Выбери любимый жанр

Миры Роджера Желязны. Том 22 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 31

Изменить размер шрифта:
31

А потому я ограничился одним из величайших трюизмов:

— На все можно взглянуть с разных сторон.

— Мне вполне достаточно одной, — отрезала Дара. Я хотел безразлично пожать плечами, однако воздержался — слишком уж они болели.

— Знакомство с тобой стоило мне двух самых важных в моей жизни людей, — сообщила Дара.

— Да? Весьма сожалею.

— Ты совсем не такой, как меня убеждали и даже — на какое-то время — убедили. Я видела в тебе человека благородного — сильного, но при этом понимающего и великодушного, иногда — нежного. Честного…

За ее спиной сверкали молнии. Гроза заметно приблизилась. Я не удержался и сказал нечто не совсем пристойное. Дара словно не слышала.

— Я возвращаюсь, — продолжала она, — к своему народу. Сегодня вы вроде бы победили, но Амбер — он в той стороне.

Выпростанная из-под накидки рука указала на грозу. Я молчал и смотрел. Не на бушующие стихии — на Дару.

— Вряд ли есть смысл отрекаться от страны, временно меня приютившей, — ведь скорее всего ее попросту не существует.

— А как насчет Бенедикта? — негромко поинтересовался я.

— Не нужно… — начала Дара и тут же отвернулась. Несколько секунд прошло в полном молчании.

— Не думаю, чтобы мы когда-нибудь встретились еще раз, — промолвила она наконец и ускакала налево, в сторону Черной Дороги.

Циник мог бы решить, что Дара попросту присоединилась к выигравшей стороне — Владения Хаоса скорее всего сохранятся и после катастрофы. Я не знаю и честно в этом признаюсь. Я думаю о том, что увидел, когда она указывала на апокалиптическую грозу. Накидка разошлась, передо мной на мгновение предстало то, во что превратилась бывшая кандидатка в королевы Амбера. Полускрытое тенью лицо почти не походило на человеческое. Однако было в нем что-то, заставившее меня повернуть голову и смотреть вслед Даре, пока та не исчезла во мгле. С уходом Дейрдре, Брэнда и отца — а теперь еще и с этим невеселым прощанием — мир заметно опустел. Мир. А что от него осталось, от этого мира?

Я снова лег и вздохнул. Пусть другие уходят, а я останусь здесь, буду ждать, пока накроет меня гроза, и буду спать… и растворюсь?

Вспомнился Хуги. Неужели я усвоил не только его плоть, но и его бегство от жизни? Я был настолько измотан, что такое бегство казалось простейшим, естественнейшим образом действий…

— Очнись, Корвин!

Я снова успел задремать, правда — на одно только мгновение. Разбудившая меня Фиона принесла еду и непременную фляжку.

— Не хотелось прерывать твою беседу, — сказала она. — Так что я скромно подождала в стороне.

— Ты слышала? — спросил я.

— Нет, но могу догадаться — исходя из того, что она уехала. Вот, бери.

Глотнув вина, я занялся мясом и хлебом. И сумел оценить их по достоинству, несмотря даже на растерзанное состояние своих мыслей.

— Скоро двинемся, — сказала Фиона, взглянув на бушующую грозу. — Сможешь ехать верхом?

— Думаю, да.

Я еще раз отхлебнул из горлышка.

— Только, понимаешь, Фиона, слишком уж много всего произошло. Я нахожусь в полном эмоциональном оцепенении. В некой Тени я сбежал из психушки. Я обманывал людей, я убивал. Я строил планы и сражался. Я вернул себе память и пытался наладить свою жизнь. Я нашел свою семью и узнал, что я ее люблю. Я помирился с отцом. Я сражался, защищая его королевство. Я делал все, что только мог, для сохранения Вселенной. И теперь, когда оказалось, что все мои усилия зря, у меня просто нет духу, нет сил скорбеть. Я ничего не чувствую. Прости меня.

Фиона поцеловала меня в лоб.

— Не все еще кончено. Ты снова станешь таким, как прежде.

Я покачал головой.

— Это, — промолвил я, — как в последней главе «Алисы». Мне кажется, если я крикну: «Ведь вы — всего лишь колода карт!», вы вспорхнете в воздух пригоршней раскрашенных картонок. Не поеду я с вами. Оставьте меня здесь. Да и кому я нужен — джокер?

— Сейчас я сильнее тебя, — сказала Фиона, — так что ты едешь.

— Нечестно, — промямлил я.

