Склонный к Силе - Крабов Вадим - Страница 35

• Предыдущая
• 35/91
• Следующая

– А слуги в доме.

– Были. Передали деньги и письмо от отца.

– Что было в письме?

– «Прощаю тебя, дочь. Учись и возвращайся. Слуги тебе пригодятся. Выслал охрану, как только узнал, что ты поехала практически одна. Переживаю за тебя. Люблю тебя, моя непутевая Гелингин», – закончив говорить, смахнула слезу. – Неужели врал? Ой, я наизусть прочитала письмо! Не может быть! Жаль, что это только сон…

– Стоп, стоп, стоп. – Рус, задумавшись, в такт этим словам хлопал девушку по спине. – Говоришь, выслал, когда узнал… Сколько ехать от Альдинополя до Эолгула?

– Ну… я не спешила. Декады полторы. А что?

– А то! Он за тебя переживал и должен был выслать охрану в путь! Понимаешь? Всяко у кого-нибудь из слуг был амулет астральной связи, правильно? Ему доложили сразу, как ты выехала. Тебя бы встретили в пути, поняла? Точно! Слуги увидели – ты приехала с охраной. Доложили отцу, что все в порядке. Только как они сами после выкручивались, чтобы не подходить к амулету, – ума не приложу! Ты – понятно. Ты со слугами нос задираешь и с папой, разумеется, не разговаривала. Подожди… а конюх?

– Его бандиты в этот же вечер зарезали. Весь путь проехали. А тут… – рассеянно сказала Гелиния, медленно усваивая неприятные рассуждения Руса. – Телохранителям я сама запретила. Сказала: или слушаете отца, или меня – выбирайте. Вот дура! – до нее наконец-то дошло и накатило позднее сожаление.

Теперь Рус засмеялся. Смеялся долго, до слез. Девушка, отвернувшись, обиженно отстранилась.

Отсмеявшись, он констатировал факт:

– Кто-то хорошо знает тебя и твои отношения с отцом. Думай.

Гелиния и вовсе надула губки. Вела себя, как безмозглая курица. Самой обидно, а еще и Рус подтрунивает.

«А он грубиян! И… бастард!» – улыбнулась этим детским дразнилкам, и ей стало легче.

– Не обижайся на меня, Гелиния. – Рус пододвинулся ближе. – Я от всего сердца хочу помочь…

– Ты меня любишь? – Девушка вдруг обернулась и посмотрела парню в глаза. Во сне легко обсуждать самое сокровенное, это же всего лишь сон.

Рус утонул в голубом омуте ее глаз и не знал, что ответить. Точнее, напрашивался только один ответ.

– Люблю, – сказал легко и непринужденно, как и принято во сне.

Все несуразности чувств, мыслей о Гелинии нашли логичное объяснение. Только… это так не похоже на страсть к Грации или любовь к Джульетте. Это чувство… спокойное, что ли. Да любовь ли это? Непонятно. Но сказал – и не устыдился обмана.

Девушка засмеялась и, весело крича, закружилась в танце:

– А я вот нет!.. Или… Не знаю. Сама не поняла. А может, и да! Не знаю, но как мне хорошо! Люблю… Люблю… – еще долго кружилась и повторяла единственное слово. Вдруг остановилась и посмотрела на улыбающегося Руса. – Жаль, но это только сон. Очень жаль…

– А ты постарайся его не забыть, Гелиния. Мне пора. – С этими словами он вышел из сна девушки и совсем из транса. Не заметил, как, улыбаясь, уснул. Ему ничего не снилось.

Гелиния проснулась в прекрасном настроении. «Спасибо, Величайшая, это был самый чудесный сон на свете! – поблагодарила богиню и неприятно кольнуло под ложечкой. – Ну почему, почему это было не наяву, Величайшая!» – и устыдилась роптания.

Ну и что, что хочется, чтобы сон оказался явью. Ей, дочери вождя, не пристало роптать. И не пара он ей. Какой-то бастард, подумаешь! Но сердце не слушало разума, оно жаждало любви, любви этого бастарда, и жаждало давно, с того самого момента, когда Гелиния собственноручно открыла калитку на заднюю, мусорную улицу. Ни до, ни после она к ней не подходила.

Когда впервые заметила волнение от встреч с Русом и обратила внимание, что ждет этих встреч, то объяснила тот свой поступок простым любопытством: «Тогда оттуда шли колебания Силы!» – уверилась и успокоилась.

