Миры Роджера Желязны. Том 8 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 7

• Предыдущая
• 7/86
• Следующая

Джерри открыл кассу и стал отсчитывать банкноты. Стул уже занял место позади грабителя.

Дэн снова запел. Замки стали рушиться, драконы взмыли в воздух, войска в панике разбегались.

Джерри повернулся к стойке и протянул незнакомцу толстую пачку денег, быстро исчезнувшую в кармане грабителя. Тот выпрямился и отклонился от стойки, глаза и оружие были направлены на бармена. Грабитель стал поворачиваться, но неожиданно зацепился за стул и упал. Когда он оказался на полу, кружка соскочила со стойки и упала ему на голову. Удар был сильным, незнакомец потерял сознание. Пистолет, завернутый в платок, выскользнул из его руки, покатился по полу и исчез под сценой.

Дэн закончил песню и отпил еще глоток. Джерри уже вытаскивал деньги из кармана грабителя. Вокруг него столпились люди.

— Странная была сценка.

Дэн повернул голову. Это была Бетти Льюис. Она покинула столик, за которым сидела, и сейчас стояла возле сцены.

— В чем странность?

— Я видела, как стул двигался сам — тот, о который он споткнулся.

— А может, его кто-то толкнул?

— Нет. — Теперь девушка смотрела только на него, не обращая внимания на все остальное. — Очень странно все это было. И кружка… Странные вещи происходят, когда ты играешь. Что-нибудь маловероятное, но и малозаметное, хотя, может быть, это только ощущение.

Дэн улыбнулся.

— Следствие настроения. Я мастерски играю и потому могу внушать.

Он тронул струны и взял аккорд. Бетти рассмеялась.

— Нет. Я думаю, ты околдовываешь.

— Как Минивер Чиви, — кивнул он. — Видениями.

— Все позабыли о нас, никто на нас не смотрит, — сказала она. — Давай сядем.

— Хорошо. — Дэн положил свою гитару и перенес пиво на ее стол.

— Ты свои песни сам пишешь? — спросила Бетти, когда они сели.

— Да.

— Мне нравятся твоя музыка и твой голос. Может, нам сделать несколько номеров вместе?

— Я за, если ты не будешь возражать против тех странностей, которые происходят, когда я играю.

— Мне нравятся странности. — Девушка протянула руку и коснулась его волос. — Эта прядь настоящая?

— Конечно.

— Мне с самого начала показалось, что в тебе есть что-то колдовское.

— А теперь ты в этом уверена?

— Да, — она рассмеялась. — Я слышала, что ты учишься. Это правда?

— Правда.

— А потом ты будешь заниматься музыкой?

— Трудно сказать. — Дэн пожал плечами.

— Мне кажется, ты бы добился успеха. Ты записывался на пластинки?

— Нет.

— А я записывалась. Но ничего хорошего не вышло.

— Очень жаль.

— Полный провал. Не знаю почему. Мне хочется попробовать с тобой. Надо посмотреть, как это будет звучать. Если получится, я знаю человека…

— Мои песни?

— Да.

— Хорошо, — он кивнул. — Когда здесь все закончится, пойдем куда-нибудь и попробуем.

— Я недалеко живу. Можно пойти ко мне.

— Отлично.

Дэн снова отпил пива, осмотрелся и увидел, что грабитель уже начал приходить в себя. Вдали послышались звуки полицейской сирены. Он услышал, как кто-то спросил: «А где пистолет?»

— Когда я слушаю тебя, — продолжала Бетти, — у меня возникает странное ощущение, будто в нашем мире появляется трещина…

— Может, так оно и есть.

— …и я могу заглянуть через нее в другой мир.

— Как бы я хотел сделать эту щель широкой, чтобы пролезть через нее!

— Ты говоришь почти как мой бывший муж.

— Он был музыкантом?

— Нет, он был физиком и любил поэзию.

— И что с ним сталось?

— Ушел на побережье, в коммуну. Искусство, ремесла, садоводство и все такое прочее…

— Просто ушел или звал тебя за собой?

— Он звал, но я не хочу пачкать ноги в поросячьем дерьме.

У входа, сверкая мигалкой, остановился полицейский автомобиль. Дэн уже допил пиво, когда наконец нашли оружие.

