Миры Роджера Желязны. Том 29 - Асприн Роберт Линн - Страница 17
- Предыдущая
- 17/70
- Следующая
И Спайдо, и Гар попросили добавки хлеба и жаркого из ящера, затем снова хлеба, чтобы подобрать подливку. Они улыбались друг другу, получая удовольствие от этого состязания и от выражения растерянности на лице хозяюшки Блотт. Гар, у которого никогда не было семьи и который не знал, на что это похоже, обнаружил, что ему нравится это добродушное соревнование. В Армбрассе мелкая вражда оказывалась смертельной, и, хотя родные Спайдо на словах дубасили друг друга, горе любому постороннему, который попытался бы повторить те оскорбления, которыми они походя осыпали друг друга.
Хозяюшка Блотт накормила их обоих яблочным пирогом с заварным кремом, затем снова принялась за работу у плиты, так как поняла, что это соперничество, в котором после четырех с половиной перемен «и еще немножко» не победил никто, не будет решено за десертом. За работой она расспрашивала Спайдо о его жизни вдали от Торфея и Гара тоже включала в разговор, то и дело прося подтвердить или опровергнуть сказанное Спайдо.
Гар отвечал в соответствии с выражением лица Спайдо и тонкими оттенками интонаций вопросов хозяюшки Блотт. У нее явно создалось впечатление о жизни Спайдо в Калтусе, совершенно не соответствующее той действительности, которая была известна Гару, но он понимал, что ее воображение увеличивало любую похвальбу Спайдо в сотни раз. И все же он чувствовал, что она плетет нить беседы кругами, словно паук паутину, стараясь выудить какую-то информацию о сыне.
— Послушай, Малло, мистер Квитник говорит, что ты хороший, послушный мальчик.
Гар кивнул:
— Он делает честь Торфею и вдохновляет всех нас.
Спайдо закатил глаза.
— И конечно, ты остался верен своим клятвам, которые дал здесь, кроме тех случаев, когда готовился вступить в битву, как уже говорил раньше.
— Это правда, мам, меня только разок-другой утешили.
— Молодец. Мне просто хотелось узнать: там, в Калтусе, при всех твоих достоинствах, не было ли там какой-нибудь девушки, которая могла бы затмить в твоем сердце Цветок Тыквы?
Гар уловил в голосе хозяюшки Блотт оттенок надежды, но сын этого не понял.
— Только не я, мам. Мое сердце все еще принадлежит Цветку Тыквы.
— Ты ведь не пытаешься обмануть меня, чтобы не огорчать, а Малло? Как мне ни больно было бы представить вас врозь, дорогой, я могу это выдержать ради твоего счастья.
— Нет, мама, она все еще единственная для меня.
— Уверен, дорогой? Ты с ней давно не виделся. Она изменилась.
— Я все равно люблю ее, ма.
— Она очень изменилась, Малло.
— И я тоже, ма.
— Едва ли, дорогой. Тут вмешался Гар:
— Ваш сын действительно вас обманывает, чтобы не огорчать, хозяюшка. У него много поклонниц, и с одной из них он недавно встречался.
Лицо хозяюшки Блотт прояснилось, а Спайдо смутился.
— Это правда, Малло? Она красивая?
— А… ну… красивая, мама.
— Где ты с ней познакомился, дорогой? Спайдо взглянул на Гара.
Убийца улыбнулся:
— Она служит одной богине, хозяюшка. Она — духовное лицо и удовлетворяла духовные запросы вашего сына. Он проводил время в телесном… э… тесном общении с ней.
— О, хорошо. — Она бросила взгляд на песочные часы, где пересыпались последние песчинки. — Возможно, ты и держался наравне с Малло до сих пор, кусок за куском, но теперь проиграешь. Это его любимое кушанье, и он съест его очень быстро.
Она отрезала ломоть мясного пирога и поставила его перед сыном, затем второй такой же перед Гаром. Каждый из мужчин сидел с вилкой наготове и вонзил ее в пирог. Хозяюшка Блотт захлопала в ладоши, когда они проглотили по первому куску.
— Нет ничего, что мой Малло любил бы больше, чем пирог — добрый пирог с олениной и почками.
Спайдо побледнел как полотно и прижал ладонь ко рту. Его стул отлетел в сторону, когда он вскочил и бросился к двери. Рывком распахнул ее и выбежал в ночь.
Мать посмотрела ему вслед и покачала головой:
— Что на него нашло?
