В нашем классе - Дик Иосиф Иванович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/28
• Следующая

— Зина! В коридоре дикий холод! Иди немедленно в постель, а то я сейчас же позвоню папе!

— Ты что, опять заболела? — спросила Аня.

— Заболела, — вздохнула Зина. — Я проснулась, а папа говорит, что у меня нездоровый вид и я кашляла во сне. Вот меня и оставили дома. С моими родителями лучше не спорить.

Зина повернулась и пошла в комнату, шлепая туфлями.

— Не смей грубить маме! — сказала ей вдогонку Любовь Александровна и, обиженно поджав губы, захлопнула за собой кухонную дверь.

Из-за двери слышалось:

— Волнуешься, смотришь за ней, а вместо ответной любви — сплошная нечуткость!

Зина была в семье единственным ребенком, и мать и отец в ней души не чаяли. Иван Петрович Туманов, инженер, для своей дочери делал все, что она только пожелает. Захотелось ей новое платье — шьется новое платье. Захотелось учиться музыке — покупается пианино.

А Любовь Александровна из своих рук просто Зину не выпускала. «Ах, если ты сегодня не наденешь калоши, то у меня будет целый день болеть голова… Зинусик, не читай лежа — это вредно… Дочка, иди выпей помидорного сока — это полезно», — с утра до вечера слышала Зина около себя хлопотливый мамин голос и подчинялась ему…

Аня повесила пальто, натянула чуть спустившийся чулок и вдруг оглянулась.

Странное дело: коридор пуст, а почему-то показалось, что за спиной кто-то стоит.

Ане даже стало как-то не по себе, так она ясно ощутила чей-то взгляд и даже дыхание. И, собственно говоря, смотреть было совсем неоткуда. Четыре высокие коричневые двери, выходящие в коридор, были наглухо закрыты. Правда, в последней двери, ближе к выходу на лестницу, чернело круглое отверстие, вероятно оставшееся после французского замка. Но кому в голову придет смотреть в эту дырку?

«Показалось!» — решила Аня и вошла в комнату.

— Ну, что нового в классе? — сказала Зина, ложась в постель.

— А тебе хочется, чтоб каждый день приключения были? — Аня пододвинула к постели стул.

Послышалось ритмичное постукивание, будто кто-то отбивал азбуку Морзе. Зина лежала около батареи парового отопления, и стук этот исходил от радиатора.

— Тише! — Зина схватила Аню за руку и начала по слогам переводить: — «Кто у те-бя си-дит?»

Тут она весело подмигнула Ане и, взяв линейку, лежавшую на столике возле кровати, поспешно застучала по батарее.

— При-я-тель-ни-ца, — прошептала она в такт своему стуку. — Мы бу-дем за-ни-мать-ся. А что?

Секунду спустя пришел ответ:

«Дай мне нитку с иголкой. У меня мяч разорвался».

«Приходи», — постучала Зина.

— Кто это? — удивилась Аня.

— Сейчас увидишь.

Через минуту на пороге Зининой комнаты появился Юра Парамонов. Он был в майке-безрукавке, в коричневых спортивных штанах и бутсах. Бросив быстрый взгляд на Аню, он прямо направился к туалетному столику Любови Александровны и из маленькой подушечки выдернул самую толстую иглу.

— Скоро принесу, — буркнул он и, ни на кого не глядя, вышел из комнаты.

— Сосед? — спросила Аня.

— Ага. Он у себя в комнате в футбол играет. Сейчас зашьет мяч, и сама все услышишь. Это ужас! — скороговоркой прошептала Зина.

И, словно в подтверждение этих слов, минут через пять Юра забухал в стенку. Ударив несколько раз мячом, да так, что на зеркальном серванте около стены зазвенели рюмки. Юра принес обратно иглу.

— Спасибо, зашил. — Он на секунду задержался в дверях. — Значит, заниматься будете? А я не помешаю? Может быть, вам вреден шум?

— Юра, — раздался из кухни голос Любови Александровны, — не мешай девочкам разговорами!

— Уже откликнулась! — довольно сказал Парамонов, будто только что провел успешный опыт, и ногой толкнул дверь.

Девочки начали заниматься. Зина полусидела на подушках.

Аня рассказывала все, что сегодня на уроке истории говорил Александр Петрович. Она все схватывала на лету и почти до слова могла повторить рассказ учителя о крестоносцах.

