Морскому льву здесь не место - Коуни Майкл Грейтрекс - Страница 22
- Предыдущая
- 22/44
- Следующая
На самом деле они оба ошибались. Проволока загона Пятнышку напоминала сеть, а сеть — смертельную ловушку…
МАМА!
Я ТУТ.
НО ЧТО-ТО БЫЛО НЕ ТАК. ГОЛОС МАТЕРИ КАЗАЛСЯ СТРАННЫМ. В НЕМ ЗВУЧАЛИ И ЛЮБОВЬ И ПЕЧАЛЬ. ПЯТНЫШКО КИНУЛАСЬ ВПЕРЕД, РАСТАЛКИВАЯ БОКАМИ СУЕТЯЩИХСЯ РЫБ. И ВДРУГ РЕЗКО ОСТАНОВИЛАСЬ. ЧТО ЭТО? ЧТО-ТО ВРЕЗАЛОСЬ ЕЙ В НОС, НЕ ПОДПУСКАЯ К МАТЕРИ. НИТИ. ТЕПЕРЬ МАМА НОСОМ ДОТРАГИВАЛАСЬ ДО ЕЕ НОСА, НО ЧТО-ТО НЕ ДАВАЛО ИМ СОЕДИНИТЬСЯ, БЫТЬ СОВСЕМ ВМЕСТЕ. И ГЛАЗА МАТЕРИ, ПЕЧАЛЬНО ГЛЯДЯЩИЕ НА НЕЕ. И МЫСЛИ ТОЖЕ ПЕЧАЛЬНЫЕ.
Сеть. Безнадежность.
МАТЬ ПОДНИМАЛАСЬ К ПОВЕРХНОСТИ, ПЛОТНО ОКРУЖЕННАЯ ПЛЕЩУЩИМИСЯ РЫБАМИ. ПЯТНЫШКО ПЛЫЛА РЯДОМ, ВНУТРЕННЕ НАПОЛНЕННАЯ ПЛАЧЕМ. МАТЬ И ПЯТНЫШКО ОДНОВРЕМЕННО ОКАЗАЛИСЬ НА ПОВЕРХНОСТИ. НО МАТЬ, ЗАКУТАННАЯ В СЕТЬ, ПРОДОЛЖАЛА ПОДНИМАТЬСЯ. СБИВШИЕСЯ В КУЧУ РЫБЫ СУДОРОЖНО РАСКРЫВАЛИ РТЫ. МАТЬ БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИЛА. ОНА РАСКАЧИВАЛАСЬ В НЕБЕ И ВДРУГ ИСЧЕЗЛА В ЖИВОТЕ ОГРОМНОГО СОТВОРЕННОГО ЛЮДЬМИ КИТА. ЕЕ НЕ СТАЛО.
Она больше не вернулась.
Однажды кто-то забыл запереть загон. Ничего не подозревавшая Пятнышко просто так подтолкнула носом задвижку, и воротца неожиданно распахнулись.
Свобода!
Вскоре она* добралась до дороги, откуда видны были деревья и заросли кустов. Она втянула ноздрями свежий морской воздух и оживилась. Ее провозили уже здесь в коляске, и в нос ударили знакомые запахи. Не задумываясь, Пятнышко кинулась через дорогу в кусты. Внезапно она почувствовала страшный голод. С самого раннего утра, когда Грег наполнил кормушку, она ничего не ела. И еще один запах пощекотал ее нос. Не рыбий, но вкусный, похожий на еду. Она устремилась туда.
Вынырнула из кустов около дома. Он был слишком ярким, как и все человеческие вещи, от этих непривычных цветов у нее болели и слезились глаза. Но тут явно была еда, она это чувствовала. Рядом с дверью стояла миска. Она замерла, стараясь уловить волны чужих мыслей или звуки.
Ничего. И никого вокруг. Она заскользила по высокой траве и сунула нос в миску. Еда была странной, но не противной.
— Гав! — В этом бессловесном звуке слышалась ярость. Проснувшийся зверь внимательно приглядывался к Пятнышку. Они молча обменивались мыслями. — Ты кто?
— Я морской лев. А ты кто?
— Я собака. Ты трогаешь мою еду. Это большая обида. — Он направился к ней, раскачиваясь на кривоватых ногах и разинув большую, как ковш, пасть. Шерсть на загривке вздыбилась, и от этого он казался еще крупнее.
Пятнышко встречалась с чудищами и пострашнее.
— Если в тебе нет дружелюбия, отойди.
— Нет, уходи ты. Это мой двор.
— Я знаю одного самца морского льва. Он тоже всегда хотел казаться грозным, как и ты. Но я его не боялась, как и тебя. Ты не посмеешь меня укусить, потому что опасаешься ответного укуса. Я такая же большая, как и ты, но вдвое свирепее.
Собака притормозила.
— Для непрошеного пришельца ты слишком болтлива. Не выказываешь уважения. Нарушитель границы чужого двора не должен быть так строптив. Отверни голову, морской лев. Покорно повернись боком и позволь тебя обнюхать. Если мне понравится твой запах, я, может быть, позволю тебе остаться.
— Не хочу, чтобы ты меня обнюхивал. Ты охотничья собака, по-человечески — лабрадор?
Кажется, это ему очень не понравилось. На нее накатили волны его раздражения.
