Выбери любимый жанр

Правда варварской Руси - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 94


Изменить размер шрифта:

94

Нет, Россия не была «задворками цивилизации». А успешное окончание войны еще больше повысило ее авторитет. Несмотря на ограничения Новоторгового устава, ехало все больше иностранных купцов. И для них был построен уже третий, «Новый» гостиный двор. Европейцы писали, что он был возведен «в виде замка» и называли его «лучшим строением во всей Москве». Крепли связи с Закавказьем и Балканами. В Россию приезжало греческое, болгарское, сербское, молдавское, грузинское духовенство. Получали «милостыню», везли на родину книги, отпечатанные в Москве и Киеве. Многие оставались насовсем. Учителя из греков или воспитанников Киевской академии становились обычным явлением в богатых семьях.

Не все прибывали с добрыми намерениями. Так, под видом православного «сербенина» появился хорват Юрий Крижанич, католический каноник и шпион Ватикана. Слал на Запад донесения со всяким негативом о России, был разоблачен и сослан в Тобольск. Но что особенно любопытно, за время ссылки выпускник Венской семинарии и Болонского университета полностью «перековался». Посмотрев и поняв реальную жизнь русских, он проникся к ним глубоким уважением и начал проповедовать уже другие идеи — объединения славян под эгидой Москвы. И если в первый период своей деятельности в России Крижанич пытался пропагандировать европейское (точнее — католическое) «просвещение», то в своих последующих работах он яростно осуждал «чужебесие» — «бешеную любовь к чужим вещам и порядкам и чрезмерное доверие к чужеземцам». Писал: «Ничто не может быть более гибельным для страны и народа, нежели пренебрежение своими благими порядками, законами, языком и присвоение чужих порядков и чужого языка и желание стать другим народом». А в результате уже много позже, когда Крижанича помиловали и отпустили на Запад, католическая церковь сочла его мировоззрение опасным. Его подвергли травле и упрятали в тюрьму.

Ордин-Нащокин, встав во главе Посольского приказа, реорганизовал его, расширил штаты. В нем числилось теперь 5 «старых» подьячих, которые курировали связи с теми или иными группами государств — «повытьями». Помощниками у них были 17 «средних» и «молодых» подьячих. Кроме того, в приказе работали 3 золотописца (для оформления грамот), 19 переводчиков и 35 толмачей (переводчики переводили письменные документы, а толмачи — устную речь). Россия уже имела постоянных дипломатических представителей-резидентов в Швеции, Персии и Голландии (естественно, на взаимной основе). Ордин-Нащокин установил такие же связи с Польшей, туда был направлен резидент Василий Тяпкин.

Из Англии прибыло посольство Гебдона. Опять добивалось утраченных привилегий на беспошлинную и повсеместную торговлю для британцев, но получило вежливый отказ. Ордин-Нащокин решил наладить связи и с теми государствами, с которыми прежде Россия мало контактировала. И посольство во главе со стольником Потемкиным и дьяком Румянцевым было отправлено в Испанию и Францию. Оно должно было известить правительства этих стран об Андрусовском перемирии, предложить «братскую дружбу и любовь» и более регулярные отношения. В Мадриде король Карлос II принял миссию очень радушно, охотно откликнулся на предложения и разрешил русским купцам торговать в портах Испании. Во Франции Людовик XIV принял послов в Сен-Жермене, была достигнута договоренность о «вольной торговле». Хотя она стала чисто формальной — французам предложить России было нечего, а нашим купцам было нечего делать во Франции из-за высоких пошлин.

Другое русское посольство поехало к венецианскому дожу. Это было важно в связи с турецкой опасностью. А посольство Павла Менезиуса отправилось в Вену и Рим. Правда, там вышла накладка — Менезиус на русской службе уже перешел в православие и отказался пройти обряд целования папской туфли. А без этого, по протоколу Ватикана, обойтись было никак нельзя, и прием у папы Климента X не состоялся. Но и папа теперь был настолько заинтересован в связях с Россией, что дипломатического скандала не случилось. Сошлись на том, что переговоры пройдут в Москве, куда Рим пришлет своего посланника.