— В дороге ему довольно часто приходилось иметь дело с олениной, хозяюшка.
— Это не помешало бы ему есть мой пирог, нет, сэр. — Она на секунду задумалась, потом улыбнулась. — Конечно, в этом весь мой мальчик.
— Простите?
— В этом весь Малло. Всегда очень вежливый. — Она улыбнулась и поддела вилкой кусок его пирога. — Поскольку вы гость, то лишь притворившись, что его тошнит, он мог проявить вежливость и дать вам победить в этом соревновании, а, мистер Квитник?
Гар ответил бы ей, но, будучи человеком вежливым, не стал говорить с полным ртом.
Гар проснулся и покинул дом Блоттов задолго до того, как взошло солнце и протрубил утренний охотничий рог. Как объяснил Гордо, Долоникус выпускал своих ящеров на охоту с утра и перед наступлением сумерек, и горе тем, кто окажется поблизости сам или выпустит свой скот в период между сигналами рога. После того как звери насытятся, Долоникус отзывал их, выходил из таверны и сообщал собравшимся те блестящие руководящие идеи, которые посетили его ночью.
Спайдо согласился на предложение Гара подождать его вместе с матерью, а не следовать за убийцей в город, чтобы сражаться с ящерами. Спайдо и в самом деле предложил Гару сопровождать его, и тот понял, что юноша говорит всерьез. Убийца ответил Спайдо одной из своих редких улыбок в награду за смелость, но объяснил, что хочет оставить его дома, чтобы кто-то смог разделаться с Долоникусом в том случае, если Гар погибнет в битве с ящерами.
Вооруженный односторонним, слегка изогнутым мечом татик, единственный в мире Грашаншао искусства Тиан-ши-шеки прошелся по спящей деревне Торфей. Плавно шагая к охотничьим угодьям пары чудовищ, он чувствовал себя в своей стихии. «Я убил одного из вас. Я ел вашу плоть. Я знаю вас и дам вашей жизни определение через вашу смерть!» Он приостановился и всмотрелся в параллельные цепочки следов ящера. «Когда охотник охотится на охотников, только Смерть сыта».
Гар переложил рукоять меча в правую руку так, что головка эфеса оказалась между большим и указательным пальцами. Само лезвие легло вдоль тыльной стороны правой руки. Восходящее солнце отражалось от острого как бритва клинка, и его серебряный блеск резко выделялся на фоне свободного черного одеяния убийцы.
Гар без помех дошел до центра деревенской площади и тут уловил какое-то движение слева. Он повернулся туда и увидел одного из ящеров, стоящего в двадцати ярдах от него между двумя домами. Он нагнул морду к земле, потом поднял ее плавным движением, опираясь для устойчивости на жесткий хвост. Снова понюхал воздух и шагнул по направлению к Гару.
Разум в его глазах — дьявольская насмешка, которой не было у предыдущего ящера, — выдал его. Ветерок, к которому он якобы принюхивался, дул слева направо, унося запах Гара в сторону от ящера. «Что означает…»
Гар прыгнул влево и в падении перекатился через плечо, прочь от того места, где только что стоял. Второй ящер, яростно раздирая когтями воздух, пролетел мимо него и испустил вопль разочарования, к которому примешалась боль, когда мелькнул меч Гара, полоснув проносящегося мимо ящера по покрытому перьями животу. Вскочив в тот момент, когда зверь попытался повернуться и споткнулся, Гар с силой опустил меч и с размаху отсек ящеру голову.
Недовольство и отвращение мгновенно сменили восторг Гара. Он убил зверя в тот момент, когда тот охотился, в тот момент, когда он прыгнул на него. Его тренированность и рефлексы, его разум и доставшееся его роду мастерство изготавливать оружие обеспечили ему победу над созданием, которому суждено было быть самым быстрым и смертоносным из всех, с которыми он прежде сталкивался. Его триумф — это триумф человечества над теми животными, которые выслеживали человека в незапамятные времена.
Но тот же разум не позволял, ему гордиться этим убийством. Он точно рассчитал время действий — доказательство этому лежало у его ног, разрубленное на две части. Любой другой ощутил бы восторг от своего успеха, но Гар не был любым человеком. Он предпочитал определять свою жизнь через Тиан-ши-шеки, и его самооценка подсказывала ему, где он потерпел неудачу. Она указывала ему, каким образом он предал животное, себя и Тиан-ши-шеки.
- Предыдущая
- 17/70
- Следующая
