Там, где фальшивые лица - Яковлев Олег - Страница 29

Процессия двигалась до самого вечера. Когда на лес опустились сумерки, странствующий торговец зельями зажег фонари, свисающие с крыши. Подул холодный ветер – весна будто проиграла в кости осени один день. Вскоре должны были стать на привал, когда дверца в задней стенке фургончика распахнулась, и на подножке показался Дори. Предводитель охотников за сокровищами выглядел неважно. Бледен, как смерть, с тяжелыми черными мешками под глазами, будто не спал уже вторую седмицу. Ярко-рыжая борода, казалось, поблекла и утратила свой цвет. Гном прислонился к дверному косяку.

– Ангар! – негромко позвал он.

Друг подвел пони ближе.

– Ты чего, Рубин? – покосился на товарища Непутевый. – Ты сейчас похож на какого-нибудь кобольда!

– Я… захворал, кажется, – пробормотал Дори. – Простуду подцепил под бансротовым дождем. Матушка Лин предлагает прилечь… Загляни на огонек, она приглашает тебя к ужину.

– Почему меня? – недоумевал Ангар. – А остальные?

– Не перечь. Отдай повод Кили – пусть ведет твоего пони, и забирайся внутрь.

Дори не сказал больше ни слова и скрылся за дверью. Непутевый не решился испытывать терпение друга и последовал его указу: он подозвал Кили, объяснил ему ситуацию и, спрыгнув на землю, побежал догонять медленно ползущий вперед фургончик.

На стук отворила сама Матушка Лин. Широко улыбнувшись гному, она поскорее впустила его, закрыла за ним дверь и опустила засов.

– Добро пожаловать, дорогой гость, – гостеприимно проговорила она и указала на большой сундук, выполнявший роль сиденья перед столом. – Тебя зовут Ангар, верно?

Хозяйке на вид можно было дать не более тридцати лет. Она была невысокой полноватой веселушкой в серо-голубом небогатом платье и фартуке. Хоть красавицей эта женщина и не являлась, но ее широкое доброе лицо с легкой искренней улыбкой, яркими большими глазами и смешным носом-пуговкой можно было назвать довольно симпатичным. Все в ней располагало к себе: и светлые курчавые локоны, выбивающиеся из-под белого чепца, и розовые щечки, и взгляд. Глядя на нее, гном сразу же почувствовал, как словно бы тонет в доброжелательности и радушии.

– Ангар, верно, – кивнул Непутевый и поспешил занять предложенное место. Усевшись, он начал осматривать комнатенку, в которую попал.

Все здесь напоминало обычный дом: очаг, выложенный камнем, с большим котлом на нем, обеденный стол, вместо стульев – сундуки, у одной из стен располагался высокий шкаф со склянками зелий, упирающийся в потолок. Рядом с ним, прижавшись боком к дверце, словно к теплой печи, сидел большой серый кот. У сундука подле двери Ангар заприметил второго, такого же серого домашнего любимца. Тот также сидел боком, только другим, и не шевелился. Оба животных, кажется, мирно дремали, тихонько мурча.

– Их зовут Левый Мор и Правый Фо, – проследила за взглядом гостя хозяйка. – Мы зовем их так, потому что они почти всегда сидят, как сейчас, боком. Дети очень любят Мора и Фо…

Ангар кивнул и продолжил нескромно глазеть по сторонам. У дальней стены притулились кровати: на одной лежал бессознательный Лори Дарвейг, раздетый по пояс, с забинтованными рукой и плечом; на второй (колыбели, по сути) мирно сопели три ребенка, завернутые в пестрое теплое одеяло, – сыновья Матушки Лин. Дори Рубин устало положил голову на подушку третьей.

– Ты посиди с нашей доброй хозяюшкой, Ангар, – упавшим голосом попросил рыжий гном. – Развесели ее разговором аль историей… Я же пока… аээхх, – он широко зевнул, – немного посплю…

– Дори, – Ангар поднялся и направился было к другу, но Матушка Лин его остановила.

– Не нужно. Пусть поспит, – заботливо взглянула она на Рубина. – У него простуда. Этот дождь… он всем доставляет неприятности…

– Гномы болеют очень редко, – задумчиво проронил Ангар, глядя на товарища. Выглядел тот действительно не лучшим образом. – Но наши болезни проходят намного серьезнее, чем у людей.

– Отдохни, поешь, дорогой гость. – Хозяйка взяла большую глиняную миску и зачерпнула плошкой в котле.

