Заколдованный замок - Несбит Эдит - Страница 6
- Предыдущая
- 6/53
- Следующая
— Ой! Какой же он тяжелый! — пожаловалась она.
Не знаю, на какую волшебную трапезу рассчитывали к тому времени дети, но только все их надежды лопнули — на тяжелом подносе был один большой ломоть хлеба, головка сыра и коричневая кружка с водой. Поднос оказался таким тяжелым потому, что Принцесса навалила на него множество тарелок, чашек и ножей.
— Наваливайтесь! — гостеприимно предложила Принцесса. — Мне удалось найти только хлеб и сыр, но ничего страшного — здесь полно всяких чудес, и если только у вас на совести нет какого-нибудь страшного смертного греха, хлеб и сыр превратятся в ту самую еду, которую вы хотите вкусить. Итак, что вам угодно? — обернулась она к Кэтлин.
— Жареного цыпленка, — мечтательно протянула девочка, и шелковая Принцесса, отрезав ей кусочек хлеба, церемонно положила его на блюдо. — Прошу вас, — произнесла она, — вот жаренный цыпленок. Вам нарезать — или вы справитесь сами?
— Нарежьте, пожалуйста, — попросила Кэтлин, и кусочек сухого хлеба перекочевал к ней на тарелку.
— Добавить зеленого горошка? — спросила принцесса, отрезая кусочек сыра и и выкладывая его на блюдо рядом с хлебом.
Кэтлин принялась за хлеб, разделывая его ножом и вилкой, словно жареного цыпленка. Не стоило признаваться, что перед ней вовсе не цыпленок с горошком, а попросту сыр да сухой хлеб — не то вышло бы, что у нее на совести есть какой-то смертный грех.
— Во всяком случае, я об этом «смертном грехе» ничего не знаю, — пробормотала она себе в утешение.
Мальчики выбрали жаренную баранину с капустой — и, по всей видимости, получили, что хотели, хотя Кэтлин по-прежнему видела только сухой хлеб да черствый голландский сыр.
— Хотела бы я все-таки знать, какой такой грех у меня на совести, — размышляла она, когда Принцесса, объявив, что ей по вкусу крылышко фазана, подхватила вилкой второй кусочек черного хлеба и с удовольствием отправила его себе в рот, прибавив: — На этот раз получилось просто замечательно.
— Это такая игра, верно? — не выдержал наконец Джимми.
— Ты о чем? — нахмурилась Принцесса.
— Будто бы это баранина — когда на самом деле это хлеб с сыром.
— Будто бы? Но ведь это и есть баранина. Посмотри хорошенько, — сказала Принцесса, широко раскрыв глаза.
— Ну конечно, — промямлил Джимми. — Я только хотел пошутить.
Конечно, хлеб с сыром — это совсем не так вкусно, как баранина или жаренный цыпленок или крылышко фазана (правда насчет фазана я не уверена, ибо никогда его не пробовала, а вы?), и все же куда лучше, чем совсем ничего, особенно после такой длинной прогулки, когда ты ничего не ел с самого завтрака (не считая лимонада с крыжовником), а время обеда давно уже миновало. Так что дети беспрекословно съели хлеб с сыром, запили его водой и почувствовали себя намного лучше.
— А теперь, — сказала Принцесса, отряхивая хлебные крошки с зеленого шелка, — если вы вволю наелись мяса, мы можем пойти и посмотреть на мои сокровища. Может быть, ты хочешь еще кусочек цыпленка? Точно нет? Ну, хорошо, тогда за мной!
Она встала из-за стола. Дети последовали за ней через весь большой зал — туда, где разбегались в обе стороны широкие каменные лестницы, вновь соединявшиеся наверху в широкую светлую галерею. Внизу, под лестницей, висел достававший до полу занавес.
— За этим покровом находится дверь в мои личные покои, — произнесла Принцесса, обеими руками приподнимая занавес, который оказался достаточно тяжелым. За ним открылась небольшая дверка.
— Ключ висит над дверью, — сказала она.
В самом деле, там он и висел — на большом ржавом гвозде.
— Вставляй ключ, — велела Принцесса, — и поверни его направо.
Джеральд повиновался, и большой ключ заскрипел, проворачиваясь в замке.
— А теперь толкните дверь, — сказала Принцесса, — Все трое толкайте изо всех сил.
Они дружно навалились, дверь поддалась, и они повалились друг на друга, вдруг оказавшись в глубокой тьме.
