Я хочу в школу - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/55
- Следующая
У Жени первым уроком была история.
Он спокойно нашел свой класс, до звонка понаблюдал за всеми со стороны. Странно было видеть так много ровесников в одном школьном коридоре. Девчонки казались ему гораздо взрослее, чем в 34-й школе. Да и с кем ему было сравнивать? Среди лидеров групп было несколько его ровесниц, но все они — девчонки свои в доску. И не такие раскрашенные, это уж точно. На мгновение новые одноклассницы показались настолько взрослыми, что захотелось обратиться к ним на вы. Женя сделал пару дыхательных упражнений, а со звонком вошел в класс. Улыбка его была открытой и светлой, голос спокойный и твердый.
— Привет! Я новенький.
Двадцать пар глаз впилось в него, пытаясь отсканировать. Все взгляды отскакивали от Жениного добродушия. Он физически чувствовал, как все эти люди пытаются понять, что у него внутри, и изо всех сил держал броню.
— Симпатичный… — томно произнесла блондинка с третьей парты.
Класс захихикал.
Держать броню!
— Ты тоже, — спокойно ответил Женя, глядя ей прямо в глаза.
Блондинка сначала пыталась изобразить томный взгляд, но под действием Жениной улыбки стушевалась, опустила голову…
— О-о-о-о! Старкина прям засмущалась! — захихикал пацан с последней парты.
В этот момент дверь класса хлопнула, вошел учитель.
— Садись ко мне! — дернули Женю справа.
Он опустился за парту и через мгновение рассмотрел свою соседку. Девушка. Красивая. Взгляд хороший. Темные волосы до плеч, белая блузка, простенький, но притягивающий взгляд кулончик…
— Итак, у нас сегодня первый урок после каникул. Поскольку я уверен, что историей вы не занимались, то выбирайте жертву. Жертва будет отвечать, а мы с вами будем повторять пройденное.
Женя посмотрел на учителя. Тот ему сразу понравился. Говорит тихо, но уверен, что его слушают. Значит, уважают. Высокий. Худой. Лет пятьдесят, наверное.
Одноклассники сидели очень тихо, многие уткнулись глазами в парты, а парнишка с последней парты практически распластался на стуле.
— А о чем вы будете спрашивать? — спросил Женя.
Учитель с интересом посмотрел на него.
— Новенький? Из соседней школы?
Женя кивнул.
— Первая мировая война.
Женя улыбнулся.
— Интересная тема.
— Вот и отвечай, — буркнул кто-то сзади.
— Хорошо, — сказал Женя.
По выжидательному взгляду учителя он понял, что должен сделать что-то еще.
— Я должен встать? — спросил он. — Выйти к доске?
Класс зашумел то ли удивленно, то ли возмущенно, но учитель только приподнял бровь.
— Да, я слышал, у вас в школе интересные правила. Но если тебе не сложно, выйди к доске. Нам так привычнее.
— Конечно, — легко согласился Женя, — мне не сложно.
Он вышел к доске и замер в ожидании.
— Назови мне причины, по которым началась Первая Мировая война.
— Давайте я начну с того, что в тот момент, когда она началась, еще никто не знал, что она Первая мировая, — начал Женя, — тогда она называлась «германской», «империалистической», а потом, когда стало понятно, что в нее втягивается весь мир, «великой»…
Эту тему Женя знал очень хорошо. В прошлом году они делали потрясающий проект, всей школой играли в солдатиков. Группы создавали армии стран, участвующих в Великой войне. Делали куклы, шили им костюмы, разбирались в оружии. А заодно пытались понять мотивы воюющих сторон.
Их главной задачей было разобраться в том, что заставляет людей рушить мир вокруг себя? Что движет теми, кто ради власти и денег готов уничтожить миллионы жизней?
Защиты проектов как таковой не было, но неделю всю школу лихорадило. Каждый день собирались в зале, сидели там часами, ругались, мирились, плакали, смеялись… Смотрели фотографии и кинохронику, читали мемуары и обсуждали книги. Было очень интересно. Хотя и очень больно.
Женя пытался фильтровать, говорить только о самом необходимом, но его то и дело «заносило»… Учитель стоял у него за спиной и молчал, а оглянуться, чтобы посмотреть на его выражение лица, было неудобно. А класс слушал.
