Миры Роджера Желязны. Том 11 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 31
- Предыдущая
- 31/66
- Следующая
— Серп, — напомнил я.
Плут взлетел на маленький столик, приземлился среди трав. Там он повернулся, наклонился вперед и поддел когтями передний край выдвижного ящичка. Он раскачивал и тянул его, и ящичек начал выдвигаться, уступая его усилиям.
— Не заперт, — заметил он. — Теперь давайте посмотрим.
Он выдвинул его побольше, и я, встав на задние лапы, смог заглянуть в него. Ящик был выстлан голубым бархатом, в центре которого виднелся вдавленный отпечаток в форме серпа.
— Как видите, — констатировал Плут, — его здесь нет.
— А где-нибудь еще он не может лежать? — спросил я.
— Нет. Если его нет здесь, значит, он был у Оуэна. Только два варианта.
— Я нигде его не видела там, на улице, — сказала Серая Метелка, — ни на земле, ни в этом… месиве.
— Тогда я бы сказал, что его кто-то взял, — произнес Плут.
— Странно, — заметил я. — Этот предмет обладал властью, но не был одним из орудий Игры, как, например, волшебные палочки, икона, магическая фигура и, обычно, кольцо.
— Тогда кому-нибудь он понадобился ради его власти, наверное, — сказал Плут. — Прежде всего, мне кажется, Оуэна хотели просто вывести из Игры.
— Вероятно. Я сейчас пытаюсь связать его смерть со смертью Растова. Хотя странно было бы думать, что убийца — один и тот же игрок, раз Оуэн был Открывающим, а Растов — Закрывающим.
— Гм-м, — произнес Плут, соскакивая вниз. — Не знаю. Может, так. А может, и нет. В последнее время Растов и Оуэн несколько раз подолгу беседовали. У меня возникло впечатление, что Оуэн пытался уговорить Растова перейти на другую сторону — все его либеральные симпатии и русские настроения могли бы подтолкнуть его в сторону революционных действий.
— В самом деле? — сказала Серая Метелка. — Тогда, если убивают Открывающих, Джил, возможно, угрожает опасность. Кто еще мог знать об их беседах?
— Никто, насколько мне известно. Не думаю, чтобы Растов рассказал даже Шипучке, и я тоже никому не говорил до сих пор.
— Где они беседовали? — поинтересовалась Серая.
— Наверху. На кухне или в гостиной.
— Их могли подслушать?
— Только кто-нибудь достаточно маленький и подвижный, чтобы пролезть в дырку для белки наверху.
Я медленно прошелся по комнате.
— Моррис и Маккаб — Открывающие или Закрывающие? — спросил я.
— Совершенно уверена, что Открывающие, — сказала Серая Метелка.
— Да, — согласился Плут. — Они Открывающие.
— А как насчет Доброго Доктора?
— Никто не знает. Ворожба не срабатывает в его сторону.
— Тайный игрок, — сказал я, — кем бы он ни был.
— Ты и в самом деле считаешь, что таковой существует? — спросила Серая Метелка.
— Это единственное, чем я могу объяснить то, что мои расчеты все время приводят не туда.
— Как мы определим, кто это?
— Не знаю.
— А мне все равно — уже все равно, — сказал Плут. — Я просто хочу снова вести простую жизнь. К черту все эти заговоры и расчеты. Я не доброволец. Меня призвали насильно. Верните мою тень.
— Где она?
— Вон там.
Он повернулся к большому красному чертежу на дальней стене.
Я взглянул в том направлении, но не мог разобрать, на что Плут пытается указать.
— Извини, — сказал я, — не вижу…
— Там, — сказал он, — в чертеже, внизу справа.
Тогда я увидел, я сначала принял ее за игру света. Тень в форме белки закрывала часть чертежа. Несколько прямых, блестящих кусков металла торчали по периметру тени.
— Это она?
— Да, — ответил Плут. — Ее удерживают на стене семь серебряных гвоздей.
— Что же нужно делать, чтобы освободить ее?
— Нужно вытащить гвозди.
— А это опасно для того, кто будет их вытаскивать?
— Не знаю. Оуэн ничего об этом не говорил.
Я поднялся на задние лапы и передней дотронулся до верхнего гвоздя. Он не очень крепко сидел, и со мной не произошло ничего необычного. Поэтому я наклонился вперед, схватил его зубами, вытащил и бросил на пол.
Лапой попробовал остальные шесть. Два из них явно слабо сидели. Я хватал их зубами, один за другим, и вытаскивал. Они блестели на полу, настоящее серебро, и Серая Метелка стала их рассматривать.
— Что ты чувствовал, когда вытаскивал гвозди? — спросила она.
— Ничего особенного, — ответил я. — Ты замечаешь в них что-то такое, что я пропустил?
— Нет. Я думаю, сила заключена, главным образом, в этом чертеже. Если должна быть какая-то реакция, причину ее надо искать на стене.
Я попробовал оставшиеся четыре гвоздя. Они сидели крепче, чем те, которые я уже вытащил. Очертания тени колебались теперь между ними.
— А ты чувствовал что-нибудь необычное, когда я проделывал это, Плут? — спросил я.
— Да, — ответил он. — Я чувствовал легкий зуд в каждом из тех мест на теле, которое, по-видимому, соответствует тому месту на тени, из которого вытаскивали гвоздь.
— Предупреди меня, если что-то изменится, — сказал я, наклонился вперед, ухватился за следующий гвоздь и стал расшатывать его зубами.
Потребовалось примерно полминуты, чтобы вытащить его, потом по очереди я попробовал три остальных. Два гвоздя сидели довольно крепко, а один примерно так же, как тот, который я только что вытянул.
Я взялся за тот, что послабее, и дергал его, пока и он тоже не вышел из стены. К этому моменту тень равномерно сжималась и расширялась, как будто развевалась в третьем измерении по толщине, и частично становилась невидимой для меня каждый раз, как это происходило.
— Зуд не пропал, — заметил Плут. — Я начинаю теперь чувствовать его повсюду.
— А боли нет?
— Нет.
Я потыкал лапой в два оставшихся гвоздя. Крепкие. Возможно, лучше было бы привести Ларри с клещами, чем рисковать сломать себе зубы. Все же не помешает сначала попробовать. Я расшатывал один из гвоздей почти минуту, но он, казалось, нисколько не поддался. Тогда я остановился, чтобы дать отдых челюстям, и пообещал себе, что попробую оба гвоздя, прежде чем решу сдаться.
Я проделал то же самое со вторым гвоздем, расположенным примерно в десяти дюймах слева от первого, но не мог определить, когда закончил, добился ли каких-либо сдвигов.
Мне не нравился вкус штукатурки и краски, которой был нарисован чертеж. Я не мог с уверенностью сказать, что находится под штукатуркой, на чем держатся гвозди. Слишком мало верхнего слоя откололось от стены, чтобы я мог различить поверхность, которую он покрывает, — только набрал в рот песка с сырым привкусом подвала.
Я отступил назад. Чертеж выглядел размазанным и мокрым, интересно, как собачьи слюни могут повлиять на его таинственные свойства.
— Пожалуйста, попробуй еще, — попросил Плут.
— Я просто перевожу дыхание, — сказал я. — До сих пор я пользовался передними зубами, потому что так было легче. Теперь перейду на боковые.
Итак, я снова приник к стене, ухватился за гвоздь правыми коренными зубами, и тот, казалось, слегка зашатался под моим напором. Очень скоро он зашевелился, потом пошел. В конце концов, я бросил его на пол и прислушался. Серебро издает приятный звук при ударе.
— Шесть, — объявил я. — Как теперь ощущения?
— Зуд усилился. — сказал Плут. — Возможно, это что-то вроде предвкушения.
— Последний шанс отказаться от этой затеи, пока у тебя есть преимущество, — сказал я, поворачиваясь, чтобы использовать левую сторону челюстей для последнего гвоздя.
— Продолжай, — сказал он мне.
Я ухватил гвоздь и начал расшатывать его, медленно, прикладывая равномерное давление, а не дергая резко, что, как показал опыт с предыдущим гвоздем, было более эффективным. Я боялся за зубы, но ничего не треснуло и не откололось. Звук серебра, однако, куда приятнее, чем его холодный металлический привкус.
И все это время сама тень периодически набегала на мою морду, мелькая перед глазами, как быстрое облако перед солнцем, на мгновение окутывая меня и снова скользя прочь.
Я почувствовал, что гвоздь движется. К этому моменту челюсти мои начали болеть, и я поменял сторону. Мне случалось разгрызать крупные кости, и я знаю силу своих зубов. Но эта задача требовала большего, чем просто кусательные способности. Важнее было движение, в котором участвовали шейные мышцы и челюсти. Вперед, назад…
- Предыдущая
- 31/66
- Следующая