А вот урегулирование с Турцией чуть было не сорвал Разин. В Риге он собрал банду в 2 тыс. человек, построил челны. Связался с воронежскими купцами Гордеевым и Хрипуновым, которые ссудили ему под будущую добычу порох и свинец. И решил все же рвануть в море «за зипунами». Но атаман Яковлев о походе узнал, и казаки в низовьях Дона преградили Стеньке путь, не позволив нарушить царский указ. Тогда он повернул назад. Поднялся по Дону и через Иловлю перемахнул на Волгу. И началось! Банда обнаружила большой караван судов, который вез хлеб и товары, принадлежавшие царю, патриарху и гостю Шорину. На стругах везли и осужденных, сосланных в Астрахань. Разин захватил и ограбил караван, гребцов и ссыльных включил в свой отряд, а с купцами, приказчиками и охраной зверски расправился. Их пытали, выведывая, нет ли спрятанных денег, а потом убивали. Стенька лично сломал руку одному из монахов, приказав затем бросить его в воду. После этой «победы» он дерзко проскочил мимо Царицына — пушки в крепости оказались не заряженными, и обстрелять эскадру не смогли. В Черном Яру Разину встретился ехавший в Москву воевода Беклемишев, его ограбили и избили.

Власти сперва недооценили опасность, выслали небольшие отряды. Их «воры» разбили и разогнали. Тогда из поволжских городов стали стягивать крупные силы стрельцов и солдат. Банда боя не приняла, волжскими протоками скрытно проскользнула мимо Астрахани и удрала в море. Разграбила рыбные ловы и двинулась на Яик. Романтизировать фигуру Стеньки, как делали наши дореволюционные интеллигенты, нет ни малейших оснований. Он стал обычным пиратом без намека на честь и совесть. Напал, например, на ногаев. Кроме еды и ценностей отбил у них партию русских пленников. И что же сделал «освободитель»? Мужчин взял в свое «войско», а женщин и детей… перепродал калмыкам.

Поднимаясь вверх по реке, он достиг Яицкого городка (Уральск). Комендант, стрелецкий голова Яцына, закрыл перед ним ворота. Но Разин упросил, чтобы впустили несколько человек — помолиться в церкви. Впустили. Они захватили ворота, и в городок ворвалась вся орда. Учинили жуткую бойню — вырыли большую яму, и стрелец Чикмаз, согласившийся быть палачом своих товарищей, на краю обезглавил Яцыну и еще 170 человек. Остальной части гарнизона Стенька предоставил выбор — примкнуть к нему или уйти в Астрахань. Большинство выбрало второе. Отпустили их безоружных, а в пути догнали, напали ночью на спящих и вырезали. Лишь несколько человек сумели спрятаться и удрать. Но и эта трагедия еще не вызвала жесткой и быстрой реакции правительства. До столицы вести дошли не сразу, была уже глубокая осень, пошла переписка с Астраханью о том, что случилось и какие меры предпринять.

Москва в это время была отвлечена событием, как представлялось, куда более важным — прибыло польское посольство Бростовского и Беневского для ратификации Андрусовского договора. Встретили их чрезвычайно пышно, по высшему разряду. С плохо скрытой завистью поляки описывали выстроенные в их честь великолепные войска: стрельцов и пехоту, тяжелую и легкую артиллерию на лафетах, отряды «тяжелой конницы, сияющие изящностью шишаков и остального вооружение наподобие наших гусар», «легкоконную дружину всадников, одинаково вооруженных и одетых» — это была «учебная команда военного искусства».

Целью переговоров стала не только ратификация перемирия. Ордин-Нащокин реализовал свою давнюю идею о союзе с Польшей, и с послами было выработано и подписано Московское Союзное постановление. Согласно которому в случае нападения турок и татар «на государства обоих государей или которого ни есть из них на одного», они будут бороться совместно. Договорились, что для этого русское 25-тысячное войско будет готово соединиться между Днепром и Днестром с таким же по численности польским войском «на очищение Украины от татар и еже привести непослушных к послушанию казаков» (имелась в виду протурецкая группировка Дорошенко). Условились и о том, чтобы следующим летом организовать переговоры со Швецией по проблемам балтийской торговли — двум державам совместно нажать на Стокгольм и принудить к уступкам.

94
Перейти на страницу:
Мир литературы