Правда людей (СИ) - Сахаров Василий Иванович - Страница 39
- Предыдущая
- 39/87
- Следующая
— Слышь, еблан! Девушку отпусти!
Взгляд Ленечки остановился на мне, и он засмеялся:
— Еще один герой, бля! Нахуй! Рот закрыл и не шурши!
Каким-то чудом девушка выскользнула из рук Пухова, и я сделал то, что давно хотел. В моих руках оказалась тяжелая пивная кружка из стекла, и я метнул ее в Ленечку. Короткий полет. Брызги пива. Глухой звук удара и кружка соприкоснулась с черепом Пухова, который пошатнулся, а затем с грохотом рухнул на студентов.
На миг все замерло. Никто из присутствующих ничего подобного не ожидал. Но спустя несколько секунд кто-то из мажоров выкрикнул клич: "Мочи!" и шесть здоровых быков, которые были уверенны, что они непомерно крутые и им все позволено, бросились на нас. Животные. Тупые и агрессивные. Наверное, они думали, что с ними будут драться на кулачках, а потом их отмажут влиятельные родственники, которые упекут нас в тюрьму. Да вот только хуй они угадали. С бешеными животными во все времена поступали одинаково — их убивали, чтобы бешенство не перекинулось на людей.
С дикими воплями, хватая стулья и бутылки, быки приближались, и мы их встретили. В руках у Гнея, Крестоносца и Каширы появились травматические пистолеты, и они начали стрелять.
— Бах! Бах! Бах! — негромкие хлопки и резиновые пули ударили в лица мразей.
Бар наполнился криками, стонами, проклятьями, матом, ревом, звоном стекла и женским визгом. Студенты орали, а парочка даже заплакала. Кто-то из мажоров повалился на пол, а бармен прижимал к уху мобильник и пытался до кого-то дозвониться. Хаос. Мне он нравился, ибо тот, кто сохраняет в нем спокойствие, побеждает.
До нас добежало только три быка. У одного из них тоже мелькнул пистолет, по-моему, не травматический, и я шагнул к нему навстречу.
— Сука! — проревел нападавший, поднимая пистолет.
— На! — удар кулаком в горло и хруст чужих хрящей.
— Хр-р-р! — все еще пытаясь выдавить из своего поганого рта очередное оскорбление, бычара осел, а я выхватил из его ослабевших рук пистолет. Надо же, не какая-то там игрушка, а самая настоящая "беретта", одна из многочисленных разновидностей девяносто второй модели. Вряд ли это мажор, скорее охранник недочеловеков, которым в моей стране все позволено. Но только не здесь и не сейчас.
"Беретта" уже была снята с предохранителя, и когда на меня попытался наброситься следующий противник, я не медлил. Выстрел и мозги подонка расплескались по стене. После чего последний оставшийся на ногах мажор резко замер на месте, вскинул руки и проверещал:
— Не-е-ет! Не надо! Не стреляйте!
К нему подскочил Гней, который сбил его с ног и ударом ботинка по голове отправил в нокаут, а я посмотрел на посетителей и прокричал:
— Все на выход! Живо!
Подобно стаду слонов, наступая на тела поверженных быков, толпа студентов, Заварзин и официантки, бросая вещи, промчались мимо меня и выскочили на улицу. Остались только мы, девушка-блондинка, которая забилась под стол, бармен с телефоном в руках, охранник в подсобке и Трубников. С момента начала драки минуло не более трех-четырех минут. Все произошло очень быстро, и мы успевали уйти.
— До кого-нибудь дозвонился? — я кивнул перепуганному бармену.
— Нет. Занято, — глядя на меня огромными испуганными глазами, ответил он.
— Тогда двигай отсюда и побыстрее!
— Понял.
Бармен рванул вслед за посетителями и когда он скрылся, из подсобки показалась голова Антона Ильича:
— Долго вы еще? Сваливаем, господа карбонарии, здесь черный ход.
— Сейчас, — я подскочил к девушке, которая находилась в шоке, и потянул ее из-под стола: — Пойдем с нами.
— А-а-а! — она закрылась руками. — Не трогайте меня! Отпустите!
— Дура! Сейчас полиция нагрянет и тебе плохо будет! — прикрикнул я на нее и подумал, что придется дать девчонке пощечину.
На краткий миг девушка замолчала, крепко, до побелевших костяшек, стиснула кулачки, и я решил, что она в ступоре. Но нет. Блондинка очнулась, самостоятельно выползла из своего укрытия, и я передал ее Боромиру:
— Уходите!
Не задавая лишних вопросов, бойцы потянулись в подсобку, а я закурил, и огляделся. Один труп и шесть раненых, из которых трое тяжелые. Я мог оставить им жизнь, а мог убить. И, наверное, кому повезло уцелеть в схватке, остались бы живы. Однако Ленечка Пухов открыл глаза, посмотрел на меня и проревел:
— Братуха! Че за хуйня!? Где мы!? Где эта сука!?
Наверное, сын депутата принял меня за свою шестерку, и я вспомнил, где его видел.
Оказывается, в моей прошлой жизни мы встречались. Мельком, в 2036-м году. Тот Леонид Анатольевич Пухов был губернатором Ростовской области и когда в плен к оккупантам попали последние защитники города, которых окружили на речном вокзале, он подписал приказ о повешении сорока семи человек. Тогда, во время казни, я сидел рядом и готовился выстрелить в Ленечку, но не смог, слишком плотная у него была охрана. Ну, а позже я объявил, что губернатор Пухов становится моим личным врагом и приговаривается к смерти. К сожалению, добраться до него так и не получилось. В той жизни. Зато в этой я мог привести приговор в исполнение.
"Интересно, — промелькнула в голове мысль, — правомочно убивать человека за то, что он еще не сделал? Наверное, нет. Однако это не важно. Одной сволочью на земле меньше и то хорошо".
— А ты кто? — встряхивая головой, Пухов начал подниматься.
— Смерть твоя, не состоявшийся господин губернатор.
Я выстрелил Ленечке в лоб, и он снова свалился на пол. Затем прошелся по залу и по одному разу выстрелил в каждого еще живого быка. Дело сделано, надо уходить, но не сразу.
На пол полетели бутылки с алкоголем. Водка, виски, херес, абсент, коньяк и текила. Стекло лопалось, жидкость растекалась по дереву и пластику, и в воздухе повис густой запах сивушных масел. Отлично!
Сделав хорошую затяжку и прислушавшись к звукам на улице, я сунул "беретту" за пояс и метнул бычок на пол. Но пары алкоголя не загорелись. Да уж, это не кино. По губам пробежала усмешка, и пришлось достать зажигалку, которую я поднес к куску ветоши для протирки барной стойки. Ткань загорелась сразу и отправилась вслед за сигаретой. Над полом пополз дымок, а затем начался пожар. Жадное пламя быстро охватывало все вокруг и, убедившись, что огонь просто так уже не погасить, я побежал в подсобку.
Вскоре я оказался на другой стороне дома. Оглушенный охранник (не повезло сегодня мужику) лежал у стены. Столицу по-прежнему поливал холодный дождь. Ну, а мои камрады, девушка и Антон Ильич ждали меня.
— Чего стоим!? — я усмехнулся и кивнул в сторону ближайшего переулка. — Побежали!
Мы проскочили одну полутемную улочку, другую и третью. Редкие прохожие, в основном гастарбайтеры, провожали нас равнодушными взглядами, а за спиной был слышен вой сирен.
Наконец, мы остановились, и Гней спросил:
— Командир, что дальше?
— Все по плану, — ответил я. — Готовьтесь к поездке загород. Встретимся, поговорим, а пока насчет алиби подумайте. Мало ли, вдруг пригодится.
Гней кивнул и посмотрел на своих:
— Расходимся. Сбор у меня в девять.
Боевики рассосались, и теперь с тем же вопросом ко мне обратился Трубников:
— И что теперь?
— Я же говорю, все по плану, Антон Ильич. Возьмите такси и поезжайте домой, а завтра вместе с Каширой на разведку в Новую Мцхету. Покатаетесь, осмотритесь, может, увидите то, что мы не разглядели.
— А с этим что делать?
В руках Трубникова появился жесткий диск.
— Оставьте, потом посмотрим.
— Это улика, — предупредил меня полковник.
— Да и черт с ней, — я взмахнул рукой. — Если нас возьмут, то в любом случае прибьют. Главное, чтобы сейчас за жабры не схватили. Мы на войне, а значит, рано или поздно противник будет знать нас в лицо. Поэтому можно надеяться на отсрочку, и только.
— Ну-ну.
Трубников спрятал жесткий диск в карман и, сгорбившись, поковылял в сторону освещенного проспекта, а рядом всхлипнула спасенная нами девушка.
- Предыдущая
- 39/87
- Следующая