Звонок ударил по ушам.
— Ну что ж, — сказал историк, — у меня больше нет вопросов. А у вас?
Послышалось нестройное: «Неее».
— Оценка «отлично». К следующему уроку повторить параграф 8. Но готовьтесь к новой теме. Свободны.
Учитель стремительно вышел, а Женя подошел к парте и столкнулся со своей соседкой.
— Да ты просто спаситель, — улыбнулась она, — за весь урок больше никого не спросили.
— Я ненадолго, — ответил Женя, — на четверть.
— Значит, надо тебя использовать на полную катушку!
Девушка неожиданно взлохматила Женькину прическу. Он смущенно попытался пригладить волосы, но соседка перехватила руку:
— Да ты что! Так лучше! Кстати, я Вика.
Она уверенно взяла Женю за локоть.
— Пойдем. У нас математика. А у Злыдни вроде ПМС, так что мало не покажется…
Молчуна весь день колотило. Он все время представлял, как его вызывают к доске, заставляют отвечать, а он…
Но обошлось. Учителя с пониманием отнеслись к тихому новенькому. Даже, пожалуй, остались довольны — он не кричал, не шептался с соседом (то есть соседкой) по парте, слушал внимательно и смотрел робко. Хороший мальчик. А на русском учительница даже похвалила его за хороший почерк. Молчуну было приятно, но немного странно. То есть почерк у него действительно был на загляденье (он гораздо чаще писал, чем говорил), но хвалить за это? Какая разница, как человек пишет? Главное — что!
Хотя содержание написанного оценивать было глупо. Молчун, как и весь класс, старательно записывал все, сказанное учителем. Это тоже было немного странно, но, подумав, Молчун согласился, что это правильная методика. Она позволяет концентрироваться на мысли. Напишешь — поневоле запомнишь. Он бы, правда, не заставлял фиксировать слова буквально (при творческой переработке, когда через себя пропускаешь, знания еще лучше усваиваются), но и этому можно было найти разумное объяснение. Например, понятно же, что народу в классе много, а уровень у всех разный. Поэтому нужно ориентироваться на самых слабых.
В общем, первый день проходил совсем не так катастрофически, как он опасался. К последнему уроку Молчун позволил себе даже расслабиться. И зря.
Он совсем забыл, что в школе есть не только учителя, но и ученики. Одноклассники пока приглядывались к нему. На первой перемене один шустрый и остроносый подкатил с глупыми вопросами: «А ты кто? Как зовут? В какие игры играешь?», но после первого же хмурого взгляда отвалил в сторону.
Зато после уроков Молчуна поджидали. Он спешил в скверик возле школы — после уроков Птицы договорились там встретиться (а Молчун уже стал вроде как Птицей). Но за углом напоролся на троих. Остроносый стоял посредине, двое крепких одинаковых пацана — строго симметрично за его плечами.
— Ну че, поговорим?
Молчун не хотел ни с кем разговаривать. И драться не хотел. Драться ему было никак нельзя. Он хотел побыстрее встретиться со своими. Поэтому развернулся… и уперся в живот еще одного, повыше и покрепче остальных.
— Это мой двоюродный брат! — услышал Молчун. — Он в седьмом классе!
Молчун уже не надеялся, что удастся уйти просто так, но повернулся к остроносому. «Пусть поиздеваются, — подумал он отстраненно, — лишь бы недолго. И драться не буду… Нельзя…»
— Звать как? — спросил заводила.
Не дождавшись ответа, он сделал большие глаза:
— Твоя моя не понимай? Чурка, что ли?
И добавил громко, как глухому:
— Звать как? Я — Александр! А ты?
Молчун прикрыл глаза, чтобы было проще, и старательно проговорил:
— Меня зовут Артем.
— А чего это мы глазки прикрываем? Боимся, да?
«Зря я это сделал, — запоздало подумал Молчун. — Они как шакалы, на слабого бросаются».
Он открыл глаза. Александр смотрел с брезгливой насмешкой, как будто Молчун уже валяется у его ног и просит пощады.
- Предыдущая
- 7/55
- Следующая
