Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти - Ялом Ирвин - Страница 13

Я часто говорю своим студентам, молодым врачам, что пробуждающие переживания — это далеко не редкость, а основа работы психоаналитика. Соответственно, я трачу много времени на то, чтобы научить психотерапевтов распознавать пробуждающие переживания и использовать их в целях лечения. Вот, например, история Марка, чей сон распахнул дверь к осознанию проблемы смерти.

Марк, 40-летний психотерапевт, обратился ко мне из-за навязчивого страха и повторяющихся панических атак по поводу смерти. На первом сеансе я отметил, что он очень беспокоен и тревожен. Его болезненно волновала смерть старшей сестры Джанет, умершей семь лет назад. Их мать заболела раком костей, когда Марку было пять лет, и умерла десять лет спустя, пережив множество рецидивов и огромное количество изуродовавших ее операций. Джанет практически заменила ему родную мать.

После 20 лет Джанет начала пить, стала хронической алкоголичкой и в конце концов умерла от цирроза печени. Марк был очень хорошим братом и никогда не бросал сестру во время болезни. Однако его не оставляли мысли о том, что он сделал меньше, чем мог бы, и что в смерти Джанет есть доля его вины. Мысль о вине была настолько упорной, что мне стоило больших трудов увести его от нее.

Как я уже говорил, практически любое горе таит в себе сильное пробуждающее переживание, которое часто проявляется именно во сне. В одном из повторяющихся ночных кошмаров Марка, он видел, как из руки его сестры текла кровь. Этот образ возродил к жизни одно детское воспоминание. Когда Марку было около пяти лет, его сестра была в гостях у соседей и дотронулась пальцем до работающего вентилятора. У него до сих пор стоит перед глазами воспоминание о том, как сестра с криком бежала по улице. Там была кровь, так много ярко-красной крови, и так много страха — ее страха и его.

Марк помнит, что он подумал (или должен был подумать): если Джанет, его защитница, такая большая, такая умная, такая сильная, на самом деле — слабая, и ее так легко сломать, значит, ему действительно есть чего бояться. Как могла она защитить его, если не могла защитить саму себя? И скорее всего, в его подсознании мелькнула следующая мысль: «Если моя сестра должна умереть, то, значит, и я тоже».

Когда мы начали более открыто обсуждать вопросы смерти, страх Марка еще более возрос. Разговаривая со мной, он часто ходил туда-сюда по кабинету. В жизни он постоянно двигался, устраивал себе одну поездку за другой, пользовался любой возможностью посетить новое место. Он не единожды думал, что, пусти он корни в каком-то одном месте, он станет удобной мишенью для старухи с косой. Марк чувствовал, что абсолютно вся его жизнь — лишь кружение над аэродромом под названием Смерть.

Мы работали с Марком целый год, и однажды его посетило очень яркое сновидение, которое помогло ему освободиться от чувства вины из-за смерти Джанет.

Мои пожилые дядя и тетя собираются навестить Джанет, которая находится за семь кварталов от нас.

(В этот момент Марк попросил листочек бумаги и нарисовал квадратик семь на семь — схему расположения объектов в своем сне.) Для того чтобы добраться до Джанет, им нужно перейти реку. Я тоже должен идти к ней, но у меня были какие-то дела, и я решил пока остаться дома. Когда они собрались выходить, я подумал, что нужно передать небольшой подарок для Джанет. Потом они уехали, и я вспомнил, что забыл открытку, и побежал за ними. Я помню, как выглядела эта открытка — довольно формально и обычно. Там было написано — «Для Джанет от брата». Каким-то образом я мог видеть Джанет: она стояла в клеточке на том берегу реки и, кажется, махала рукой. Ноя не испытывал особых эмоций.

Образный ряд этого сна совершенно ясен. Пожилые родственники умирают (символически — пересекают реку) и идут навещать Джанет за семь кварталов (она умерла семь лет назад). Марк решает остаться, хотя и знает, что позже ему тоже придется пересечь эту реку. Он знал, что у него еще есть дела. Чтобы остаться в жизни, он должен был освободиться от своей сестры (на это указывает формальная открытка, сопровождающая подарок, и то, что он не был расстроен, видя, как она машет ему с того берега).

