Natura bestiarum.(СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" - Страница 13

— Эк тебя, — хмыкнул Ван Аллен. — И много ты знаешь о таких тварях и о том, «что делать»?

— Если, — кивнул Курт, — я не буду знать, что делать, я стану обращаться за советом к тебе. Можешь почитать фактом то, что ты временно перешел в status эксперта Конгрегации.

— Всю жизнь мечтал.

— Мечты сбываются, — незлобиво улыбнулся он, и охотник скривился. — И поскольку мы все здесь застряли, как я мыслю, на срок неопределенный, для начала надлежит друг другу представиться. Согласитесь, не знать, как обратиться к собрату по несчастью, в нашем положении pro minimum странно. Я желаю знать ваши полные имена и те обстоятельства, волею которых вы оказались в этом месте, иначе говоря — цель вашего путешествия.

— Я уже отрекомендовался в детальностях, — недовольно заметил Ван Аллен. — Даже излишне.

— Не сказал бы, — возразил он. — Но никто не помешает тебе иметь на сей счет свое мнение… Итак, с нашим главным знатоком мы все ознакомились, дело за мной. Курт Гессе фон Вайденхорст, инквизитор первого ранга. Мой помощник — Бруно Хоффмайер…

— Гессе… — повторил охотник, и уже укоренившаяся в его голосе враждебность вдруг дала трещину, сквозь которую проросло нечто, что Курт назвал бы уважением, не будь Ян Ван Аллен тем, кем он был. — Ульм три года назад, история с имперским наместником — это ты?.. Черт, и как же я сразу не допер, следопыт хренов; Курт Гессе, первый ранг, и руки… Гессе Молот Ведьм; это ты, точно.

Взгляды всех присутствующих, разом устремившихся на его руки, Курт переварил уже привычно, без былого раздражения, лишь досадливо дернув углом рта. Сняв перед сном перчатки, на шум в конюшне он выскочил, только прихватив оружие, и теперь кожа кистей и запястий, покоробленная шрамами старых ожогов, была у всех на виду.

— Ульм — это я, — подтвердил он; рыцарь нахмурился:

— И что было в Ульме?

— Вы что ж — глухой, господин рыцарь? — уточнил Ван Аллен, и тот раздраженно поджал губы. — Этот человек в одиночку зачистил замок, наполненный стригами, освободил от их плена имперского наместника и подружку своего приятеля. А главное — одну из тварей взял живьем; такого вообще никогда не бывало. В центре Ульма на рассвете перед толпой народа сгорел под лучами солнца стриг — как это событие прошло мимо вашего высокого слуха?

— Не прошло, — возразил тот сухо, — и я попросил бы быть несколько учтивее. Элиас фон Зайденберг, — представился рыцарь, обратясь к Курту. — Цели мое путешествие не имеет. Как ни прискорбно это признавать, собственной земли и даже жилища в моем владении нет, и я отношусь к разновидности странствующих рыцарей.

— Ну, а я тогда странствующий негоциант, — хмыкнул торговец и, уткнувшись в строгий взгляд майстера инквизитора, посерьезнел, поправившись: — Торговец. Феликс Малер. Торгую я обыкновенно меж городом и окрестными деревнями и сегодня надеялся доставить груз уже в одну из них, но вот застрял тут… Теперь не знаю, что буду делать — без лошадей-то. Какие расходы, матерь Божья…

— Разорение, — согласился все еще надутый, как сыч, крестьянин. — Йозеф Хельмер меня зовут. В город ездил навестить сноху. Сейчас еду домой. Ехал бы, если б некоторые исполняли должным образом свою работу.

— Оставь парня в покое, — чуть повысил голос Ван Аллен. — И довольно разбалтывать дерьмо в пруду, в котором сидишь.

— Отличная мысль, — негромко подал голос Бруно. — Быть может, продолжим?

— Меня зовут Амалия Хагнер, — после непродолжительного молчания представилась молодая мамаша, пряча глаза. — Моего сына — Максимилиан…

— Черт, все-таки сын, — чуть слышно пробормотал охотник.

— Мы никуда особенно не направляемся… Просто… ищем лучшей жизни.

— Чем не угодила старая? — уточнил Курт.

— Соседями.

— По какой причине?

— Максимилиан — внебрачный ребенок, ясно? — с отчаяньем отозвалась та. — Пока был жив мой отец, соседей еще можно было терпеть, но когда он умер, жить стало попросту невозможно. И мы никуда не идем — просто идем. Туда, где сможем остаться.

— А мне показалось, тебе не терпится покинуть это место. Мне показалось?

