Поход клюнутого - Чичин Сергей - Страница 59

– Вы чего тут?

– Подышать вышли и совсем ничего не ломаем, – спешно отмазался Бинго. – Дварф хотел сломать и спереть вон того конного дядьку, да я не дал.

Торгрим поперхнулся возмущением.

– В городе ад кромешный поднялся, – сообщил сержант, не уделив внимания дварфовым криминальным намерениям. – Всю стражу созывают в трущобный квартал, где буйствует магическое явление.

– Ты дыши, дыши! – Торгрим участливо похлопал сержанта по плечу. – А то скиснешь, не добравшись. Уж не сомневайся, мы поможем! Нам все равно делать нечего.

– Кому и нечего. – Бинго за плечом сержанта скорчил страшную рожу. – Настолько нечего делать, чтоб с магическим явлением бороться, мне с детства не было!

– Мимо зла и безобразия проходить не должно, ибо кто сокрушит несправедливость, как не мы? Расскажи, сержант, пока пыхтишь, – что стряслось вдруг посреди ночи?

– Да всё художники эти. – Сержант мученически потряс головой. – Понаехали на глупый фестиваль, и ну паскудить. Вон в трущобах, в азарте творческого спора, возвели из конского навоза статую, а она возьми да и случись похожа на нашего городского верховного мага! Я сам видел, как есть он – пузатый, кривоногий, в шляпе и вместо носа морковина. Ну, а ноне эта статуя возьми да и оживи и поди крушить все ночлежки, где эти молодые дарования, что ее слепили, ночью гнездятся! Докрушит этих – может дальше пойти, а в иные районы, более респектабельные, пускать ее настрого не велено.

– Вот так штука! – Дварф только руками развел. – И часто у вас такое?

– Чтоб дерьмостатуи буйствовали? Помилосердствуй, добрый дварф, да я про такое и в сказках не слыхивал.

Торгрим метнул яростный взгляд на Бинго. Тот невинно пожал плечами – мол, извините, что рядом стою.

– Что ж, сержант, пойдем глянем на твою статую.

– Лопаты возьмите да вилы, – посоветовал Бинго со знанием дела. – Мечами дерьмо не урезонить, я не раз пробовал.

– И ты не отлынивай!

– Не буду, но спервоначалу схожу гляну на всамделишного мага, с которого статую делали. Видывал магов огненных, воздушных, земных и водных, но чтоб говенного?

– К магу послали уже гонца, чтоб помог, чем может. – Гилберт нахмурился. – Ты это что же, полагаешь, он сам руку и приложил?

– А что, не мог?

– Да, по мне, всяк, кто не мечом на жизнь зарабатывает, одной ногой преступник, другою же мошенник... Нету у меня к таким доверия. Так что осторожней там – вон его башня, отсюда видно, как светится.

– У конюшни встретимся, – буркнул дварф. Перспектива передохнуть от назойливого гоблина его, чего уж греха таить, крепко порадовала. – Руки там не распускай зря и факел верни на место. Веди, сержант, раз уж тут у вас такие гуляния, не хотелось бы их прохлопать!

– Вам гулянки, а мне работа. – Сержант подобрал меч и устремился в уличную темень.

Бинго посмотрел, как дварф вслед за проводником исчезает за углом, обругал себя за неуместную активность – нет бы притулиться за Торгримовой спиной, зачем-то же вызвался на самостоятельный вояж, который еще неизвестно чем чреват, – развернулся и трусцой направился в сторону подпирающей небо башни, на верхних ярусах которой действительно ярко горел свет, судя по интенсивности, магический. Факел он, конечно, забыл пристроить на место и спохватился на этот счет, только отбежавши от держака на приличное расстояние. Что ж, не возвращаться же теперь? Но и при себе его держать тоже ни к чему: и в темноте выдает, и пользы темновидящему никакой... так что, походя, широко размахнулся и запустил его на ближайшую крышу, а сам прибавил шагу.

Торгрим, следуя за сержантом, через какое-то время оказался в квартале, где уже успел побывать, подыскивая постой, да так и ушел ни с чем, не пожелав проталкиваться через великое множество оборванных художников-неудачников и прочего сброда. Сейчас большинство этого люда трусливо жалось по стеночкам, охотно пропуская вооруженных стражников, стекающихся в трущобы со всего города.

