Вредная утопленница - Александрова Наталья Николаевна - Страница 12

– Ой! – вскрикнула Катя, схватив Надежду Николаевну за руку. – Не нравится мне это!

– Ты думаешь, это… – начала Надежда, но не закончила фразу.

Прислушиваясь к звукам, доносящимся из открытых окон, она скользнула к стене отеля и запрокинула голову.

– Туда! – Катя потянула ее за руку. – У них окна на другую сторону выходят!

Они обежали здание отеля. С той стороны было потише, подъезда для машин тут не было, вдоль дома росли некошеная трава и сорняки.

Надежда прислушалась. Из окна второго этажа донесся голос, визгливый, как дисковая пила:

– Так вот чем ты занимаешься, козел!

– Ой! – Катя бледнела на глазах. – Ну, чуяло мое сердце, что неприятности будут!

– Птичка моя, это совсем не то, что ты подумала… – проблеял в ответ мужской голос, действительно совершенно козлиный от страха.

Конечно, Надежда Николаевна не могла видеть, что в этот момент происходило в номере отеля, она могла об этом только догадываться. А происходило там вот что.

Дверь четвертого номера была закрыта, и на ручке висела табличка «Просьба не беспокоить». Однако никакой замок, и уж тем более никакая картонная табличка не может остановить женщину на грани нервного срыва.

Две особы, похожие друг на друга, и вместе – на спелые астраханские помидоры, подлетели к двери, и младшая из них, не снижая скорости, врезалась в эту дверь плечом.

От такого мощного удара профессиональный канадский хоккеист вылетел бы за пределы площадки, а возможно, и за пределы стадиона. От такого удара знаменитая Берлинская стена рухнула бы гораздо раньше тысяча девятьсот девяностого года. Понятно, что хлипкая гостиничная дверь не выдержала и с громким треском распахнулась.

Глазам ворвавшихся в номер женщин представилась следующая картина.

На широкой двуспальной кровати возлежал крупный, заметно лысеющий мужчина лет сорока, в том костюме, который принято называть «в чем мать родила». Возле него стояла на четвереньках привлекательная девушка лет двадцати пяти, с длинными рыже-каштановыми волосами и тоже совершенно голая.

Похожая на помидор женщина по инерции вылетела на середину комнаты, но здесь остановилась, пораженная увиденным, и еще больше побагровела. Набрав полную грудь воздуха, отчего розовая шелковая блузка затрещала по швам, женщина истерически завизжала:

– Так вот чем ты занимаешься, козел!

– Птичка моя, – залепетал в ответ мужчина, пытаясь закрыть простыней самую беззащитную часть своего тела, – это совсем не то, что ты подумала… совсем не то…

– Не то?! – взревела женщина и сняла одну туфлю с длинным и острым каблуком, который вполне можно было приравнять к холодному оружию. – А что же еще я могу подумать?! Интересно, как ты будешь врать на этот раз?!

Перепуганная девица соскользнула с кровати на пол и отползла в сторону, укрывшись за тумбочкой. Мужчина же нашарил наконец простыню, завернулся в нее, как древний римлянин в тогу, и встал посреди кровати на ноги. Левой рукой он придерживал простыню, правую же воздел вверх, смутно напоминая памятник какому-то римскому полководцу.

– Жена должна доверять своему мужу! – воскликнул он с глубоким чувством. – Если ты – моя птичка, а я – твой розовый кролик, ты должна верить своему кролику! Если же между супругами нет доверия – разве это настоящая семья?

– Доверять? – Красное лицо женщины начало уже лиловеть. – Я что, по-твоему, совсем дура? Я больше верю своим глазам, чем тебе! И вообще, никакой ты не кролик, а самый натуральный козел!

– А должна больше верить мне, потому что я – твой муж! Я знаю, откуда ветер дует! Это все твоя мать! – Мужчина указал пальцем на старшую женщину, которая теперь держалась несколько позади дочери.

А чего ей было лезть вперед? Она свое дело уже сделала – выследила подлеца зятя, вызвала дочь и предъявила ей этого мерзавца во всей красе. Теперь ее дело – молча наблюдать, пускай муж с женой сами разбираются.

– Она с самого начала настраивала тебя против меня! – с пафосом продолжал мужчина. – Это все ее происки! И теперь она здесь стоит и смотрит…

В пылу полемики он выпустил простыню, она упала, открыв взорам присутствующих не слишком впечатляющее мужское достоинство.

– Было бы на что смотреть! – подала голос молчавшая до этого момента теща.

Мужчина, покраснев, подхватил простыню, натянул ее повыше и продолжил:

– И вообще, я все могу объяснить. У меня в этом отеле была назначена встреча с важным клиентом, я прибыл вовремя, но клиент перезвонил, что задерживается. Тогда я решил немного отдохнуть в этом номере, потому что очень устал за последнее время, ты же знаешь, как я много и напряженно работаю…

– Это ты-то напряженно работаешь? Да ты же ни хрена не делаешь! – рявкнула жена. – Это я вкалываю как проклятая, чтобы содержать семью! Это я руковожу фирмой! А ты сидишь в своей задрипанной конторе…

– Не в конторе, а в комитете по статистике! – возмутился муж.

– Ага, и сколько ты там получаешь? – скривилась жена. – Одни слезы! Другие чиновники хоть взятки берут, а ты и на это не способен! – Она топнула ногой и повернулась к испуганно выглядывающей из-за прикроватной тумбочки девице.

Под ее взглядом девица съежилась и попыталась прикрыться волосами.

– А это кто? – зловеще спросила тетка.

– Это – здешняя уборщица! – вдохновенно врал мужчина. – Она не заметила табличку «Не беспокоить» и пришла прибраться в моем номере…

– В голом виде?! – выкрикнула жена.

– Но ты же видишь, как сегодня жарко!.. – Муж развел руками, при этом простыня снова упала.

– Да что ты с ним церемонишься? – не выдержала теща. – Заврался уже совсем! Давно пора ему пинка под зад дать!

– Значит, я – уборщица? – возмущенно воскликнула девица и вскочила, подбоченившись. – Ну ты и козел! Я угробила на тебя почти год своей жизни, а ты меня уборщицей обзываешь?

– Ах вот как? – взъярилась жена. – Значит, это тянется уже год? А я как круглая дура узнаю обо всем последней? Ну все, мое терпение лопнуло!..

Она долю секунды оглядывалась, прикидывая, с кого начать – с мужа или с любовницы, и решила, что муж, какой ни есть, – свой, и еще, возможно, пригодится, стало быть, больше виновата эта длинноволосая стерва. Взревев, как раненый буйвол, она кинулась на злополучную девицу, размахивая туфлей и истерически визжа:

– Ну, готовься, шлюха непотребная, я тебя срочно на инвалидность определю!

Девушка поняла, что это – не пустая угроза и сопротивление бесполезно, поскольку противник находится в другой весовой категории, настроен очень серьезно, да к тому же еще вооружен, и решила покинуть поле боя. Бежать было некуда – дверь прочно охраняла теща.

Тонко взвизгнув, девица подскочила к окну, схватилась за занавеску и перебралась через подоконник.

Выбравшись за окно, несчастная жертва обстоятельств испуганно замерла. Номер находился на втором этаже, так что насмерть она скорее всего не разбилась бы, но ноги переломать вполне могла. Кроме того, внизу ее поджидала еще одна, неожиданная опасность.

Скандал в четвертом номере развивался на сильно повышенных тонах, так что Надежда Николаевна и Катя были полностью в курсе происходящего. Да скорее всего не только они, но и жители близлежащих домов, и случайные прохожие. Даже двое грузчиков, которые тащили мимо гостиницы диван, остановились, заслушавшись.

Когда доносящиеся из гостиницы голоса достигли максимума, из окна вывалилась совершенно голая девушка и повисла, вцепившись в занавеску. Занавеска была прочная, из толстой портьерной ткани, но петли, при помощи которых она крепилась к карнизу, начали трещать.

Грузчики и случайные прохожие пришли в восторг от такого зрелища.

А тем временем на сцене появилось новое действующее лицо.

Точнее – действующая морда.

Английский бульдог Дэн, которому хозяйка велела сторожить машину, не выдержал. В его душе чувство долга и преданность хозяйке несколько минут боролись с врожденной живостью характера и любопытством, и наконец темперамент победил. Дэн покинул пост, выскочил из машины и подбежал к окну четвертого номера. Так что сейчас он с явным интересом следил за болтающейся на занавеске блондинкой и в предвкушении большого развлечения щелкал челюстями.