Поймать звезду - Волынская Илона - Страница 5

• Предыдущая
• 5/35
• Следующая

– А сказали – к директору? – подозрительно буравя девчонку взглядом, прошамкал дедок.

– Ошиблись, – не дрогнув, пояснила девчонка. – Я провожу! – И решительно толкнула турникет. Марья Алексеевна первой ринулась через лязгающую металлическую «карусельку».

– Спасибо большое, а то у вас вахтер… уж очень суровый, – следом за девчонкой трусцой пересекая заваленный металлическими обломками и обрезками дерева дворик, пробормотала Марья Алексеевна. По голосу Мурка и Кисонька слышали, что мама здорово злится и изо всех сил сдерживается, чтоб ни капли этой злости не выплеснулось на выручившую их девочку. А все только по назначению – господину директору на голову.

– Ему всем театром год объясняли, что у тех, кто идет в отдел кадров, пропусков быть не может, – блеснув быстрой улыбкой, объяснила девочка. – С тех пор родственники, приятели, знакомые просачиваются «через отдел кадров», – она засмеялась.

– Чего ж ваш директор нам не сказал? – хмыкнула мама.

– А он не знает – и вы ему, пожалуйста, не говорите. – Девчонка снова заговорщицки улыбнулась, кивнула и быстрым танцующим шагом двинулась прочь, держа спину очень прямо и гордо неся голову.

– При театре хореографическая школа есть – наверное, учится, – пояснила мама девчонкам. Обе дружно пожали плечами – а то б они не догадались!

– Марья Алексеевна, милая, вы уже тут, а я пресс-центр послал вас встречать! – раздался громкий восторженный крик, и средних лет мужчина совсем не театрального, а скорее чиновничьего вида приветственной побежкой кинулся к ним по коридору.

– В полном составе послали? – сквозь зубы поинтересовалась мама. – И они тоже заблудились где-нибудь в этой… как ее… бутафорской?

– Не исключено, – ничуть не смутился директор. – Главное – что вы здесь! Сейчас мы с вами все обсудим, все решим… Прошу, прошу! – Он подхватил маму под локоток и, как паук муху, поволок в сторону двери с табличкой «Директор».

Дверь распахнулась… и с треском захлопнулась у Мурки перед носом.

– Я, конечно, могу ее выбить, – задумчиво сказала Мурка, разглядывая потертый дерматин.

– Я так могу ее просто открыть, – ехидно уведомила ее сестра. – Но кажется мне, мама уже не сильно нуждается в группе поддержки. Если сейчас она нас внутрь не позовет…

Обе прислушались – слов не разобрать, но сквозь дверь слышался энергично-напористый голос Марьи Алексеевны и успокаивающее бормотание директора.

– Все, раздухарилась мама, – удовлетворенно кивнула Мурка. – За то, что она нас заставила слишком легко одеться, этот директор ответит по полной! Зачем только было нас с собой тащить?

– Неустойчивая взрослая психика, – философски вздохнула Кисонька. – Никогда не знают, чего хотят. Будем тут торчать?

Девчонки огляделись. С задней, непарадной стороны оперный театр, как ни странно, больше всего походил на мелкую фабрику – обшарпанный, крытый линолеумом холл и расходящиеся в обе стороны коридоры, выкрашенные синей масляной краской. Для полноты картины вдалеке что-то жужжало и бухало, точно станок работал, а на стене висел оставшийся еще с советских времен стенд с заголовком «Соцсоревнование».

– Интересно, в чем они в ту пору соцсоревновались?

– Народная артистка Перетятькина взяла на себя обязательство взять на две ноты выше, – меланхолично предположила Кисонька. Девчонки хихикнули – скорее чтоб не молчать, а не потому, что действительно смешно. Торчать в коридоре под дверью было невыносимо скучно – и опять-таки холодно.

– Давай сбежим? – предложила Мурка. – Еще к ребятам в офис успеем!

– Ты маму не знаешь? – покачала головой Кисонька. – Если мы останемся – она будет виновата, сбежим – мы будем виноваты. Обязательно окажется, что вот сразу после того, как мы удрали, ей срочно потребовался наш совет, помощь, подсказка, а мы, такие нехорошие, слиняли, как поддельные джинсы!

– Тогда давай тут побродим! А понадобимся – она нам позвонит! – сказала Мурка, и ее зеленые глазищи вспыхнули азартным блеском. – Не может быть, чтоб не нашлось чего поинтереснее этого крашеного коридора!

