Морскому льву здесь не место - Коуни Майкл Грейтрекс - Страница 15
- Предыдущая
- 15/44
- Следующая
— Душ, Пятнышко!
Она уже достаточно понимала человеческий язык, чтобы догадаться, что ее не хвалят. А мысли улавливала отлично, и почувствовала, что он начинал раздражаться. Рядом с ним стояла человеческая самка с огромными грудями, которая недовольно на него косилась.
— Грег, да она просто бестолковый морской лев, и всего-то.
— А я тебе говорю, что она необычный морской лев!
— От нее воняет. И я устала. Давай лучше пойдем на Башенный холм.
— Хватит, Пандора! — Они оба умолкли, волны мрачных мыслей пронеслись у них в головах, а Пятнышко, воспользовавшись паузой, быстро откатилась от рычага душа. Она очень сильно любила Грега, но люди иногда становились такими утомительными, не хватало им легкой веселости морских львов. По вечерам, впуская ее в дом, Грег был обычно в хорошем расположении духа, но все его существо излучало предельную осторожность. Она потихоньку шлепала в его спальню, запрыгивала на кровать, и они засыпали вместе, полные приятных дум о дружбе.
Грег был молод, и потому мысли его струились легко и казались светлыми. Но чем старше становились люди, тем тяжелее были идущие от них волны мыслей и чувств. Фрейн, отец Грега, постоянно излучал несчастье, но в те моменты, когда он делал свою птицу, вокруг него разливался свет радости. Каждый вечер он издавал громкие шумы в маленьком домике, прижатом к боку большого дома, и каждый раз, когда он выходил оттуда, в его голове стояло, постепенно истаивая, изображение невиданной птицы.
Мрачность, разлитая в мыслях Фрейна, иногда, и особенно по ночам, становилась опасной. В ту ночь Пятнышко проснулась от резкого укола в боку под передним плавником. Грегу за последнюю неделю удалось вышелушить из ее шерсти почти всех паразитов, но этого, который казался ей не меньше омара, он упустил, и теперь тело горело от его щипков. Потершись спиной о стену, она принялась яростно чесаться задними плавниками. Грег, что-то бормоча, резко брыкнулся во сне.
Внезапно распахнулась дверь, и в глаза полыхнуло ярким светом.
— Что происходит, Грег? Стена трясется, будто ее долбят отбойным молотком! — И тут Фрейн увидел Пятнышко. — Бог мой! Ты притащил к себе в постель МОРСКОГО ЛЬВА!
Грег очнулся ото сна.
— Да-а…
— Ты совсем рехнулся? По ней же блохи ползают. И вонь. Мы ее никогда не выветрим.
— Блюбой всегда спал со мной.
— Но морские львы в доме у меня спать не будут, и точка! Быстренько убери ее отсюда, пока я не вышвырнул вас обоих. И никогда больше не приводи ее сюда. Никогда. Ты меня поражаешь, Грег!
На следующее утро, когда Грег, как обычно, куда-то убежал, Фрейн вышел из дома, и в голове его роились опасные решительные мысли.
— Пошли, Пятнышко. Пора возвращаться туда, откуда ты явилась.
Фрейн обвил ее руками. Она сопротивлялась, но он уже поднял ее и опустил во что-то глубокое. И тут же все затряслось и зарычало. Коробка, в которой оказалась Пятнышко, была тесной и с высокими бортами, но она ухватилась ластами за край и выглянула наружу. Коробка резко накренилась, и висевшее над ней белое лицо Фрейна стало удаляться.
— Ты едешь вниз, Пятнышко. Увидимся у подножия скалы.
Что происходило? Коробка медленно и плавно скользила в воздухе, в этом сухом мире, и маленькие деревца мелькали по сторонам. Пятнышко ничего не понимала, но инстинкт подсказывал, что она в опасности. Когда кончится сухой мир, она окажется в мире мокром… Коробка так наклонилась, что едва не опрокинулась. Она закричала от страха. Коробка продолжала неумолимо опускаться. Неужто она никогда не остановится?
Наконец раздался мягкий толчок, коробка замерла, и Пятнышко узнала пляж. Это было плохо. А Фрейн уже появился рядом и помогал ей выбраться наружу. Где же он был, пока она погружалась в одиночестве? Все это было необъяснимо, а потому казалось странным и пугающим.
