - Кави, прошу тебя, не сбивай с толку почтенного мудреца.

         - Да какой я мудрец, драконья погибель! Был бы мудрец...

         - Тебе решительно не в чем укорить себя, о почтенный Думья! Если уж лучшие маги Академии, - и не только лишь одного зелёного её крыла, - по сю пору не в состоянии распознать источник заразы, паче того - изыскать хоть какое-нито средство противостоять ей!..

         Но тут уж Кави осёкся, ибо взгляд Дурты как-то особенно убедительно наводил на мысль, что сравнение даже и с лучшими магами Академии гордый мудрец вовсе не воспринимает в качестве комплимента.

         Что же; гордость и гордыня суть понятия различные. Достойный Дурта имел полное право испытывать гордость, ибо всю жизнь свою подчинил обретению знания, а тако же, - что, правду молвить, куда важнее, - поиску закономерностей, кои позволяют из знания наличного произрастать знанию новому, доселе небывалому. Есть ли в мире высший повод для жреческой гордости, нежели умение постигать тончайшие невидимые связи, коими и связали великие суры крупицы наших манасов и судеб?.. пусть покуда и не столь высоко приподнимается полог вселенской тьмы - однако ж приподнимается, приподнимается! позволяя питать надежду, что когда-нибудь, глядишь, да и поднимется он напрочь.

         Гордыня ли служит основанием сей надежде? о, как раз гордыня многажды более свойственна тем самым академикам, что нынче до донца исчерпывают свои силы в скорбных попытках хоть как-то сдержать распространение поветрия. И пусть маги несоизмеримо превосходят доброго Дурту в могуществе своего колдовства, пусть опираются они на традиционные, веками отточенные декрипитации мастерства... сколь бы споро ни научился ты преодолевать однажды и навсегда проторенный путь - но увы, путь этот способен привести тебя лишь в ту же самую, однажды и навсегда определённую точку. Попытайся ты не то что изменить цель прибытия, но даже и просто срезать дорогу - тут же и завязнешь в непролазно-глухом лесу незнания да непонимания. И никогда, никогда не одолеть тебе сию чащобу, пока не заставишь ты самоё себя обучиться особым навыкам и правилам хождения там, где нет ещё торных, истоптанных путей.

         Вот этому-то принуждению и посвятил свою жизнь Дурта; и ладно б одну лишь собственную жизнь!.. Отца-пандарина, с немалым скандалом изгнавшего Дурту из монастыря, где провёл тот сиротскую юность, в чём-то можно понять - и уж точно не следует осуждать слишком строго.

         О да, улыбнулся про себя Кави, вспоминая грядущие годы. Что с того, что годы эти с неизбежностию сложатся теперь совсем иначе, нежели сложились в памятной ему реальности?.. не таков друг Дурта, чтоб позволить какой ни на есть реальности отвлечь его от истинно важных вопросов.

         - Мы не знаем истинной причины поветрия, - сказал он, не желая далее углубляться в тонкости фундаментального противостояния Дурты с магами Академии, - но на сей момент несомненно одно: Варта не извлечёт никакой выгоды от применения репрессий в адрес вольных либо случайных спутников сударя капитана. Кроме того, я только от Его Высочества - и должен отметить, что благородный принц Содара не испытывает по отношению к нам какой-либо враждебности.

         - Он не считает?.. - спросил Дурта, приглаживая растрёпанную рыжую шевелюру.

         - Нет, - твёрдо сказал Кави, - Лорд-Хранитель разделяет наше мнение о причинах ухода сударя капитана.

         - Ну, он, конечно, человек... но он не предатель вообще!

         - Слезь с верстака. И сколько можно грызть эти яблоки, скажи на милость?

         - Они вкусные.

         - Самые обычные.

         - В лесу он до сей поры имел возможность отведать лишь дичков, - пришёл на выручку младшему Кави Кави старший. - Нам ли с тобою, о достойный Думья, осуждать юного лесного эльфа за неожиданное пристрастие к...

         - Да пусть, пусть ест! - отмахнулся Дурта, дёргая рукавом халата слишком резко для того, чтоб принц-консорт не сумел разглядеть за этим жестом некоторого смущения. - Живота не жалко - пусть ест! Вы, дикари... кругом чума, кругом гибнет весь мир, и мы вместе с ним, а этот юный тумул...