Погромщика долго искать не пришлось – массивная фигура самых нелепых пропорций нашлась около полуобрушенного постоялого двора, чьи стены долбила корявыми ручищами с упорством неврастеника. Полдюжины стражей, суетящихся вокруг, старательно пихали ее копьями и алебардами, но блестящие в факельном свете острия бессильно соскальзывали с землистой фигуры, даже не оставляя на ней вмятин. Голем не обращал на стражей никакого внимания – методично вздымал узловатые руки и обрушивал их на хлипкие дощатые стены, с каждым ударом вышибая фонтан щепы, а то и обширные куски досок. Крыша крушимого здания уже перекосилась и оползла на сторону, в одном из углов разгоралось пламя из обрушенного камина, а многоголосые причитания со всех сторон обращали картину в фантасмагорическую немузыкальную дискотеку.

– Стремгод ведает что... – Выдохнул сержант, опять сбившийся с дыхания. – За что ж нам такая напасть? В чем провинились?

– Потом попричитаем, старина. – Торгрим с сожалением придавил содержимое трубки, которую так и нес в руке, жестким пальцем и заправил ее за пояс. – Ну-ка, я попробую для начала по старинке... не возражаешь?

– Сделай милость, друг. – Сержант приглашающе махнул рукой. – Эх, стар я стал для таких приключений... лет двадцать тому и сам бы...

Дварф вытянул из-за спины секиру и мягким боевым шагом выдвинулся к голему, обходя его со спины. Гилберт замахал своим, чтоб не препятствовали, и те охотно отступили, давая простор. Торгрим набычился, сгоняя силу в руки, резким рывком добрался до статуи и влупил со всего маху, как давно уже бить не приходилось, ибо не встречалось ничего достойного истинной силы подгорного народа.

Секира рассекла воздух сияющим росчерком и шарахнула голема промеж лопаток. От удара металлическое топорище загудело, а в дварфийских плечах почувствовалась приятная дрожь... Вот только результат оказался неожиданный – вместо того, чтобы разрезать навозного буяна или хотя бы расколоть его, как колоду, лезвие оставило неглубокую борозду и отлетело, слегка позубрившись.

– Ничего себе навоз, – ошалело пробурчал дварф. – Чем вы только лошадей кормите?

Замахнулся снова и рубанул опять – на сей раз уже не по широкой спине голема, а по ноге, опытно выбрав наиболее тонкое место. Секиру отбросило вновь, но на сей раз Торгрим уже не удивился и не отступил – ударил снова, снова и снова, раз за разом углубляя борозду и вырубая тонкие стружки магически отвержденной субстанции. Каждый удар вредил любовно отточенной кромке лезвия куда заметнее, нежели реципиенту, но на то и оружие – при всей любви к нему дварф отродясь над ним не дрожал и не щадил, как никогда не щадил и себя самого, многие годы без устали и остатка вкладываясь в боевые упражнения. На третьем десятке ударов големское колено истончилось вдвое против начального варианта, но так и не вынудило погромщика отвлечься от стеноломания.

– А теперь так, – прорычал озверевший Торгрим, отбросил секиру, отступил на несколько шагов и живою торпедой бросился на големову спину.

От страшного толчка голем не устоял и опрокинулся лицом вниз, сломав карикатурно длинную морковь носа о выступ разломанной стены. Оказавшись на нем, дварф сшиб с навозной головы ветхую шляпу, ухватил монстра за подбородок и, придавив затылком к своей груди, принялся откручивать ему голову. Железные мускулы вздулись и напряглись, Торгрим утробно зарычал, всю силу вкладывая в единственное поворотное усилие, и даже успел расслышать, как под руками затрещало, а окаменелая голова начала подаваться, но тут голем наконец обратил на него внимание и пихнулся твердым локтем. Конечно, суставов как таковых халтурщики от скульптуры ему не состряпали, а разъяренного дварфа оторвать от жертвы – задача не на дурика, но сил чудищу было не занимать – от второго же тычка Торгрима спихнуло с каменной спины, а потом голем перевалился: сперва на бок, а потом и на спину, придавливая агрессора. По счастью, какими бы ни были магическая сила и прочность, а массы туше они не добавили – дварф извернулся, поджимая под себя ноги, уперся ими в навалившуюся спину и мощно отпихнул чучело, разжав руки. Навозное тело взлетело по длинной дуге и шмякнулось в отдалении, едва не поплющив брызнувших в стороны художников.