– Тише! – Кисонька вдруг вскинула ладонь и к чему-то прислушалась.

– Что, мама?

– Нет… Музыка. Слышишь? А пошли! В случае чего скажем, туалет искали и заблудились! – решительно согласилась Кисонька и первой двинулась по коридору.

Обшарпанная лестница, с перилами и ступеньками, как в подъезде старого дома, еще больше создавала впечатление то ли почти разорившейся фабрики, то ли заброшенной конторы. Но музыка все еще звучала – слабо-слабо, едва слышно.

– Вверх или вниз? – спросила Мурка, разглядывая лестницу, – ощущение, что они в театре, исчезло напрочь, ей казалось, куда бы они ни пошли, все равно наткнутся на какие-нибудь станки, или старые компьютеры, или еще что-нибудь такое… Но только не на сцену!

– Кажется, там, – Кисонька неуверенно ткнула пальцем вверх и вбок, потому что музыка и впрямь сочилась то ли из-под потолка, то ли из-за стены…

Пожав плечами, Мурка начала медленно подниматься по лестнице. Новый коридор оказался также выкрашен линялой синей краской, только вместо дверей в нем зияли проходы – пустые арочные проемы, за которыми извивались такие же скучные и безликие коридоры.

– Клубок к перилам привяжем или будем мелом пометки метить, чтоб вернуться? – поинтересовалась Кисонька.

– Крошки разбрасывать, как Мальчик-с-пальчик, – хмыкнула Мурка. – Тогда в самом крайнем случае нас найдет очень злая и агрессивно настроенная уборщица! Брось, Кисонька, если заблудимся, просто пойдем обратно! – И она решительно шагнула в первый попавшийся проем.

Перед ней стояли станки. Со здоровенными сверлами, дисковой пилой со зловещими зубцами и жутковатыми тисками. На стенах развешаны блестящие, а иногда, наоборот, слегка подернутые коричневой ржавчиной инструменты, отчаянно напоминающие орудия пыток. У стены громоздились листы фанеры и штабеля пенопласта.

– Наверное, тут декорации делают, – предположила Кисонька – судя по тону, она старательно пыталась разжечь в себе искру восторга по поводу пребывания в святая святых театра. Но горело как-то плохо. Можно сказать, чадило и гасло.

– Или табуретки для продажи на тех выставках, про которые Севка говорил, – мрачно буркнула Мурка. – Вон там еще дверь, – кивая на противоположный конец столярного цеха, предложила она. Не поворачивать же обратно. Аккуратно лавируя между станками, они прошли цех насквозь. Кисонька злобно шипела сквозь зубы – мелкая древесная пыль с пола покрыла ее сапожки серо-коричневым налетом. Сейчас наверняка ругаться начнет, что обувь запачкали, а ничего особенного так и не нашли. Мурка толкнула створку…

– Блин, офигеть! – невольно вырвалось у нее. Она поглядела на сестру – и поняла, что ворчания насчет обуви не будет! Так долго ожидаемый восторг вспыхнул сразу, столбом взвиваясь под высокий потолок.

Вырастая прямо из все той же покрытой унылой синей краской стены, возвышалась старинная каменная башня, увенчанная изящным резным балкончиком. С другой стороны едва заметно покачивались на сквозняке могучие горы – и тихонько шелестели. Тускло поблескивал золотом и самоцветами величественный трон. Связанные, как пучок хвороста, в углу прислонились копья, а в здоровенном картонном ящике грудой лежали мечи – могучие двуручники, короткие римские гладиусы, изящные шпаги. Рядом со стопочкой зубчатых королевских корон, сложенные друг в друга, как пустые цветочные горшки, красовались рыцарские шлемы. Здоровенный, как ангар, зал был до отказа забит вычурной старинной мебелью, бронзовыми светильниками (при ближайшем рассмотрении оказавшимися деревянными), мраморными арками (опять же при ближайшем рассмотрении – из раскрашенного картона) и ажурными калитками из гнутой проволоки. Груда покрытых серебряной краской доспехов из папье-маше громоздилась на ярко-красном сиденье лаковой пролетки.

Мурка немедленно нацепила на себя средневековые рыцарские доспехи и увенчала их римским шлемом с роскошным султаном. Кисонька выбрала самый тоненький из королевских венцов и со скромным достоинством уселась на трон. Мурка щелкнула ее на телефон. Изучив башню подробнее, на балкон решили не лезть – еще обвалится. А вот с мечами на фоне гор сфотографировались.

• Предыдущая
• 5/35
• Следующая