Принцесса опустила занавес и вошла вслед за ними, затворив за собой дверь.
— Осторожнее! Осторожнее! — окликнула она их. — Здесь где-то есть две ступеньки.
— Благодарю вас, — буркнул Джеральд, потирая ушибленное колено. — Мы уже их нашли.
— Мне очень жаль, — извинилась Принцесса. — Но вы же не очень сильно ушиблись, правда? Идите теперь прямо вперед. Там больше нет ступенек.
И они пошли вперед в кромешной тьме.
— Когда дойдете до двери, поверните ручку и сразу же входите. И стойте там тихо, пока я не отыщу спички. Я знаю, где они лежат.
— Разве сто лет назад были спички? — поинтересовался Джимми.
— Я имела в виду трут, — ответила Принцесса, не моргнув глазом. — Мы всегда называли его спичками — а как говорите вы? Дайте-ка я пойду первой.
Она проскользнула вперед и исчезла в темноте. Когда дети наконец добрались до двери, она уже ждала их со свечой в руке. Свечу она тут же протянула Джеральду.
— Держи ровно! — наказала она и занялась рамами высокого окна — сперва ей удалось раздвинуть их настолько, что первый желтоватый луч проник в комнату, затем рамы сильно заскрипели и солнечный свет широким потоком хлынул в комнату.
— Теперь и свечка не нужна, — сказал Джимми.
— Вот именно, — откликнулась Принцесса и задула огонек. После этого она выдернула ключ из замка с наружной стороны двери, вставила его в замок изнутри и заперла дверь.
Они оказались в небольшой комнате с очень высоким потолком. Сводчатый синий потолок был вдобавок изукрашен золотыми звездочками. Стены здесь были деревянные, резные, и никакой мебели не было видно.
— Вот! — горделиво произнесла Принцесса. — Здесь хранятся мои сокровища.
— А где эти сокровища? — очень вежливо спросила Кэтлин.
— Разве вы их не видите? — удивилась Принцесса.
— Нет, не видим, — сердито заворчал Джимми. — Не видим и не видим. И не не рассчитывайте, что я еще раз буду играть в поддавки, как вышло с хлебом и сыром. Только не два раза подряд, уж извините!
— Ну, если вы и вправду ничего не видите, — задумчиво сказала Принцесса, — придется произнести заклинание. Зажмурьтесь, пожалуйста. И дайте честное слово, что вы не станете подглядывать, пока я не скажу «Можно!», и что вы за всю свою жизнь никому не расскажете о том, что вам довелось увидеть.
Пожалуй, дети предпочли бы обойтись без подобных клятв, но делать было нечего — они поклялись и тут же крепко зажмурились.
— Смогадотригади-тегаде игади погадовегаде-ригадитегаде! — на одном дыхании произнесла Принцесса и они услышали, как зашуршало ее шелковое платье, когда она проносилась по комнате. Потом до их слуха донесся тревожный скрежещущий звук.
— Она нас заперла! — завопил Джимми.
— Ты же обещал не открывать глаза! — яростно шепнул ему Джеральд.
— Скорей бы уж! — жалобно вздохнула Кэтлин.
— Можно! — раздался голос Принцессы, и они открыли глаза. Они оказались совсем в другой комнате! Нет, комната была та же самая — вот и синий сводчатый потолок, и резная панель. Но резная деревянная стена была видна только высоко под потолком, а ниже начиналось сплошное сияние — белое и синее, красное и зеленое, серебряное и золотое! Стены комнаты были целиком опоясаны рядами полок, на которых красовались золотые чаши и серебряные блюда, усеянные драгоценными камнями бокалы и кубки, золотые и серебряные украшения, алмазные короны, рубиновые ожерелья, бусы из жемчуга с изумрудами — и все это сверкало и переливалось на фоне занавеса из тусклого синего бархата. Все это было похоже на драгоценности Короны, которые хранятся в Тауэре — наверное, ваш самый добрый дядя водил вас туда, — только здесь было гораздо больше драгоценностей, чем выставлено в Тауэре или в каком-либо другом месте.
Все трое разинули рты и едва переводили дыхание, таращась на окружавшие их блистательные сокровища, а Принцесса стояла посреди комнаты, повелительно простирая руку к своим драгоценностям. Ее губы сложились в горделивую усмешку.
- Предыдущая
- 6/53
- Следующая