— Давай, Пятнышко. Двигай. Вон туда. Уверен, что ты еще не забыла. — Теперь он силой тащил ее к волнам. Она пыталась вырваться из его объятий, но он был сильнее. Чайки бестолково вились над ними и кричали. В отчаянии она цапнула руку Фрейна. — Эй! Ты чего? — Он отпустил ее, но тут же она почувствовала сильную боль в боку от удара ногой. — Давай, будь ты проклята! — Она обнаружила, что находится уже у самого обреза воды, и завизжала от страха. Орка! Орка! Волны колыхались, будто скрывали под собой какую-то ужасную тайну. — Это море. Твоя стихия, не забыла? А там вдали плывет «АПЧУК». Он накатит на тебя волны и освежит память.
Он опять крепко держал ее, пригвоздив к камням. Всему конец. Внезапно волны взревели над ней, как тысячи китов-убийц. Разверзлись огромные челюсти, пена сверкает белыми зубами, и тяжелые валы кидаются на нее со свирепым ревом. Фрейн кинул ее и отбежал, оставив наедине с хищными волнами. Они обхватили ее, перевернули и потащили, колотя по камням. Они вздымались вокруг нее, стараясь уволочь в море. Она отчаянно дралась, била плавниками, и на мгновение они отступили, оставив ее на мокрых прибрежных камнях. Когда они собрались с силами и снова кинулись на нее, она развернулась к ним спиной, упруго оттолкнулась и с криком прыгнула подальше на камни пляжа. Там было только одно спасение, и звали его Фрейн. Мгновенно забыв о недавнем предательстве, она, трясясь, доверчиво прижалась к его ногам.
Весь гнев уплыл из него.
— О Боже милосердный! Прости, девочка. Я не понимал. Грег был прав — ты здорово напугана. Давай-ка опять заберемся в вагонетку. Я отправлю тебя назад, домой. — Он поднял ее, и через минуту вагонетка начала скользить вверх, снова погружаясь в сухой мир.
Это было не менее страшно, но на этот раз Пятнышко простила его, снисходя к человеческой глупости. А человек суетился, стараясь возвратить ее дружбу. Он даже пустил ее в маленький домик и разрешил полежать рядом, пока возился со своей птицей.
— Как тебе это нравится, Пятнышко? — Птица стояла у стены домика. Ее крылья были солнечно-белыми, как у чайки. — Это наш секрет, Пятнышко. Твой и мой. Грег об этом не знает. Он всегда ворчит, что я попусту теряю время, когда надо достраивать дом или еще что-нибудь. Знаешь ли, Пятнышко, Грег иногда очень напоминает свою мать. — Внезапно в его голове проявилось ясное изображение другого человека, окутанного таким тяжким облаком грусти, что Пятнышку захотелось завыть. — Он хороший мальчик, но занудлив.
Фрейн аккуратно поднял птицу и понес ее к обрыву. Пятнышко прыгала следом, заражаясь возбуждением Фрейна и радостно блея. Фрейн крепко привязал птицу к вагонетке, будто опасаясь, что она улетит, и действительно в мыслях его птица уже парила высоко в сухом мире. Она почувствовала себя накрепко спаянной с этим человеческим существом, и сближала их птица.
— Контакт, Пятнышко, моя юная леди! — закричал он и толкнул птицу.
К изумлению Пятнышка, птица ожила. Она заскользила к краю скалы, а когда достигла того места, где земля резко обрывалась в сторону моря, вдруг взлетела в воздух. Фрейн завопил, и его голова была теперь переполнена молодой радостью. Теплый ветерок подул от моря, и птица на мгновение зависла, как гигантская чайка. Крылья ее горели на солнце. Она клюнула головой, нырнула и снова замерла в сухом мире без всякой опоры. Она делала гак несколько раз, то зависая, то вновь ныряя, будто кидаясь на мелькнувшую внизу рыбу, а потом тихо заскользила к морю и замерла. Теперь она плыла по воде, несомая волнами.
— Нос бы потяжелее, а, Пятнышко? Чуть больше веса в носу, вот что ей требуется. Оставайся тут, а я спущусь за ней.
Еще через несколько минут она увидела Фрейна сидящим в животе маленького, послушного человеку кита и отталкивающимся от воды тонкими, хрупкими плавниками. Он доплыл до птицы, перегнулся и привязал ее к хвосту человеческого кита, а затем поплыл назад и вскоре скрылся под нависающей скалой. Потом он появился на склоне в своей коробке. Зажужжала, задрожала рядом какая-то штука, наматывая на живот длинную кишку. И наконец над обрывом поднялась хвостом назад длинная птица.
Фрейн подобрал камень и приладил его внутри головы птицы.
- Предыдущая
- 15/44
- Следующая