– Это куропатка? – Нор-Тегли уселся обратно на сундук подле стола, взял в руки деревянную ложку. Перед ним в посудине дымилась пряная похлебка, наружу торчала небольшая кость с белым разваренным мясом. В воздух вместе с горячим паром поднимался приятный аромат.

– Верно, дикая птица, отловленная прошлым днем. – Матушка Лин вернулась к котлу и начала помешивать варево в нем. – Разгуливают разные птицы по тракту. Нужно осторожнее быть, если не хочешь попасть в котел. – Хозяйка весело рассмеялась. Гость поддержал, сам не понимая, отчего хохочет.

– Эх, проглочу сейчас целого быка! Что мне та куропатка!

Ангар, едва не облизываясь от вкусного запаха, вырывающегося из его миски, резво достал из кожаной сумки на поясе сушеный листочек бузины и, согласно своей привычке, отправил его в рот. Непутевый закашлялся… Он вдруг почувствовал, как в висках начала с силой пульсировать кровь, а в глазах потемнело. Гном зажмурился, потер веки… вроде прошло. Он открыл глаза и обомлел. Кругом все изменилось…

В отсветах раскачивающегося под навесом фонаря стены казались… нет! не казались! – они действительно были… живыми! Колючий терновник шелестел, его ветви двигались, они шевелились, словно заросли плюща на ветру, словно усеянные шипами щупальца какого-то монстра. Пламя в очаге стало вдруг странно дерганым. Оно начало вздыматься волнами, образуя длинные багровые пальцы, обхватывающие котел, из которого потекла кровь. Она бурлила, кипя и покрываясь пузырями, и переливалась через край, с шипением падая в огонь. А тот словно был рад, вбирая в себя каждую тягучую темно-красную каплю.

Гном глянул прямо перед собой – даже стол перестал быть обычным столом, что стоял здесь до этого. Всю его столешницу покрывали засохшие бурые пятна и рубцы от мясницкого ножа. Кое-где можно было различить следы ногтей – будто кто-то безуспешно сопротивлялся, пытался вцепиться в доски, но его волокли назад, в сторону очага…

Дрикх Великий… Что творится?! Что же здесь творится?! Губы все еще жег приторный вкус сушеной бузины, и Ангар тут же понял, что произошло. Виной всему стал его заветный листок. Впервые в жизни это растение оправдало себя. Оказывается, оно не только распознавало скрытые яды и оберегало от зла, но и открывало истинные обличья этого самого зла.

Опасаясь того, что увидит, Непутевый поднял глаза на свою хозяйку. Матушка Лин преобразилась: длинные курчавые волосы поседели и поредели, походя на клоки свисающей паутины, кожа приобрела серо-пурпурный оттенок, веко левого глаза намертво вросло в кожу лица, и создавалось впечатление, что оно никогда не поднималось, в то время как правый глаз, жуткий и пронзающий, казалось, саму душу, не имел зрачка и был полностью затянут черной поволокой. Нос вытянулся и истончился, напоминая гоблинский. Губ не стало вовсе, зато зубы в постоянно оскаленном овальном рту выступили вперед. Вся фигура Матушки Лин вытянулась, сморщенная кожа обвисла на костях, а руки утратили по три пальца. Те, что остались, удлинились едва ли не втрое и обратились загнутыми шипами.

Ангар нащупал на груди цепочку с золотым Ключом Дрикха: талисман должен был уберечь от сил зла, но сейчас гном не был в нем уверен. Хотелось закричать, позвать друзей на помощь, но во рту пересохло, горло свело судорогой. В углу, на кровати, застонал Дори. Его руки безвольно свесились на пол, на лбу выступили капли пота, а глаза незряче уставились в потолок. Дружище… Лежащий подле рыжебородого предводителя Лори Дарвейг так и не приходил в себя – застыл, обмотанный тряпками, и не шевелился – должно быть, коварное чудовище, заманившее их в столь хитроумную ловушку, уже разобралось с ним. А снаружи, в нескольких ярдах, беспечно ехали их товарищи! Ангар раскусил план монстров – заманивать нежданных спутников в фургончик по одному, а после разделываться с ними и зазывать следующего.

«Kinim et livil far de fo…» – что же это значит? Именно в этой фразе скрывалась разгадка того, кто же именно столь гостеприимно приютил Дори и его друзей. Ангар силился вспомнить, но никак не мог. Где же он слышал эти слова? От кого?