— Мы с тобой такая парочка, что нас можно хоть сейчас на обложку журнала, — сказала Бетти. — Особенно твоя прядь. Пожалуй…

Человека с разбитой головой уже уводили. Дэн, поднимаясь, сказал:

— Мне нужно спеть что-нибудь. Или твоя очередь?

Она посмотрела на часы.

— Заканчивай ты, а я послушаю.

Он взял в руки гитару. Клубы дыма начали формироваться в причудливые картины.

Огромная металлическая птица принесла Марка Мараксона на вершину холма. Юноша отвернул рукав рубашки и нажал несколько кнопок на широком браслете, надетом на кисть левой руки. Птица взлетела в воздух.

С помощью кнопок на браслете он управлял полетом птицы и через маленький экран на браслете смотрел на землю сверху ее глазами. Он увидел, что дорога впереди свободна. Марк закинул за спину мешок и стал спускаться с холма. Затем долго шагал через лес, после чего вышел на дорогу, идущую по более открытой местности. Птица парила над его головой и казалась всего лишь черной точкой.

Теперь он шел мимо возделанных полей, приближаясь к дому отца. Дорогу домой он выбирал очень осторожно.

Мастерская стояла нетронутой. Марк оставил там мешок и направился к дому. Там царил такой страшный беспорядок, какого он еще никогда не видел.

— Эй! Кто-нибудь! Эй!..

Никто не ответил. Юноша обошел весь дом, но матери нигде не было. Он оглядел окрестности, посмотрел в сарае, в стойлах, подошел к оросительным каналам и к полю. Никого. Он вернулся в дом и поискал что-нибудь поесть, однако ничего не нашел, и ему пришлось подкрепиться из собственных принесенных запасов. Затем Марк пообщался немного с браслетом; птица в небесах перестала кружить и полетела на юг.

Охваченный беспокойством, он стал наводить порядок в доме, затем пришел в мастерскую и приступил к сборке механизма, который принес с собой.

Был уже вечер. Марк давно закончил свою работу и отдыхал, когда услышал звук подъезжающей телеги. Он вышел из дома и стал ждать.

Маракас подошел к сараю и начал разгружать телегу. Марк подошел помочь ему.

— Отец, — сказал он. — Здравствуй!

Старый сержант повернулся и увидел его. Выражение его лица было совсем тупым. И таким оно оставалось на лице долго, очень долго. По замедленной реакции Марк понял, что отец сильно пьян.

— Марк, — наконец сказал старик, поняв, кто перед ним. Затем сделал шаг вперед. — Тебя долго не было. Полтора года. Почти два. Что с тобой приключилось? Где ты пропадал?

— Это долгая история. Позволь мне помочь тебе.

Юноша разгрузил телегу, загнал в конюшню лошадей, дал им сена.

— …и они разломали мою тележку. Я испугался и сбежал. Я ушел на юг.

Солнце было уже совсем возле горизонта.

— Но почему ты так долго не посылал мне даже словечка?

— Я не мог. А как… как мать?

Маракас отвернулся и ничего не ответил. Затем наконец махнул рукой в сторону кладбища.

— Там…

Немного помолчав, Марк спросил:

— Как это случилось?

— Во сне. Она не мучилась. Идем.

Они прошли на кладбище. В тени небольшого дерева Марк увидел небольшую обложенную камнями могилу. Он остановился рядом с ней и долго молча смотрел на нее.

— Мой побег?.. — спросил он наконец. — Это из-за меня?

Маракас положил руку ему на плечо.

— Нет. Конечно же, нет.

— Такие, как она, всегда незаметны… пока их не лишишься.

— Знаю.

— И поэтому в доме все не так, как раньше?

— Не секрет, что я начал пить. Мое сердце не переносит разлуки с ней.

Марк кивнул, опустился на колено и прикоснулся к камню.

— Теперь, раз ты вернулся, мы сможем работать вместе… — сказал Маракас.

— Вряд ли.

— У нас теперь другой кузнец.

— Я не хочу быть кузнецом.

— Чем же ты будешь заниматься?

— Совсем другим. Это тоже долгая история. Мать…

Его голос дрогнул, и он замолчал.

— Марк, я туго соображаю, когда выпью. Не знаю, стоит ли тебе это говорить. Ты любил ее, она любила тебя, и я сомневаюсь…

— Что?

— Думаю, мужчина должен знать о себе все. Видишь ли, мы очень хотели ребенка…

Марк медленно поднялся.

• Предыдущая
• 7/86
• Следующая