Сыновья и любовники - Лоуренс Дэвид Герберт - Страница 34
- Предыдущая
- 34/112
- Следующая
Вдруг миссис Морел появилась в дверях, явно смущенная. На ней была новая блузке Пол вскочил и пошел к матери.
— Вот это да! — воскликнул он. — Сногсшибательно!
Она хмыкнула чуть ли не надменно и вскинула голову.
— И вовсе не сногсшибательно! — возразила она. — А очень скромно.
Она вошла в кухню, а сын обходил ее то с одного боку, то с другого.
— Ну, как? — застенчиво спросила она, изображая, однако, гордую светскую даму, — нравится тебе?
— Очень! Ты такая красотка, в самый раз для увеселительной прогулки.
Он обошел ее, оглядел со спины.
— Вот если б я шел по улице позади тебя, я бы сказал: «Вроде эта малышка слишком воображает!»
— А вот и нет, — возразила миссис Морел. — Она не уверена, к лицу ли ей блузка.
— Ну где уж там! Ей охота облачиться в грязно-черное, и похоже будет, словно она завернулась в горелую бумагу. Тебе еще как идет, и ты очень славно выглядишь, верно тебе говорю.
Польщенная, она опять хмыкнула на свой лад, но делала вид, будто ей лучше знать.
— Что ж, она стоила мне только три шиллинга, — сказала миссис Морел. — Готовую за такие деньги не купишь, правда?
— Да уж наверно, — ответил Пол.
— И знаешь, материя хорошая.
— Ужасно славная, — сказал он.
Блузка была белая с черными и лиловыми веточками.
— Боюсь, для меня слишком молодо, — сказала миссис Морел.
— Слишком молодо, — с возмущением воскликнул сын. — Может, тебе купить седой парик и напялить на голову?
— Скоро это будет не нужно, — возразила она. — Я и так быстро седею.
— Вот еще, — сказал он. — На что мне седая мать?
— Боюсь, тебе придется и с такой примириться, мой мальчик, — сдержанно ответила она.
Они отправились очень торжественно, и оттого, что день был солнечный, миссис Морел даже взяла зонтик — подарок Уильяма. Пол, хотя и невысок, был изрядно выше матери. И очень гордился этим.
На рыжеватой земле отливала шелком молодая пшеница. Минтонская шахта помахивала султанами белого пара, откашливалась и сипло дребезжала.
— Нет, ты только взгляни! — сказала миссис Морел. Мать и сын остановились на дороге посмотреть. Вдоль гребня большого угольного отвала медленно двигалась небольшая группа, вырисовываясь на фоне неба, — лошадь, вагонетка и человек. Они взбирались по скату прямо в небеса. Под конец человек наклонил вагонетку. С оглушительным грохотом пустая порода покатилась по высоченному отвесному склону.
— Мама, присядь на минутку! — сказал Пол, и она села, он быстро делал набросок. Он работал, а она молча смотрела на послеполуденный мир, на поблескивающие среди зелени красные коттеджи.
— Наша земля удивительная, — сказала она, — и удивительно красивая.
— И террикон тоже, — сказал он. — Посмотри, как он горбится, будто живой, какой-то большой и неведомый зверь.
— Да, — сказала она. — Пожалуй.
— А все эти платформы стоят и ждут, будто вереница зверей перед кормушкой, — сказал он.
— И слава Богу, что им есть чего ждать, — сказала миссис Морел. — Значит, на этой неделе добыча хорошая.
— Но мне нравится, когда вещи вроде одушевленные, когда в них чуешь человека. В этих платформах чуешь человека, ведь всеми ими заправляет человек.
— Да, правда, — сказала миссис Морел.
Они тронулись дальше по дороге, под деревьями. Пол не умолкай что-то рассказывал, и матери все было интересно. Они миновали Незермир, с которого солнечный свет, точно лепестки, легко осыпался к подножью. Потом свернули на дорогу в чьих-то владениях и не без опаски подошли к большой ферме. Яростно залаял пес. Из дома вышла женщина — посмотреть, что происходит.
— Этой дорогой мы пройдем к Ивовой ферме? — спросила миссис Морел.
Пол держался позади, страшась, как бы его не прогнали. Но женщина приветливо объяснила, как им пройти. Мать с сыном пошли через пшеницу, овсы и дальше по небольшому мосточку на луг. Над ними кружились, пронзительно кричали чибисы, поблескивая белыми грудками. Спокойно синело озеро. Высоко в небе парила цапля. На другом берегу, на холме, мирно зеленел густой лес.