— Я был всегда английским бульдогом, воплощением мужества и цепкости, но теперь люди считают меня просто старым псом. Они глядят на меня с презрением, и говорят, что я и гроша ломаного не стою, и гонят прочь, когда я чешусь. Как же я низко пал в глазах людей!
— А не все ли равно, что о тебе думают люди?
— Как же! Ведь они мои хозяева!
— Хозяева над тобой большие собаки.
— И они тоже. Иногда мне кажется, что все сильные — мои хозяева. Но люди хозяева по-иному. Они купили меня и заботятся обо мне, кормят. Они дали мне имя Полевой Маршал.
— Слишком длинное имя.
— Но так меня обычно не зовут. Это боевое имя, которое придумал хозяин. Моей хозяйке оно никогда не нравилось. Она говорила, что так можно называть трактор, а не собаку. Когда хозяин умер, я очень опасался, что хозяйка переменит мне имя. Иногда она и впрямь зовет меня по-другому. Наедине кличет Брехуном. Если она когда-нибудь назовет меня Брехуном при всех, со мной как с настоящим псом будет покончено навсегда.
— Она не станет, — уверенно сказала Пятнышко. — Разве ты не заметил, что наедине с собой человек ведет себя совсем не так, как среди других? Хотя это смешно.
— Совершенно нормально. Мы, собаки, поступаем так же. С хозяевами мы покорны, будто они самые главные на свете. Но с другими собаками… — Он вздохнул, в его голове промелькнули картинки прошлого. — Я был когда-то в собачьей стае. Веселое времечко! Оказавшись вместе, мы мгновенно забыли обо всех хозяевах. Сплотились и стали словно бы одной большой и сильной сверхсобакой. Мы носились в поисках наших собачьих забав. Приятнее всего было охотиться за другими животными. Кошки. Овцы. За всеми, кто попадется. Даже за другими собаками, если они из чужой стаи. Но люди разогнали стаю. Им не нравились наши забавы. Мы убили немало овец. А мне всегда было не по себе, когда оказывался дома, на цепи или взаперти. — Он вдруг гордо распрямился. — Но сверхсобака всегда тут, во мне, и люди ничего не смогут с этим поделать. Пусть выводят домашнюю породу, тренируют! Под шкурой мы, собаки, всегда принадлежим себе, и только себе!
— Мне бы тоже хотелось ощущать себя чем-то большим, чем просто морским львом. Но сверхзверем я себя никогда не чувствовала.
— Это потому, что ты никогда не охотилась в стае. — На какое-то мгновение его выпученные глаза остановились на ней, на морде появилось хитрое выражение. — Послушай, а почему бы нам с тобой не объединиться в стаю? Прямо сейчас! Нас будет двое. Ты мне кажешься подходящим морским львом.
— А на кого мы будем охотиться?
— На всех. К примеру, на лам.
— Что такое ламы?
— О них часто толкуют люди. В их мыслях ламы напоминают овец, только повыше и с длинными шеями. Моей хозяйке они явно не нравятся, и она, думаю, не будет против, если мы поохотимся на этих лам.
— Они больше тебя?
— Ничего. Можно прыгнуть и схватить за горло.
— Но если их шеи слишком длинные, как мы допрыгнем до горла?
— Собакам известен секрет охоты на лам. Пока голова их поднята, нападать не стоит. Надо следить и ждать. И довольно скоро лама устанет стоять с вытянутой шеей. Она начнет опускать голову все ниже, и ниже, и ниже. Тут не зевай! Прыгай!
Трепет возбуждения пробежал по телу Пятнышка, когда она вообразила картинку, возникшую в голове Полевого Маршала. Это казалось намного веселее, чем ловить крохотных рыбок около рифа.
— Мы прыгнем неожиданно!
— Сразу всей стаей!
— Но мне почему-то кажется, что двоих мало для настоящей стаи, а, Брех… ээ-эээ, Полевой Маршал? Нет ли поблизости других собак?
— Должны быть. Тут через дорогу жил прекрасный юный щенок Блюбой. Но его похитил отвратительный Слейд. Опасайся Слейда, молодая… Э-ээ… Как тебя зовут?
— У меня очень скромное имя — Пятнышко.
— Неплохое имя. — Полевой Маршал, довольный своим великодушием, разлегся на солнышке. — Давай потолкуем об именах. Мое полное имя Полевой Маршал Сэр Бернард Лоу Монтгомери из Аламейна и с мыса Китовая Челюсть. Так записано в документах. Ну как тебе это имечко? А мою хозяйку зовут просто миссис Киттивейк-Трамп.
— Знаю. Я с ней сталкивалась.
— А твоего хозяина как зовут? Или хозяйку?
— У меня нет ни хозяина, ни хозяйки. Я сама по себе.
— И что это означает?
— Ну если бы ты был собакой, которая сама по себе. — Она уловила волну сомнения, идущую от Полевого Маршала. — Но все же это не совсем так. Морские львы всегда сами по себе. Мы не зависим от людей.
— А не тот ли ты морской лев, которого держат в клетке там, за дорогой?
— Ну да. Но я убежала. А ты нет.
— Я? Не убежал? Ладно, я покажу тебе, как я не убежал, юная задавака Пятнышко. Пошли!
- Предыдущая
- 22/44
- Следующая