— Нет, — опустив глаза еще ниже, еще тише согласилась Амалия. — Просто такая жизнь не дает больших доходов. Господин Велле согласился стерпеть нас еще несколько дней за одну лишь помощь ему по делу, и если б не это, денег нам осталось бы лишь на день, и без пищи.

— Ясно, — коротко подытожил Курт, обратясь к притихшему парню. — Ну, а ты что?

— Я… Меня зовут Карл… — напряженно сообщил тот. — Штефан.

— Так Карл или Штефан?

— Карл Штефан, — повторил парень нервозно. — Так меня зовут. Уж как Бог дал.

— И куда ж вы направляетесь с подружкой?

— Это не подружка, это сестра, мы едем к родителям.

— Брось, — опередив Курта, поморщился охотник. — Я знаю, как смотрят на сестер, а как — на девок. Вы с ней сошлись не так давно, и, хоть на людях стараетесь не светиться, все равно это всем видно. В иное время я б плюнул, но сейчас не время полоскать мозги. Слышал такое — «в одной лодке»? Вот это о нас. Я б предпочел доверять человеку за своей спиной, и Молот Ведьм вон тоже, думаю, со мной спорить не станет.

— Не стану, — согласился Курт. — Скажу тебе то, что говорю чаще всего в своей жизни: давай-ка правду, Карл Штефан. Если вы в бегах, то мне на это глубоко наплевать — если, разумеется, не в бегах по причине злостного колдунства по месту жительства.

— Она моя подружка, — через силу согласился тот, помедлив. — Мария. Мария Дишер. Мы… мы с ней недавно познакомились, и когда ее родня узнала… В общем, да, мы бежим. Но мы ничего такого не сделали, просто я не угодил ее отцу.

— Зато угодил ей, — хмыкнул Ван Аллен. — Уж коли решилась оставить дом и вот так рвануть.

— Надеюсь, майстер инквизитор, — невесело усмехнулся Альфред Велле, — меня вы не станете спрашивать о том, как я оказался в собственном трактире?

— Отчего же, стану, — возразил он, и усмешка пропала, сменившись удивленной гримасой. — Не самый безопасный и приятный образ жизни — вот так, вдали от людей, от городов и деревень. До ближайшего города — всего день пути, до деревни — и того меньше…

— В том и выгода. Тот, кто лишь день назад покинул город, еще не отвыкший от благ, остановится у меня, дабы набраться сил перед дальнейшей дорогой. Ну, и чтоб еще чуть ублажить себя перед ночевками в кустах. Дальше-то трактиров нет, я узнавал. А тот, кто уже в пути долгое время, остановится тоже. До города и близко, вроде, а все же тащиться целый день, когда горячая вода, теплая постель и еда — вот она…

— Принимается, — кивнул Курт. — Будем считать, что я всем вам верю, и среди вас нет злобных малефиков, по ночам читающих заклятья призыва ликантропов… Итак, деревенщина, беглые любовнички, одинокая мамочка с ребенком, торгаш…

— Я бы попросил вас, майстер инквизитор… — начал крестьянин Хельмер, и Бруно вскинул руку, предваряя споры:

— Иными словами, — пояснил помощник, — из имеющих действительный боевой опыт здесь всего четверо.

— С убежденностью можно говорить о троих, — возразил Курт. — На что способен господин фон Зайденберг, я не знаю.

— При всем уважении, майстер инквизитор, когда вы лишь игрались с деревянной лошадкой, я уже был посвященным рыцарем.

— Рад за ваших потомков, которые не преминут отметить это в своей родословной, однако в данной ситуации сия заслуга значимости не имеет. За своего помощника я поручусь, Яна в деле видел сегодня, ваши же возможности пока недоказуемы, посему — во внимание принимаемы быть не могут.

— Однако, — с надеждой докончил трактирщик, — все вы трое уже встречались со всякими тварями, ведь так?

— Двое, — поправил Бруно, сожалеюще пожав плечами. — Меня в Ульме не было, и ни одного стрига или ликантропа я до сей поры не видел.

— Майстер инквизитор, как я понимаю, вервольфов не видел тоже, — мстительно отметил фон Зайденберг. — Посему и его возможности при встрече с ними недоказуемы в той же мере.

— Не трусьте, господин рыцарь, — заверил охотник серьезно, — тот, кто вышел из боя со стригом, управится и с вервольфом. Они, разумеется, не менее опасны, но менее быстры. Другое дело — скажи-ка вот что, Молот Ведьм: хоть что-то тебе о них известно?