— Да ты доедай, доедай. Время еще есть. Я вернулся к прерванной еде.

— Тут твой сын, Мерлин, — продолжила она абсолютно будничным голосом. — Хочет посмотреть на папашу. Позвать?

— Пленный?

— Да не то что бы. Он не участвовал в битве — просто пришел сюда и попросил о встрече с тобой.

Я молча кивнул, Фиона исчезла. Я оставил еду и еще раз глотнул вина. Мне было, мягко говоря, не по себе. Ну что, спрашивается, скажешь взрослому сыну, о существовании которого ты не догадывался чуть не до вчерашнего дня? А как такой сын может относиться к отцу? А знает ли он, что решила Дара? И как мне вообще с ним себя вести?

Родственники мои держались слева, на почтительном от меня удалении. Я смотрел, как Мерлин отделяется от группы, идет… Я давно уже задавался вопросом, с чего это меня оставили в таком гордом одиночестве? Чем больше я принимал посетителей, тем очевиднее становился ответ. И с отъездом они не иначе как из-за меня тянут.

Влажный ветер, долетавший со стороны фейерверочно-яркой грозы, крепчал. Мерлин шел и смотрел на меня. Ничто в его лице, так похожем на мое собственное, не показывало, что происходит знаменательное событие. Как, интересно, чувствует себя Дара — сейчас, когда давнее ее пророчество о всеобщем уничтожении сбылось — или почти сбылось? Я задавался вопросом, какие у нее отношения с сыном. Я задавался очень многими вопросами.

Он наклонился и пожал мою руку:

— Отец…

— Мерлин…

Я посмотрел ему в глаза и встал, так и не выпустив его ладони.

— Не вставай, не надо.

— Ничего, — Я на секунду обнял его. — Я очень рад. Слушай, — добавил я, — давай выпьем.

И протянул Мерлину фляжку — тактический маневр, призванный скрыть то, что я не знаю, о чем с ним говорить.

— Спасибо.

Он сделал глоток и тут же вернул мне фляжку.

— Твое здоровье, — провозгласил я и тоже глотнул. — Извини, что я не могу предложить тебе стул.

Я сел на землю. Мерлин последовал моему примеру.

— Похоже, — произнес он, — никто из них не знает, чем ты занимался. Кроме Фионы, но она только и сказала, что тебе пришлось очень тяжело.

— Ладно, — отмахнулся я. — Главное, что я сюда добрался — тебя вот хоть увидел Ты бы, сын, рассказал о себе. Какой ты? Как с тобой обходилась жизнь?

— Я слишком еще мало жил, чтобы много сделать, — ответил Мерлин.

Я предпочел пока не поднимать очень интересовавший меня вопрос — обладает ли он оборотневыми способностями. Стоит ли, только что познакомившись с сыном, сразу вдаваться в то, что нас различает?

— Не могу себе даже представить, — сказал я, — что это такое — вырасти во Владениях Хаоса.

— А я не могу себе представить, что это такое — расти в каком-нибудь другом месте, — улыбнулся Мерлин. Улыбнулся впервые за все это время. — Я заметно отличался от окружающих, а потому часто бывал один. Меня учили всем обычным вещам — магии, обращению с оружием и ядами, верховой езде, танцам. Мне говорили, что когда-нибудь я стану правителем Амбера. Но это же теперь неверно, да?

— Не очень на то похоже, — согласился я. — В обозримом, во всяком случае, будущем.

— Отлично, — кивнул Мерлин. — Вот уж чем я не хотел бы заниматься.

— А чем бы ты хотел заниматься?

— Я хочу пройти Огненный Путь, как мама, и получить власть над Тенями, чтобы бродить в них и смотреть на незнакомые вещи, и делать, что захочу. А я смогу? Как ты думаешь?

Я глотнул из фляжки и передал ее новообретенному сыну.

— Вполне возможно, — вздохнул я, — что никакого Амбера больше нет. Все зависит от того, добился ли твой дедушка успеха в неком своем предприятии — а его самого уже нет, так что и спросить некого. Но так или иначе, Огненный Путь существует. Если мы переживем эту чертову грозу, я обязательно отведу тебя к нему, объясню, что и как надо делать, и тогда — иди, пробуй.

— Спасибо, — кивнул Мерлин. — А ты расскажешь мне о своем путешествии сюда?

— Не стоит, — поморщился я. — Когда-нибудь потом. Лучше ты расскажи, что там тебе про меня наговорили.

31
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры