Ох, охота! - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 50

И вот здесь начинается чистая мистика, которая, видимо, и сформировала отношение к волку, как к оборотню. Ладно, двор обидчика он вполне мог найти по следу, к тому же если волчатник принес щенков домой и там удавил. Но как зверь определяет, какой скот ему принадлежит? Ведь резать его волк начинает, не только проникнув во двор, а где угодно — на выпасе, у водопоя, по пути домой. Причем не трогает других овец, а выбирает из отары только принадлежащих обидчику, и не уносит, а бросает на месте, дескать, не поживы ради, а мести для.

Многие случаи волчьей мести описаны в литературе очевидцами и не вызывают сомнений, и что-то я не припомню иного зверя, способного на столь древнее и очень человеческое действо.

Мягкая рухлядь — так называли на Руси пушнину — издревле была самым ходовым товаром как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Если сейчас мех — более женский ма-териал, то в прошлые времена собольи или куньи шапки, оторочка на кафтан из выдры, воротник, а то и шуба были нормальной повседневной одеждой князей, бояр, купцов и прочих состоятельных людей, не говоря уже о царских одеждах и горностаевых королевских мантиях. Востребованность в мягкой рухляди росла пропорционально развитию экономического потенциала, и в Европе, например, соболь полностью исчез уже в XVI веке, а теперь нам кажется, что он там никогда и не водился. Да нет, водился, но стоил так дорого, что был истреблен, как и многие другие животные, и теперь Европа пытается навязать миру новую, «зеленую» моду, а еще учит жить и рассказывает, как бережно следует относиться к существующей у нас фауне и к природе вообще.

Россия столкнулась с проблемой исчезновения многих видов пушного зверька только к началу XX века, когда добыча упала до минимума, а особенно внешний, европейский рынок требовал ее наращивать. Основным поставщиком мягкой рухляди становились Сибирь и Дальний Восток, поскольку в легкодоступных промысловых районах Европейской части угодья оскудели настолько, что охота как ремесло пришла в стадию угасания. Однако и за Уралом промысел постепенно сокращался из-за поистине хищнического истребления пушного зверька, ибо это преступно, привязывать дикий мир к рынку. В результате ученые забили тревогу, и еще до революции были созданы два соболиных заповедника — Кроноцкий на Камчатке и Баргузинский возле Байкала.

Но что ни делается, все к лучшему: советская власть объявила меха наравне с золотом и самоцветами буржуазной роскошью, кроме того, разрушились торгово-экономические связи с традиционными странами — импортерами пушно-мехового сырья, и охотничий промысел долгие годы находился в запустении, отчего поголовье практически полностью восстановилось. И одновременно проводились работы по расселению пушного зверька в места их традиционного обитания (только соболей было отловлено и выпущено около 20 тысяч!). За голы советской власти, когда промысел пушного зверька был на самом высоком уровне, его численность заметно убавилась, но грянула перестройка, пушнина подешевела настолько, что охотники, по сути, прекратили отлов. Сейчас, возникают проблемы, которых еще недавно даже предположить было невозможно: например, бурное размножение бобра в Московской области, строительство ими тысяч плотин на малых реках и ручьях вызывает затопление, подтопление и последующее заболачивание сельхозземель и дач, расположенных на поймах.

У лис все чаще возникает опасная болезнь — бешенство, они забегают уже в деревни, кусают людей и собак, хорьки и раньше наведывались в сельские усадьбы, теперь же просто живут в скотниках и сараях, давят не только мышей, но и домашнюю птицу.

Это король во всех смыслах — как на пушно-меховом аукционе и на плечах монарших особ, так и в лесу, поскольку у соболя практически нет врагов. Несмотря на свою хищность, зверек всеяден, ибо, когда нет мясной добычи, перебивается ягодами и кедровыми орехами, для чего зимой рыскает по дуплам деревьев и ищет беличьи кладовые. Питается всем, что бегает, ползает и летает, не брезгует мышами, ящерицами, особенно любит боровую дичь. Рябчиков и тетеревов обычно выслеживает на ночевках в снегу и берет спящих, но при случае не боится схватки с глухарем. По свидетельствам очевидцев, соболь скрадывает ночующего в снегу глухаря, пробирается в его лежбище, после чего вцепляется в шею. Птица взлетает, и дальнейшая борьба происходит в воздухе. Зверек на лету перегрызает шею и благополучно приземляется на падающем глухаре, как на парашюте. Говорят, точно так же он ловит токующих на деревьях глухарей, подкрадываясь к ним под песню. Несмотря на свои небольшие размеры, довольно легко расправляется с зайцами, и рассказывают случаи, когда соболь нападал на молодых косуль и кабаргу.