Оказалось, дело не в колебаниях, дело в судьбе, которую плетет Клио. После сна с этим не поспоришь, он пророческий. И, как всякий пророческий, – многоплановый, неоднозначный, недосказанный. Чтобы развеять одну неоднозначность, дочь направилась к отцу. Теперь не страшно, он не желал ее смерти и по-прежнему любит.

– Отец, надо поговорить с глазу на глаз, – твердо заявила девушка.

Вождь невозмутимо кивнул, и многочисленная свита покинула шатер.

– Меня хотели убить телохранители, – ждала его реакции, но ее не последовало, отец угрюмо молчал.

– Папа! Ты меня слышишь?! – горячо воскликнула она. – Меня хотели убить охранники! Но они не те, папа, – с досадой уточнила Гелиния, догадавшись о причинах молчаливости родителя.

– Что значит «не те»? – удивился вождь. – Объяснись, дочь.

– Ты же высылал мне охрану в дорогу, когда я ехала из Альдинополя, правда?

– В чем дело? – еще больше заинтересовался Пиренгул. – Разумеется, в дорогу, я же переживал за тебя!

– Так вот, папа, я встретила их только в воротах Эолгула! – торжественно объявила Гелиния.

– То есть как! – Сказать, что вождь был поражен – ничего не сказать.

– Вот так. Назвались Охтагулом и Охтаханом из рода Халкидов. – Отец согласно кивнул. – Но это были не они, я уверена! Я, дура, запретила им подходить к амулету связи, и они послушались! И конюха Ратгула убили, я уверена, они! Он один сопровождал меня в пути.

– Все, дочь, достаточно, я понял, – остановил ее жестом руки и застыл в глубоком трансе. Повеяло мощными колебаниями Силы Пирения, и, спустя статер, отец «вернулся».

– Гелингин, я только что остановил истребление рода Халкидов. Их кровь навечно останется на моих руках, а брызги достались и тебе. Помни об этом, – закончил, грустно закрыв глаза. – Хвала Пирению, за два дня погибло не так много… честных сарматов.

– Но зачем?!

Вождь подобрался, жестко посмотрел на дочь:

– А затем, что ты не рассказала все сразу, и я узнал о нападении на тебя моих телохранителей от своих глаз в Эолгуле. К сожалению, среди них нет ни одного мага, никто не мог оценить их астральные тела. Если они не побоялись уйти к Тартару, не побоялись забвения Предков, значит, исполняли волю рода.

– Я… я испугалась, папа! Это были твои люди. Я только сегодня ночью поняла ошибку! А ты? Как ты меня встретил, вспомни!

– А как я должен был встретить дочь, которая против моей воли собиралась замуж! Почему ты не рассказа об угрозах Асмана, о попытке убийства, почему?! Я все узнаю не от тебя!

– Папа! – Гелиния не выдержала и со слезами бросилась отцу на грудь. Он вздрогнул, растерянно раскинул руки… и обнял любимое чадо.

– Папа, папочка, прости меня! – бормотала сквозь слезы. – Я такая дура…

– Ну, что ты, девочка моя, – нежно отвечал отец. – Я любил и люблю тебя, не плачь. Дура ты, конечно, дурочка… А кто тебе этот Рус, из-за которого ты чуть не вышла замуж за, прости Пирений, ишачьего сына?[10]

– Как – кто? Он спас меня от самого настоящего убийцы из ночной гильдии! Я не могла позволить, чтобы его казнили из-за моего… упрямства, – долго подбирала слово и нашла неудачное. – Ну… я буду жить как прежде, а он не будет жить совсем. Лучше замуж за ненавистного, но он останется жить. Это справедливо.

– Только справедливо? – хитро прищурившись, переспросил вождь.

– Не знаю, папа. Наверное…

– А ты знаешь, что о нем рассказали его слуги? Отношения у них на вилле очень странные. Будто все хозяева выросли вместе, а меж тем Рус, он же Чик, он же Русчик, вообще неизвестно откуда, и по возрасту они никак не могли играть вместе в детские игры. К тому же Рус – всего лишь ученик Хранящих, а убрал полноценного мага-Текущего и после мага-Ищущего, и Звездная тропа открылась из блокированного места, и его друг Текущий теперь здоров. Целители смеются над ним, мол, с такой пустяковой раной ученик Текущих должен справляться самостоятельно, а его же Рус к Целителям зачем-то таскал. Он, видите ли, умирал…

– Ну и что, папа! Это же Рус!

Пиренгулу все стало ясно. Не сказать чтобы обрадовался, скорее наоборот.

• Предыдущая
• 35/91
• Следующая