КАК УКРАСТЬ АМУЛЕТ - "Shaya" - Страница 42

Зябко поежившись, я попыталась забрать у Варлока его одеяло (по совместительству мой плащ) и легонько потянула на себя. Маг резко выдернул из моих рук полу и сонно что-то пробурчал, отвернувшись к стене. Я вздохнула - придется мерзнуть, и подошла поближе к закапанной небесными слезами оконной раме. За окном было грустно, мокро и сыро. В нашей конурке было не намного приятнее. Ощутив больше необходимость, чем желание общества, я закуталась в плащ Варлока, приладила на спину топорик и выскользнула за дверь.

Я забилась в самый угол дальнего стола, натянула капюшон и расслабилась, наслаждаясь своей полной анонимностью. Время текло, как вода меж пальцев, а мой заказчик все так же оставался неудовлетворенным. Нужно было встряхнуться и взяться за дело, скажем прямо, вплотную. Я ухмыльнулась в тени капюшона и мысленно набросала план, по которому буду двигаться к цели, то есть амулету.

Есть ли у человека враг страшнее, вреднее и заподлистее него самого? Эта мысль не давала мне покоя и била по вискам молотом очевидности, пока я, перепрыгивая лужи и поддерживая непомерно длинный плащ, смешила сама себя. Идея выйти подышать воздухом, а заодно и найти обитель Гордана, была гениальной, но с некоторыми поправками - гулять в одиночку после нападения варраков не решился бы никто, дорожащий своей шкурой. Жалко, что никого подходящего рядом не было, чтобы мне об этом сообщить.

Я прошла уже квартала два, огибая лужи и стараясь не обращать внимания на смрад из поднятых стихией к самой поверхности сточных вод. Но, вляпавшись на ходу в особо вонючую канаву, целомудренно прикрытую капустными листьями, я высказалась так, что пара троллей даже обернулись. Зачем они оборачивались, я выяснять не стала.

Каким-то чудом ноги вынесли меня к ратуше. Грустная башня уныло косила стрелками гигантских часов. Немногочисленные горожане шныряли туда-сюда, не поднимая глаз от предательски мокрых булыжников мостовой. Спросить, где проживает маг, которого мне срочно нужно обчистить, было решительно некого.

Недалеко раздался глухой "баммм" - местная церквушка даже не пыталась изобразить колокольный перезвон. Колокол был один, немного треснувший, но громкий, и Захлебню предлагалось радоваться тому, что есть - монотонному "баму" ежечасно, да по три "бама" по праздникам. Искренне пожалев тех, чьи окна выходили на эту достопримечательность, я побрела к церквушке, надеясь если не на милость божью, то хотя бы на тепло свечей.

Как ни странно, грелась в церквушке не одна я. Все окрестные побирушки, спасаясь от дождя, сидели прямо на мозаичном узорчатом полу вокруг двух внушительных колонн, поддерживавших затканный паутиной небесный свод. При виде меня они мгновенно скорчили жалобные лица, а я, откинув капюшон и оголив рукоять топора, с не меньшим мастерством оскалилась. Недовольно бурча, попрошайки вернулись к колоннам, плюя на пол святой обители и обзывая меня очень тихо и очень обидно.

Я прошла вглубь, в неверный сумрак алтаря, крытого сукном. Вокруг, перед расписанными сценами и святыми стенами, было налеплено несчетное количество свечей, в большинстве своем уже огарков. Несколько благочестивых горожан, сняв шапки и отчаянно потея, истово просили свое божество о чем-то важном. Шепча губами заветные слова, один даже загораживался шапкой - чтоб никто, не приведи луна, не расслышал да на смех не поднял.

Я не так часто захаживаю в молельные дома, больше из любопытства либо по делу. Так что я прошлась вдоль стены, рассматривая взьерошенных святителей, их деяния и злобных тварей, насланных огневицами тем святителям в пику. Видно, вид у меня был не самый благочестивый, потому что из подсобного помещения высунулась вертлявая, как нос хорька, мордочка молитовника. Просочившись в еле приоткрытую дверь (убей меня леший, не пойму, зачем такие сложности), молитовник устремился в мою сторону, уже готовя длань для лобызания.

