Русская деревня. Быт и нравы - Бердинских Виктор Арсентьевич - Страница 3

Третье. Для воспоминаний женщин характерен в основном ассоциативный (а не логически-рациональный) стиль мышления. Прибежавшей на поле встречать отца девочке кажется, что звон от его медалей разносится, словно колокольный, по всему полю. Поэтому высока, кроме всего прочего, литературная значимость такого рода записей.

Не столь драматичны, трагичны воспоминания мужчин. У них один образ не цепляет второй; рассказ идет по хронологии — снизу вверх. Немало тут сухой перечислительности. В художественном отношении воспоминания-рассказы мужчин гораздо менее значимы, чем женские. Вероятно, это особенность стиля мышления, механизма памяти. Для них характерны преуменьшение значимости событий, иронический анализ прошедшего, последовательно-логическая манера изложения. Зачастую эти рассказы окрашены юмором.

Оказалось, что образование накладывает свой отпечаток на стиль рассказа, причем часто этот отпечаток не на пользу. Порой раскрепощенный, живой и яркий рассказ старухи, только две зимы ходившей в школу, резко контрастирует с сухим, казенным «мертвым» языком учителя, врача, служащего. Образование серьезно меняет строй речи, строй мышления человека, часто уменьшая художественную значимость его воспоминаний. Более несвободным становится при этом механизм неосознанного отбора значимых для человека эпизодов. У меня есть десятки записей рассказов, по которым словно прошелся асфальтовый каток, настолько они сухи, бесцветны, двухмерны. В основном это люди со средним или высшим образованием. Не получается у них сопереживания, слияния, растворения в той эпохе. Барьер времени, отстраненности для них часто непреодолим. Эмоциональный накал речи, ее интонационное многообразие, жест в речи для них так же недостижимы, как естественны для многих престарелых крестьянок.

И последнее. Рассказы о прошлом — это великая панорама души народной. Великий дар человечности, умение остаться людьми в эпоху страшных испытаний и потрясений, когда, казалось, цена отдельной человеческой жизни упала до минимума, а на карту поставлена судьба целых народов, — это ли не сокровище русской истории?

Избирательность, субъективность человеческой памяти несомненна, но поражает искренность этих рассказов, их исповедальность. Люди, нередко находящиеся на пороге смерти, часто осознающие завершенность своей жизни, не видят смысла в том, чтобы сознательно себя приукрасить, где-то выгородить. В предлагаемых читателю рассказах есть мудрая рассудительность, соразмышление, выстраданность, обращенная не к нам, а вперед, к грядущим поколениям. Но нет обозленности на судьбы других людей, какие-то жизненные обстоятельства, свою судьбу. Люди смотрят на прошедшие годы не только как на события, которые нельзя перерешить; чаще они рассматривают их в своей незавершенности. Мать, ждущая и через сорок лет после войны своего сына; жена, разыскивающая сейчас могилу мужа, — это не легенды, а повседневная реальность. Люди несут прошлое в себе всю свою жизнь.

Рассказы этих людей — ценнейший этнографический, исторический фольклорный источник. Факты, приведенные в них, не мертвы, они включены в систему общечеловеческих ценностей. Причем нам ведь дороги не только факты. Чрезвычайно важно понимание связей между людьми (это исчезает бесследно) и роли человеческой общности как единого целого, как системы.

Рассказы часто горьки и жестоки. Но это не плачи. Понимать их как горестное стенание — нелепость. Всякое повествование держится на высоком чувстве собственного достоинства, осознании личностью своей силы и героизма. Человек раскрывается только тогда, когда осознает, что он достойно прожил жизнь.

Здесь представлены воспоминания-рассказы стариков из самых разных областей России, хотя, конечно, больше всего вятчан. Это помогает, мне кажется, достижению исторического и стилевого единства книги. Неизбежны какие-то повторы, может быть, бросится в глаза монотонность и массовость некоторых фактов. Но это тоже знак времени. При кардинальном сокращении текстов из хода времени неизбежно вылетел бы человек, остались одни результаты, интересные фактики…

Идеализация, вольная или невольная, времени своего детства и молодости несомненна для большинства рассказчиков. Что ж, таковы свойства памяти. Прошлое всегда стоит на котурнах. Но будем помнить — русские в XX веке прошли через такие страдания и унижения, как ни один народ в Европе. Люди, пережившие XX век, увидели голую основу жизни.

За каждым рассказом стоят человеческие судьбы, прожитые жизни. Это очень много. Материал вламывается в сознание силой своей подлинности. Ведь недаром сказано, что никогда писатель не выдумает ничего более привлекательного и сильного, чем правда. Как из кусочков смальты складывается общий рисунок мозаики, так и здесь из разнообразных и зачастую очень схожих воспоминаний (судьба миллионов была одновременно многолика и типична) складывается цельное представление об истории души человеческой в России XX века.

Очень важно сохранить память о многообразии духовного опыта народа — пневмосфере прошлого (идея П. Флоренского), уходящих пластах народного миросозерцания и миропонимания. Как в капле волжской воды содержится основная информация о великой реке, так и в судьбе каждого человека преломилась история страны, история народа. Факты, находящиеся в этих рассказах, не мертвы, они включены в систему ценностей человека, взаимоотношений людей.

Массовые опросы старожилов (десятков, сотен тысяч человек) необходимы и для создания широкой Источниковой базы по истории российского общества. Это ценнейший источник для историков и этнографов, лингвистов и психологов XXI века. Созданные фонды таких записей должны храниться в областных государственных архивах, музеях устной истории вузов, а собираться совместными усилиями всех заинтересованных организаций: вузов, академических учреждений, краеведческих обществ… Необходимо серьезно продумать вопросы финансирования такого рода работ.

Самое слабое наше место сегодня — это отсутствие разработанных методик, программ для такого рода опросов.

Имеются существенные отличия внутренней обстановки в нашей стране и за рубежом, поэтому использование зарубежных программ по устной истории зачастую, не дает результата[11]. Чрезвычайное многообразие условий в масштабах страны делает невозможным применение каких-то единых рекомендаций при составлении такого рода программ, нужно учитывать не только национальную и религиозную специфику, но и сугубо местные обычаи и традиции, порой существующие в очень небольшой группе сел или даже в одной деревне[12]. Поэтому очень важно предварительное изучение истории тех сел, в которых будет вестись опрос. Есть принципиальные отличия в атмосфере опроса по нашей тематике и деятельности, например, фольклорной экспедиции. По-прежнему вопросы, касающиеся политической истории нашей страны, требуют высокой степени доверия между собеседниками.

Не отработана и методика опроса. Составление программ носит еще, к сожалению, крайне примитивный характер; не учитывается психология общения, нет комплексного подхода ученых разных специальностей (историков, этнографов, психологов, лингвистов, фольклористов) к составлению этих программ. Формы фиксации: запись вслед за рассказчиком на бумагу (к сожалению, наиболее распространена), запись на магнитофон, диктофон, видеозапись. Последняя чрезвычайно важна для сохранения манеры поведения, жестикуляции, мимики рассказчика, так как все вышеперечисленное является важным достоянием речевого этикета каждого народа. Большой эффект может дать подключение студентов вузов к такого рода работе (летняя практика). Результативным является опрос студентами своих родственников старшего поколения. Полезным бывает размножение своего рода тематических вопросников (три-четыре страницы) и предварительное ознакомление с ними старожилов.

Очень важным для нас сегодня является создание норм профессионального поведения историков при интервьюировании старожилов. Перечислим ряд основных принципов, которыми должны руководствоваться историки при опросе населения: