Зараза - Добрынина Марина Владимировна "и Астральная Сказочница" - Страница 6

Мое внимание привлек небольшой остров, находящийся на приличном расстоянии от материка. Чутье подсказало, что здесь живут люди. Слабенькие маги. В основном, женщины. Я решила, что отсюда и начну свое знакомство с новым миром.

Охранное заклинание, которым был накрыт остров, меня не остановило. Я приземлилась в небольшой рощице и приняла человеческую форму. Не стоит пугать людей, сразу демонстрируя свой истинный облик. Они от этого нервными станут.

Ошиблась. Несмотря на мой человеческий вид, выбежавший ко мне вооруженный копьем мужчина явно нервничал.

— Не двигаться! — взвизгнул он. — Руки на виду держи! Я сказал, руки!

— Да, пожалуйста, — любезно отозвалась я, показывая ему раскрытые ладони. — Вот видишь, я не вооружена. Опусти копье. Ты же не хочешь меня поранить?

Глаза у воина осоловели. Он, как завороженный, опустил копье и шагнул ко мне. Следует запомнить, что на людей этого мира волшебный голос сирен действует сильнее, чем на людей моего мира. Следовательно, в другой раз можно так сильно не напрягаться. Достаточно будет напустить в голос совсем немного волшебства.

— Сядь, — попросила я. Он послушно опустился у моих ног, преданно глядя снизу вверх. — Расскажи мне, что это за место.

Оказалось, что я попала на остров Крион, где живут пифии — провидицы. С помощью специальной травы они видят будущее. К ним едут со всех концов света, чтобы получить ответы на вопросы, узнать свое будущее или даже изменить его. Пифии знамениты во всем мире. Главная здесь — мать Таурана, они так ее называют. Возможно, я еще пообщаюсь с ней.

— Отлично, — сказала я и потрепала стражника по волосам, как послушного пса. Он обрадовался. Был бы собакой, завилял хвостиком. Забавно.

Я присела перед ним, взяла за подбородок и склонилась к его губам. Он расплылся в довольной улыбке. А я замурлыкала заклинание подчинения. "Драконья магия" стояла перед мысленным взором, раскрытая в нужном месте. Я читала слова, пламенеющие на желтоватых страницах. Заклинание стекало с моих губ и проникало в приоткрытый рот моей жертвы. Он тихо стонал. Я знаю, ему было хорошо. Это волшебство ломает волю, даря взамен тягучее наслаждение, бесконечное и ослепляющее, заставляющее забыть о сопротивлении.

— Ты мой, — сказала я, завершив волшебство, и провела губами по его губам. Это было не обязательно, просто мне так захотелось.

— Да! — выдохнул он мне в рот.

Я отпихнула стражника, чувствуя, как мои губы невольно расползаются в нежнейшей улыбке. Мне было хорошо. Мне было так хорошо, что сложно объяснить это словами. Вот он — мой личный раб, который выполнит все, что я прикажу, не задавая лишних вопросов. Это так… так греет. От этого тепло. И приятно.

— Погуляй по острову. Поговори с каждым кого встретишь на пути.

Не приказывать. Просить. Ласково, проникновенно-нежно.

— О чем? — восторженно улыбаясь, спрашивает мой раб.

— Об урожае, — говорю первое, что в голову пришло.

Человек вздрагивает от наслаждения и срывается с места, спеша исполнить команду.

Мне остается только ждать. Мое волшебство, выжженное на страницах магической книги последнего огненного дракона, расползется по этому острову, передаваясь из уст в уста. Как только зараженный обратится к здоровому, тот будет заражен. Сначала весь остров. Потом весь мир. Целый мир у моих ног. Целый мир послушных моей воле существ, которые будут счастливы, выполнить любое мое желание.

Ларрен

— Вер-айлиде Элиника велела передать Вам, глубокоуважаемый Ларрен Кори Литеи, чтобы Вы, дословно, кончали выпендриваться, брали ноги в руки и неслись к ней срочно.

— Э… дословно?

Шактистанец, достаточно молодой и чрезвычайно серьезный, кивает.

— Дословно.

Я, признаться, в растерянности.

— Но я не Ларрен Кори Литеи, я его слуга…

— Она предусмотрела Ваши возражения и просила передать информацию именно слуге.

— Но я не…

— Прошу прощения, но я не уполномочен вступать с Вами в прения. Я выполнил приказ.

С этими словами обнаглевшее существо пришпоривает коня и удаляется, оставив меня в состоянии, близком к ступору.

Во-первых, я встречи с этой самой Элиникой в надежде на то, что она предоставит мне допуск к острову, добивался четыре раза! Каждый раз получал немотивированный отказ. Во-вторых, что это за новости — вот так нагло, не стесняясь, заявить, будто — это я и что я обязан, бросив все дела, которые могут быть чрезвычайно важными, нестись к ней навстречу. А, может быть, я больше не хочу. Хотя… кому я вру? Хочу, конечно. Эта престарелая пифия вполне может помочь мне попасть на Крион, да и сама она, насколько я помню, является обладательницей редких знаний. Но сама подача! Я ей кто, мальчик?

Бормочу все это себе под нос, пока переодеваюсь. Я уже в своем облике — достаточно привлекательный мужчина средних лет. За последние годы я привык к ношению местной одежды, и сейчас изменять своим привычкам не собираюсь, а потому надеваю длинную, из очень хорошего тонкого полотна белую сорочку, полосатые штаны, сапоги из мягкой кожи, выкрашенной в темно-синий цвет. Сверху на сорочку надевается помесь камзола с халатом, полы которой задевают голенища сапог. Здесь это именуется дармом. На голову повязывается скромная белая чалма.

Мне не чуждо тщеславие, и я очень нравлюсь себе в большом зеркале, которое временно появляется на стене.

Вер-айлиде, бабушка султана, больше не проживает в гареме. Там ее место заняла новая айлиде. Сейчас Элиника занимает небольшой дворец почти на окраине Дарана. Она, не стесняясь, принимает у себя мужчин, что до сих пор является основанием для пересудов на центральном рынке. Ах, да, базаре.

Перемещаюсь к конюшням Дириска. У него стоит моя Пчелка. В самом деле, так гораздо удобнее — когда за лошадью ухаживает кто-то другой. Да и стоит это недорого. Впрочем, сейчас я в деньгах не нуждаюсь, и Пчелка — яркое тому доказательство. Не удивлюсь, если окажется, что нынешний султан — старший сын безвременно почившего недавно Гарея — умирает от зависти, когда видит мою кобылу.

Пчелка моя — кокетка, ей нравится всеобщее внимание. И потому к дворцу вер-айлиде мы подъезжаем танцующим шагом. При этом лошадка оглядывает прохожих томным взглядом из-под ресниц, будто призывая полюбоваться ее красой и статью. Как женщина, честное слово.

Спешиваюсь, передаю поводья лошади смазливому молодому конюху. Кстати сказать, он совершенно не похож на евнуха — стройный, ладный, усики на юной физиономии пробиваются. Но это к делу не относится. Меня приводят в приемные покои вер-айлиде, предлагают расположиться на диванчике, фрукты приносят и вино. Кошусь на это дело с подозрением. Помню я одни фрукты с вином… А потому ограничиваюсь лишь алкоголем, да и тот едва цежу.

Минут через пятнадцать в приемную вплывает Элиника. Срываюсь с места, приветствуя даму, кланяюсь. Сам, конечно же, ее разглядываю. Давно мы не виделись.

Она неплохо сохранилась для своих лет. Безусловно, ту надменную красавицу, в которую я в свое время был почти влюблен, она напоминает лишь отчасти, однако волосы у нее все еще темные, глаза — выразительные, а тело сохранило соблазнительные изгибы. Но она меня не волнует. Утратила былую прелесть, или это я приобрел иммунитет к воздействию пифий? По поводу иммунитета нужно будет выяснить.

— Садись, Ларрен, — холодно произносит вер-айлиде. Подчиняюсь.

— Разговор у нас с тобой будет сложный, — продолжает она.

На простой я и не рассчитывал. Но молчу.

— Жаль, что тебя тогда не прикончили, — заявляет Элиника, одаряя меня проницательным и горестным взглядом.

— Я не разделяю Ваших сожалений, — ухмыляясь, парирую я.

— А напрасно! Если бы мой сын не разводил дурацких церемоний, а просто свернул тебе шею, наш мир был бы счастлив и спокоен!

— Какая честь! Моя смерть — залог спасения мира.

— Не ерничай!

Не нравится мне такое начало разговора, и следует дать ей об этом понять. С выражением гнева на лице встаю и заявляю: