Сказки и истории - Несбит Эдит - Страница 33
- Предыдущая
- 33/57
- Следующая
— Мне кажется, я любил тебя все мои жизни, — признался Мушкадель, — то есть, я хочу сказать, всю мою жизнь. Может быть, ты попробуешь меня полюбить?
— Что-то мне не очень хочется пробовать, — нерешительно сказала принцесса.
— Тогда отдай мне кольцо. С его помощью я найду способ добиться твоей любви и после этого оно вновь вернется к тебе.
— А если я тебя полюблю, — спросила принцесса, — меня уже не будут раздражать твои рыжие волосы, нос картошкой и красная физиономия?
— Я думаю, нет, — ответил Мушкадель, заметно приободрившись.
Принцесса стояла перед ним, задумчиво вертя на пальчике волшебное кольцо.
— Ну что ж, — вздохнула она наконец, — говорят, любовь зла, — полюбишь и… то есть, нет, извини, я имела в виду другую поговорку…
— Эта тоже подходит, — честно признал Мушкадель.
— Но сам-то ты считаешь себя человеком, достойным моей любви?
— Нет, — покачал головой лучник. — Я не стою и твоего мизинца. Но при этом я не знаю ни одного человека, который бы его стоил.
— Ладно, — решилась принцесса, — Была не была! Я хочу тебя полюбить!
Несколько секунд они простояли в полном молчании, а затем Пандора недоуменно пожала плечами:
— Ничего не случилось. Я по-прежнему тебя не люблю. Меня все так же раздражают твои волосы, глаза, нос, уши — и вообще, твое лицо кажется мне еще более красным и противным, чем раньше. Прости меня за прямоту, но это чистая правда.
— Раз так, мне самому придется тебя разлюбить, — сказал Мушкадель. — Иного пути я не вижу. Дай мне кольцо только на одну минуту; я тут же его верну. Чтобы прекратить эти мучения, я готов отказаться от своей любви — уж лучше я, забыв о тебе, со спокойной душой отправлюсь в родную казарму, а вечером после службы пойду с друзьями в трактир и так буду жить в свое удовольствие.
Принцесса дала ему кольцо, он громко произнес свое желание, выждал паузу и безнадежно махнул рукой.
— Как было, так и есть. Я люблю тебя еще сильнее, чем прежде — если такое вообще возможно.
— Теперь мне все понятно, — заключила Пандора. — В записке было сказано, что волшебное кольцо не может влиять только на одну — зато самую важную на свете — вещь. Значит, там говорилось о любви. Как забавно!
— Не вижу в этом ничего забавного, — проворчал лучник. — Просто люди твоего сорта не могут любить таких людей, как я.
— Хорошо, я попробую измениться, — сказала принцесса, — и стать человеком подходящего тебе сорта. Я не позволю себя дурачить какому-то там кольцу, будь оно хоть трижды разволшебным! Но сперва позови моего папу, пусть это произойдет в его присутствии, потому что я не знаю, как будет выглядеть человек, способный тебя полюбить. В любом случае я ему не завидую.
— Сейчас ты можешь надо мной смеяться сколько угодно, — сказал Мушкадель, — лишь бы ты потом меня полюбила. Я иду звать короля.
Он подошел к двери и крикнул:
— Ваше величество! Если вам не трудно, зайдите сюда на пару-другую минут!
Королю это было не трудно; он возник в дверном проеме с прытью, которая — как и предсказывала ранее принцесса — решительно не соответствовала ни его почтенному возрасту, ни еще более почтенному сану.
— Посмотри, папочка, я стала такой, как прежде, — сказала Пандора. — Теперь ты можешь поцеловать меня без помощи микроскопа или увеличительного стекла.
Как только счастливый отец исполнил этот самый приятный из всех возможных ритуалов, Пандора сделала шаг назад и скороговоркой, чтобы он не успел ее прервать, произнесла:
— Я хочу стать человеком того сорта, который может полюбить рыжего верзилу-лучника.
И в следующий миг, к ужасу обоих мужчин, принцесса превратилась в женщину требуемого сорта.
— Чтоб мне провалиться! — ахнул король, и лицо его приобрело темно-свекольный оттенок.
— Разрази меня гром! — простонал Мушкадель, становясь белым как мел.