Я сделала вид, что не поняла намека, вежливо, но твердо, отвела сунутый под нос внушительный перстень, и очаровательно улыбнулась. Молитовник скис, руки за спину спрятал и недоброжелательно окинул взглядом мою хилую фигурку в плаще не по размеру. Потом он разглядел рукоять топорика, нахмурился, и совсем уж не по-отечески поинтересовался:

- Чего надо?

- Святой молитовник, вы тут человек уважаемый, - начала я издалека, - и прихожан, видать по всему, у вас не счесть...

- Ну не счесть, - буркнул тот, отводя глаза, - и кто ж это тебе понадобился?

Такая прозорливость молитовника, обычно несвойственная этому туповатому и фанатичному племени, неприятно меня удивила. Я поджала губы и сухо пояснила:

- Я на прошлой ярмарке с менялой стакнулась, деньжат он мне ссудил. Приехала вот должок вернуть, а мне и говорят, что помер меняла. Оно-то хорошо, то есть мне хорошо, - тут же поправилась я, видя, что молитовник уж и руку для крестного знамения вознес, и подходящую проповедь вспомнил, - но долги отдавать надобно. Говорят, чародей-знакомец у менялы был, может, ему отдать? Помоги святому делу, молитовник, подскажи, как мне того чародея сыскать.

Хорек дернул носом, быстро огляделся и облизал тонкие губы.

- Ты, девица, правильно мыслишь, долги - они для того, чтобы стойкость твою проверить, не впадешь ли в грех алчности... Менялу и я знал, хороший был человек, всем помогал, ни для кого не скупился... - молитовник закатил глаза к пыльному небосводу и без передышки завел хвалебную песнь об усопшем.

Я терпеливо слушала, пока не иссякнет сосуд красноречия молитовника, и когда тот остановился вдохнуть воздуха, быстро встряла:

- Так как же с чародеем-то быть, святой отец?

Молитовник пожевал губами, посмотрел на меня укоризненно и потер ручонки, внимательно на них посмотрев.

Понятно. Золотой, исчезнув в рукаве стяжателя, подстегнул его память не хуже ножа с костяной ручкой.

- Есть тут один чаровник, зовут Лисаром. Вот он-то к меняле и захаживал, а меняла уж к нему что ни день бегал. Иди к Лисару, девушка, ему монеты свои отдай.

Выходя из молельни, я досадливо поджала губы - кто б этот Лисар не был, но к амулету он уж точно не имеет никакого отношения. Стоит ли его искать? Разочарованно пнув камушек, я побрела по улице, глядя себе под ноги. Вечер уже на носу, а идей - ноль.

Дождь усилился, стуча по макушке крупными ледяными каплями. Искать Лисара бессмысленно - ну отдам я ему десяток кровно заработанных лянов, ну и дальше что? Спросить, не знает ли Лисар распорядок дня Гордана Сатолийского?

Громкий подобострастный голос привлек мое внимание. Из знакомой лавки алхимика выходил высокий мужчина в простой одежде, но с таким мечом у пояса, что у меня слюнки потекли - явно заговоренная сталь, серебряные вкрапления так и сияют, а уж узор на рукояти! Сам алхимик, склоняясь в три погибели, провожал дорогого гостя до порога. Я застыла посреди дороги, не спуская глаз с потрясающего оружия, но вовремя очнулась, опустила глаза и хотела прошмыгнуть мимо. Шагнули мы с незнакомцем одновременно, я оказалась чуть-чуть проворнее, но невнимательнее - незнакомец остановился у лужи, я же резво пробурлила по ней обоими ногами, обрызгав господина мутной водой.

Алхимик потрясенно пискнул и бросился отряхивать незнакомца, бормоча проклятия в мой адрес. Незнакомец же уставился на меня крайне пристально. Я не стала дожидаться продолжения, коротко поклонилась и, не поднимая глаз, несолидным полугалопом проскакала до первой же подворотни и нырнула туда, вжавшись в стену. Обливать господ грязью - последнее дело, даже нечаянно.

Сумерки планомерно укрепляли свои позиции в завоеванном городе. Я удачно заняла местечко в глубокой прохладной тени и очень надеялась, что господину нужно было в другую сторону. Конечно, особо за свою жизнь я не боялась, но куда потом девать труп? Да и попадаться на глаза горожанам - лишнее. Вдруг Варлок меня действительно в бордель затолкает? Я прислушалась - шагов не слышно. Я осторожненько высунула нос из-за угла, стараясь не шуметь. Оказалось, что незнакомец за углом сделал то же самое мне навстречу.