Дунайский лоцман - Верн Жюль Габриэль - Страница 46
- Предыдущая
- 46/46
На расстоянии трех шагов он выстрелил.
Сергей Ладко нагнулся. Пуля пролетела над ним, не задев. Тотчас выпрямившись, он прыгнул на противника и вонзил ему нож в сердце. Стрига рухнул безжизненной массой.
Драма развернулась так быстро, что пять человек экипажа, запутавшиеся, впрочем, в складках паруса, не имели времени вмешаться. Но как они зарычали, увидев, что их атаман упал!
Сергей Ладко бросился по верхней палубе вперед, чтобы их встретить. Там он господствовал над нижней палубой, где люди толпились в смятении.
— Назад! — вскричал он с двумя револьверами в руках, из которых один был вырван у Стриги.
Люди остановились. Они не имели оружия, и, чтобы им завладеть, нужно было проникнуть в рубку под огнем неприятеля.
— Одно слово, ребята, — сказал Сергей Ладко, не оставляя угрожающей позы. — У меня одиннадцать зарядов. Это больше, чем нужно, чтобы перебить вас до последнего. Я вас предупреждаю, что буду стрелять, если вы не отступите немедленно на нос судна.
Экипаж совещался в нерешительности. Сергей Ладко понял, что, если они ринутся все зараз, он, без сомнения, уложит некоторых, но остальные убьют его.
— Внимание! Я считаю до трех! — объявил он, не давая им времени опомниться. — Раз! Люди не двинулись.
— Два! — возгласил лоцман.
В группе произошло движение. Трое готовились к атаке, двое собрались отступать.
— Три! — сказал Ладко и спустил курок. Один упал с плечом, пробитым пулей, остальные пустились в бегство.
Сергей Ладко, не покидая наблюдательного поста, бросил взгляд на пароход, который повиновался сигналу Стриги. До него оставалось менее мили. Когда оно станет борт о борт с шаландой, когда его экипаж присоединится к пиратам, с которыми он более или менее связан, положение сделается самым серьезным.
Пароход все приближался. Он был не более чем в трех кабельтовых, когда, быстро повернув направо, описал большую дугу и удалился в открытое море. Что означал этот маневр? Обеспокоило ли его что-то такое, чего не мог еще заметить Сергей Ладко?
Он ждал с бьющимся сердцем. Прошло несколько минут, и другое судно показалось из-за мыса Южного. Его труба выпускала тучи дыма. Держа направление на шаланду, оно мчалось на всех парах. Сергеи Ладко рассмотрел на носу катера фигуру друга, своего пассажира, господина Йегера, он же сыщик Карл Драгош.
Сергей Ладко был спасен.
Мгновение спустя палубу шаланды наводнила полиция; экипаж сдался, понимая бесполезность сопротивления.
В это время Сергей Ладко устремился в рубку. Он осматривал каюты, одну за другой. Одна из дверей была закрыта. Он высадил ее ударом плеча и остановился на пороге, обезумев от радости.
Натча, вновь завоеванная, протягивала к нему руки.
ЭПИЛОГ
Процесс дунайской банды прошел незамеченным в громе русско-турецкой войны. Негодяи, включая и Титчу, легко пойманного в Рущуке, были повешены, не возбудив всеобщего внимания, что случилось бы в менее трагические времена.
Судебный процесс дал главным заинтересованным лицам объяснение того, что еще оставалось для них непонятным. Сергей Ладко узнал, как по недоразумению он был заточен в шаланду вместо Карла Драгоша, и как Стрига, узнав из газет о посылке следственной комиссии в Сальку, явился в дом рыболова Илиа Бруша, чтобы ответить на вопросы полицейского комиссара из Грона.
Он узнал также, как Натча, захваченная дунайской бандой, боролась против притязаний Стриги, а этот последний, думая, что убил врага, не переставал ее уверять, что она вдова. Однажды вечером Стрига в подкрепление своих слов показал молодой женщине ее собственный портрет, утверждая, что отбил его в кровавой схватке у законного владельца. Произошла жестокая сцена, во время которой Стрига дошел до угроз. Тогда-то вырвался у Натчи крик, слышанный беглецом в ночной тиши.
Но это старая история. Сергей Ладко не вспоминал больше о тяжелых днях с тех пор, как имел счастье найти свою дорогую Натчу.
Счастливая пара не могла возвратиться в Болгарию после рассказанных событий и устроилась сначала в румынском городе Журжево. Там и жила она, когда в мае следующего года царь объявил войну султану. Сергей Ладко одним из первых вступил в русскую армию и оказал ей важные услуги благодаря превосходному знанию театра военных действий.
Война кончилась. Болгария стала, наконец, свободной. Сергей Ладко с Натчей вернулись в Рущук, в родной дом, и он снова стал лоцманом. Они живут там еще и теперь, счастливые и уважаемые.
Карл Драгош остался их другом. Долгое время он спускался по Дунаю, по крайней мере раз в год, чтобы побывать в Рущуке. Теперь железные дороги, сеть которых все время развивается, позволяют ему сократить время переездов. Но Сергей Ладко наносил визиты в Будапешт только по извилинам реки, во время своих лоцманских поездок.
Натча подарила ему трех сыновей, которые теперь уже взрослые. Младший после строгого ученичества под началом Карла Драгоша стоит на хорошем пути к самым высоким ступеням судебной администрации Болгарии.
Средний, достойный наследник лауреата «Дунайской лиги», посвятил себя рыбной ловле. Закидывая удочку, он совершенствует методы борьбы с рыбой. Его ловля осетров доставила ему всеобщую известность и состояние, которое обещает стать значительным.
Старший же заменил отца, когда для того пробил час ухода с реки. Он водит теперь шаланды и пароходы от Вены до моря, через извилистые проходы и коварные отмели великой реки. Он продолжает род дунайских лоцманов.
Но, какова бы ни была разница их общественного положения, сердца трех сыновей Сергея Ладко бьются заодно. Разбросанные жизнью по различным дорогам, они сходятся на их перекрестке. Этот перекресток — одинаковое почитание отца, нежность к матери, любовь к болгарской родине.
- Предыдущая
- 46/46