Вместо хрупкой красавицы-принцессы перед ними стояла толстая, краснорожая, неряшливо одетая молочница. Ее жесткие черные волосы топорщились в разные стороны, глазки-бусины напоминали глаза пряничных свиней, которые так любят выковыривать малолетние сладкоежки, рукава были по локоть засучены, обнажая мясистые красные руки, а на торчавшие из-под юбки ноги и вовсе нельзя было смотреть без содрогания.
— Ну вот, старина Мушкадель, — сиплым голосом сказала молочница, еще недавно бывшая очаровательной Пандорой, — теперь-то мы поженимся и будем жить счастливо и весело, как две мышки в голове сыра!
— Ни за что на свете! — крикнул бедняга Мушкадель и, сорвав волшебное кольцо с ее толстого пальца, опрометью выбежал из дворца и мчался, не останавливаясь, до самой казармы, где рухнул прямо на пол и рыдал до тех пор, пока другие лучники не стали над ним потешаться и даже пинать его ногами; тогда он вскочил с пола и принялся дубасить их своими кулаками, пока семеро его сослуживцев не превратились в груду окровавленных слабо копошащихся тел, а остальные не попросили пощады и снисхождения…
— О горе, горе! — сокрушался меж тем у себя во дворце король. — Уж лучше бы ты оставалась цветочной феей, чем этаким… не знаю даже, как теперь тебя называть. Надо будет раздобыть кольцо и вновь вернуть тебя в прежний вид.
— Еще чего, — фыркнула принцесса-молочница, ковыряясь одной рукой у себя в ухе, а другой в носу. — Никогда в жизни я не была так счастлива, как сейчас. Я люблю этого славного лучника, и, поскольку я как-никак принцесса, а ты все еще король, ты прикажешь ему на мне жениться, и дело с концом.
— Черта с два! — возмутился король. — Черта с три! Молочницы не могут любить как принцессы!
— Могут или не могут, мне наплевать, — заявила его благородная дочь. — Главное то, что мне это нравится, и я вовсе не собираюсь меняться.
Высказав таким образом все, что она думает по данному поводу, принцесса-молочница потребовала себе на ужин холодной свинины, пива и сыра и, наевшись-напившись до отвала, отправилась почивать в свою бело-зеленую спальню; вскоре смачный храп на весь дворец возвестил о том, что ее высочество изволило погрузиться в счастливый и благодатный сон.
Мушкадель в эту ночь не мог спать. Потихоньку выбравшись из казармы, он долго бесцельно бродил по дворцовому саду мимо белых фонтанов, чьи струи призрачно мерцали в лунном свете; мимо белых лилий, которые, сложив лепестки, стояли строго и неподвижно, как бдительные часовые; мимо белых лебедей, тихо покачивавшихся на зеркальной глади озера. Он ходил и ходил по пустынным дорожкам, окруженный холодной белой красотой ночи, и думал, думал, думал, но ничего мало-мальски толкового придумать не мог.
В конце концов он присел на мраморную скамью и уже было собрался пожелать себе смерти, но, к счастью, вовремя остановился, иначе на этом нашу историю можно было бы считать законченной.
Ночная тишина и мягкий свет луны понемногу успокоили Мушкаделя, в голове его прояснилось, мысли начали приобретать некоторую стройность, и наконец он настолько пришел в себя, что смог произнести одну короткую, но очень важную фразу — он произнес ее машинально, не думая при этом о возможных последствиях.
— Ах, если бы я был умнее, — сказал он.
И наш герой мгновенно поумнел.
Перемена была столь стремительной и глубокой, что он едва не упал в обморок от полученного потрясения. Несколько раз вздохнув полной грудью, чтобы прогнать головокружение, он воскликнул:
— Боже мой, как все это просто! Почему я не догадался раньше? Я хочу стать человеком, достойным любви настоящей принцессы.
И он сразу почувствовал изменения, происходящие с его телом — оно стало более тонким и гибким, кулаки уменьшились до нормальных размеров, а лицо из круглого превратилось в овальное. Поспешив к берегу озера, он взглянул на свое отражение в его гладкой поверхности и при свете луны увидел… нет, не писаного красавца, но человека с правильными и благородными чертами лица — прямым носом, твердой линией губ, волевым подбородком и довольно большими, хотя и глубоко сидящими глазами.
- Предыдущая
- 33/57
- Следующая