— Нехоженая дорога, — сказал Пол. — Прямо как в Канаде.
— Как тут красиво! — сказала миссис Морел, оглядываясь по сторонам.
— Посмотри, цапля… видишь… видишь, какие ноги?
Он говорил матери, на что смотреть, а на что нет. И ей это нравилось.
— Ну, а теперь куда? — спросила она. — Он говорил мне — через лес.
Лес, темный, обнесенный изгородью, был слева.
— Я все-таки чувствую, что тут утоптано, — сказал Пол. — А у тебя ноги городские, тебе этого не учуять.
Они отыскали небольшую калитку и скоро уже шли по широкой лесной аллее, где по одну сторону густо росли сосны и ели, а по другую дубы обступили спускающуюся под уклон поляну. И среди дубов, под зеленью молодого орешника, на желто-коричневом ковре дубовых листьев голубели озерки колокольчиков. Пол принес матери цветы.
— Тут недавно траву скосили, еще совсем свежая, — сказал он, а чуть погодя принес и незабудки. И при виде ее натруженной руки, которая взяла этот букетик, сердце его опять сжалось от любви. Мать была счастлива.
Но в конце дороги для верховой езды оказалась ограда, через которую предстояло перелезть. Пол мигом очутился по другую сторону.
— Давай, я тебе помогу, — сказал он.
— Нет, уйди, я сама, по-своему.
Пол стоял внизу, руки наготове, готовый помочь ей. Она осторожно перелезала.
— Ну кто ж так лазит! — презрительно воскликнул Пол, когда она уже благополучно перебралась.
— Эти ненавистные приступки! — воскликнула миссис Морел.
— Нескладешка ты, — сказал он. — Не умеешь их одолеть.
Напротив, у опушки леса, сгрудились невысокие красные фермерские постройки. Мать и сын поспешили вперед. В саду было изобилие яблонь, и яблоневый цвет осыпался на жернов. У изгороди, под нависающими над нею ветвями дубов, прятался глубокий пруд. Здесь в тени стояло несколько коров. Дом и хозяйственные постройки с трех сторон охватывали залитый солнцем четырехугольный двор, обращенный к лесу. Было очень тихо.
Мать и сын вошли в огороженный садик, где пахло красными левкоями. У раскрытой двери остывали посыпанные мукой хлебы. Курица как раз собралась их клюнуть. И вдруг в дверях показалась девушка в грязном фартуке. Она была лет четырнадцати, с лицом смугло-розовым, с красивой копной коротко стриженных черных кудрей и с темными глазами; смущенно, вопрошающе и чуть обиженно глянув на незнакомцев, она скрылась. Вместо нее тотчас появилась маленькая, хрупкая женщина, румяная, с большими темно-карими глазами.
— О! — воскликнула она, просияв улыбкой. — Вот и пришли. Я так вам рада. — Голос ее звучал задушевно и чуть печально.
Женщины пожали друг другу руки.
— Скажите по совести, мы вам не помешали? — спросила миссис Морел. — Я знаю, какова жизнь на ферме.
— Нет-нет! Всегда приятно видеть новое лицо, мы ведь живем совсем на отшибе.
— Я вас понимаю, — сказала миссис Морел.
Их провели в гостиную, длинную комнату с низким потолком и большим пучком калины в камине.
У женщин завязался разговор, а Пол вышел поглядеть окрест. Он стоял в саду и нюхал левкои, смотрел, что еще здесь растет, и тут из дому вышла та девушка и быстро прошла к груде угля у забора.
— Это ведь махровые розы? — спросил Пол, показывая на кусты у ограды.
Девушка испуганно вскинула на него большие карие глаза.
— Они ведь будут махровые, когда распустятся? — повторил Пол.
— Не знаю, — с запинкой ответила она. — Они белые с розовыми серединками.
— Значит, они как девичий румянец.
Мириам вспыхнула. У нее был прелестный и теплый цвет лица.
— Не знаю, — опять сказала она.
— У вас не так уж много в саду цветов, — сказал Пол.
— Мы здесь первый год, — ответила она холодно и, пожалуй, надменно, отошла и скрылась в доме. А он и не заметил, продолжал свой обход. Вскоре вышла миссис Морел, и они пошли осматривать постройки. Пол был в восторге.
— Вам, наверно, приходится ухаживать за птицей, за телятами и свиньями? — спросила миссис Морел хозяйку дома.
- Предыдущая
- 34/112
- Следующая