Этот сон стал предвестием перемен, и терапия начала приносить плоды: страх смерти постепенно утихал, и Марк смог сосредоточиться на своей жизни и работе.

Сны открыли двери в понимание многим другим пациентам, в том числе Рэю — хирургу, который собирался на пенсию, и Кевину — работа с ним дала хорошие результаты, и он перестал нуждаться в терапии.

Рэй, хирург 68 лет, обратился за помощью из-за постоянного страха перед неминуемым выходом на пенсию. На нашем втором сеансе он пересказал мне небольшой отрывок своего сна.

Я иду на вечер встречи одноклассников. Я захожу в школу и на стене недалеко от входа вижу классную фотографию. Я долго рассматриваю ее и вижу лица всех своих одноклассников, кроме себя. Я не смог найти самого себя.

Какие чувства вы испытывали во сне? — спросил я. (Я всегда первым делом задаю этот вопрос, потому что очень важно знать, какие эмоции связаны со сном или с какой-то его частью.)

Трудно сказать, — ответил он. — Сон был тяжелый… или серьезный. Но, в любом случае, не из веселых…

— Какие ассоциации он у вас вызвал? Вы все еще видите его своим мысленным взором? (Чем меньше времени прошло с момента сна, тем более вероятно, что ассоциации пациента несут в себе ценную информацию.)

Рэй кивнул.

Ну да. Самое главное — эта фотография. Я отчетливо вижу ее. Я мало кого узнаю на ней, но каким-то образом знаю, что меня там нет. Не могу себя найти.

И какой вывод вы можете сделать?

Точно не знаю, но тут два варианта. Возможно, это чувство, что я никогда не был полноправным членом школьного коллектива, да и вообще — любого коллектива. Я никогда не пользовался популярностью. Всегда за бортом. Кроме разве что операционной.

Он замолчал.

А второй вариант? — подсказал я.

Ну, самый очевидный. — Он понизил голос. — То, что на фотографии весь класс, а меня нет… может быть, это означает или предвещает мою смерть?

Этот сон содержал много богатейшего материала, давшего новые направления терапии. Например, я мог работать с чувством отчужденности, непопулярности, нехватки друзей, с дискомфортом, который он испытывал везде, кроме операционной. Я мог оттолкнуться от фразы «Не могу найти себя» и начать работать с ощущением удаленности от центра собственной личности, с неудовлетворенностью своей деятельностью. Я мог предположить, что ему нужно изменить свою жизнь и прожить ее остаток осмысленно и с пользой. Таким образом, из одного сна всплыли темы, с которыми мы работали целый год.

Но сильнее всего мое внимание привлек сам факт его отсутствия на школьной фотографии, и я не пропустил мимо ушей комментария насчет смерти. Казалось, вот самый важный вопрос: в конце концов, Рэю уже 68 лет, и он обратился ко мне из-за стресса, связанного с выходом на пенсию. Каждый, кто задумывается о пенсии, неминуемо думает и о смерти. Подобные мысли нередко воплощаются во снах.

На нашем последнем сеансе Кевин, 40-летний инженер, чьи приступы страха смерти практически исчезли за 14 месяцев терапии, рассказал о таком сне:

Я бегу по длинному зданию, меня кто-то преследует, но я не знаю кто. Мне очень страшно, я сбегаю по ступенькам в какой-то подвал. Я вижу, что с потолка сыплется песок — тонкой струйкой, будто в песочных часах. Вокруг темно; я иду дальше и не могу найти выход, а потом, в конце коридора, вижу, как медленно открываются двери огромного склада. Хотя мне и страшно, я вхожу в них.

Чувства в этом сне? Страх и тяжесть. Я попросил Кевина рассказать мне свои ассоциации, но их было мало: сон казался ему абсолютно пустым. С экзистенциальной точки зрения мне было понятно, что окончание наших сеансов и прощание со мной могло вызватьу него мысли о других потерях и смерти. Два образа из его сна особенно привлекли мое внимание: тонкая струйка песка, как в песочных часах, и двери склада. Я не стал озвучивать свои идеи, а вместо этого попросил Кевина найти ассоциации с этими образами.