Различают и оценивают соболей по окрасу: чем темнее мех, чем искристее его ость и мягче подпушок, тем дороже. Лучшим считается почти черный баргузинский, но ему не уступает и енисейский. В нашем краю по реке Четь соболя до пятидесятых годов не было, и охотники-промысловики о нем слышали только из рассказов стариков-старожилов, мол, был такой зверек, очень дорогой, потому и сгинул. Первого соболя поймал на Тонгуле дед Аредаков в конце пятидесятых, помню, привез шкурку и показывал отцу — нечто рыжеватое, похожее на хоря, поэтому впечатления это не произвело. Заготовитель соболя не принял, поскольку ни разу не видел и не знал, как оценивать. Буквально на следующий год почти все промысловики поймали по одному-два, и тогда заговорили, дескать, соболь откуда-то пришел и наверняка скоро уйдет. Помню, отец поймал первого в капкан, который стоял на норку. По следам решил, что попала домашняя кошка, бог весть как оказавшаяся в лесу, но когда нашел капкан, там оказался этот невиданный зверек.

Соболь не ушел, а, напротив, то ли размножился, то ли мигрировал откуда-то, но к началу семидесятых его развелось столько, что охотники начали ловить и брать из-под собаки по 10–15 штук. Самое интересное, что по цвету они попадались настолько разные, будто сбежались со всех кряжей — от черного баргузинского до светло-коричневого с рыжеватым подпалом. Больше всего соболя брали в верховьях рек Кети и Чулыма, на границе с Красноярским краем. Там были для него благодатные места — сухостойные и сгоревшие шелкопрядники, где в изобилии было мышей, отдаленность и полное безлюдье. Охотники в спешном порядке осваивали способы лова этого зверька и даже мечтали хоть немного разбогатеть, потому как хороший, темный кот даже со всеми обманами и обсчетами стоил 100–120 советских рублей, тогда как основной вид промысла — белка, всего рубль, если без дефектов.

Разбогатеть не успели, грянул рынок…

Соболь, как и многие высокоорганизованные животные, имеет свою территорию, которую охраняет от возможных конкурентов, например колонка и горностая, поскольку их кормовая база отчасти пересекается. Живет в дуплах старых деревьев, где самки выводят потомство, но найти его гнездо черезвычайно трудно, зверек никогда не спустится из жилища сразу на землю и никогда не наследит, а всегда уходит по кронам на расстояние до полукилометра и так же возвращается обратно. Однако после удачной охоты может отлеживаться день, где угодно: в дупле валежины, в курумнике — каменной реке или в старом беличьем гайне, собственно почему часто и попадает на собачий нюх. Иногда, видимо, много зависит от погоды, соболь, затаившись, сидит во временном убежище так плотно и не поднимается даже от выстрелов, отчего создается полное ощущение, что там никого нет. Но собака чует зверька, и оттащить ее невозможно. Однажды в такой же ситуации, еще по чернотропу, отчаявшись выгнать соболя из невидимого убежища — и стучал, и стрелял, — я полез на огромную полузасохшую пихту, оставив ружье внизу. И лишь когда забрался до середины, увидел над собой старое птичье гнездо, возможно черного ворона. И в тот же миг оттуда выскочил зверек, застрекотал недовольно и легко перемахнул на соседнюю ель. Причем словно зная, что я безоружен, сел открыто и стал огрызаться на собаку. Пока я спускался на землю, соболь ушел верхом примерно на версту, так что пса было едва слышно. Взять его так и не удалось, поскольку поднялся сильный ветер, а ночью выпал снег, который скорее всего и был причиной столь крепкой усидчивости.