Зина внимательно следила за ней. Это внимание как-то подбадривало. Ане казалось, что Юра Парамонов вот-вот начнет свой комнатный матч, но странно — в стенку никто не бухал.

Особенно приятно Ане стало, когда Зина после объяснения по физике, немного помучившись, самостоятельно решила задачку.

Ане пришла в голову мысль, что, пожалуй, это очень интересно быть учителем. Вот Зинка решила только одну задачку, а уже радуется, как маленькая. А ведь как, наверно, трудно научить малышей-первоклассников держать в руках перо, правильно произносить слова…

Но вот Зина бросила карандаш и потянулась:

— Аня, а как идут репетиции? Димка ходит?

— Ходит.

— А Толя?

— Нет.

— А знаешь, этот наш Юрка вместе с Димой и Толей учится.

— Они были здесь?

— Ребята не приходили, а вот учительница была. Юрка от нее прятался. Он сюда к нам недавно переехал. В нашей квартире его бабка живет. Однажды я прихожу домой, гляжу — в коридоре мальчишка! Я ему говорю: «Ты откуда?» А он: «От верблюда!» Смешной! Ему родители деньги присылают на обеды, а они вдвоем с Горшковым — это его приятель — покупают мороженое, пирожное, все это толкут в сгущенном молоке, добавляют зачем-то клюкву и так едят. А бабку он совсем не боится…

После занятий Любовь Александровна накормила девочек обедом, и Аня стала собираться. Несмотря на протесты мамы, Зина вышла в коридор проводить подругу.

И в этот раз, когда Аня стояла около вешалки, ей снова показалось, будто кто-то на нее смотрит.

Надев пальто, Аня на цыпочках подошла к той двери, в которой чернело круглое отверстие от французского замка, и осторожно заглянула в него.

В ту же секунду у нее чуть не выпал из рук портфель.

Сквозь дырку на нее смотрел живой человеческий глаз. Глаз смотрел пристально, не мигая.

— Извините, — тихо прошептала Аня и попятилась к Зине.

— Что, смотрит? — хихикнула Зина. — Это его наблюдательный пункт. Как кто придет из школы, так он дверь — на ключ, будто нет никого, а сам — в дырку. Хорошо придумал?

— Хорошо, — рассмеялась Аня и взялась за ручку двери.

Выходя на улицу, она подумала о том, как было бы весело, если бы и у нее в квартире жил какой-нибудь мальчишка.

День за днем в женской школе в седьмом классе «А» медленно, но верно шла подготовка литературного монтажа. Девочкам нравилось вечерами после уроков бегать по коридорам, смеяться, петь песни и говорить о чем только душа пожелает.

В первые дни в кабинете у директора то и дело раздавались тревожные телефонные звонки родителей: «Где моя Муся?», «Почему Клавочки еще нет дома?», но потом они прекратились. Девочки убедили своих пап и мам, что они волнуются зря и в школе им во сто раз интереснее, чем дома.

По вечерам в седьмой «А» регулярно приходил Димка. Но Димка не только играл шахтера — он был одновременно и художником, и электромонтером, и слесарем. На сцене нужно было повесить занавес, нарисовать на огромном куске марли макет Кремля с зубчатой стеной и Спасской башней и сделать гирлянду из разноцветных лампочек.

Девочки оказались на редкость сообразительными, и недостатка в помощницах у Димки не было. Одну он посылал домой за красками и нитками, другая бежала в магазин за золотой «блесткой», а третья консультировалась по телефону со своим папой-художником, как разводить масляные краски и где купить пульверизатор…

Как-то раз, спрятав в маленькую каморку за сценой «реквизит», Аня с Димкой после всех девочек вышли из школы.

Было ветрено, сыпал снег, как мелкая крупа.

Возле иллюминированного входа в кино, засунув руки в рукава пальто, пританцовывал мороженщик:

— Пломбир! Эскимо! А ну подходи, кто еще не замерз!

Димка шел в ногу с Аней, искоса поглядывая на ее мокрое от снега лицо, на прядку волос над ухом, на которую уже налип маленький снежный комочек.

На углу своего переулка он остановился. Ему хотелось и дальше проводить девочку, но почему-то показалось, что это неудобно.

— Дима, а ты весь в снегу! — вдруг заметила Аня и, сняв с руки перчатку, стала обивать ею Димкины плечи и воротник.

• Предыдущая
• 8/28
• Следующая