Время войны - Антонов Антон Станиславович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/86
• Следующая

В том, что война вот-вот начнется, Игар нисколько не сомневался. в этом вообще мало кто сомневался. Все знали — раз газеты пишут, что амурский народ восстанет в ближайшие дни, значит, так оно и будет. Газеты никогда не врут.

И что самое характерное, никто в Народной Целине не боялся предстоящей войны. Все были уверены, что победа будет легкой и быстрой.

В это свято верили даже те, кто никогда не видел танков ТТ-55 и другой техники, которую не показывают на парадах.

— Ты, главное, не бойся, — внушал командир 77-й центурии 13-й линейной фаланги легиона маршала Тауберта капитан Саблин своему новому помощнику Игорю Иванову. — С нашей техникой бояться нечего. Посмотри только на этот танк. Е1816, основной танк эрланской имперской армии. Любую целинскую машину убивает с одного выстрела. 48 снарядов — 48 целинских танков. И еще 12 ракет в башне и 8 — в ракетнице.

«Ракетница» — это был пристроенный к башне танка сзади ракетомет на механической руке, которая в бою могла выносить его на правый борт. Подвеска ракетомета и правда была рассчитана на восемь противотанковых ракет. Или на шестнадцать зенитных, осколочных и зажигательных. Или на 24 сигнальных, дымовых и малых противопехотных.

— Компьютерное наведение пушки, управляемые ракеты, лазерные прицелы — чтобы промазать, надо очень постараться.

Видно было, что восторг жизнерадостного Саблина совершенно искренний. Но с тех пор, как Игорь Иванов узнал, что ему предстоит воевать, его гораздо больше волновали не эрланские, а целинские танки.

— Их танки могут подбить эту машину? — спросил он у Саблина, показывая на единственный в центурии Е1816.

— Если нарваться на тяжелый танк и повернуться к нему боком или задом, то в принципе могут. Но только подбить, а не убить. Боеукладка, движок и баки закрыты круче некуда. Кумулятивный снаряд, может, и справится, а бронебойный — ни за что. Остается только подпалить бочки, а они автоматически сбрасываются и срабатывает углекислотная защита.

Дополнительные топливные баки в корме действительно были похожи на бочки, а в месте их крепления были хорошо видны газовые патроны противопожарной защиты.

— А если попасть в ракетницу? — не отставал Игорь.

— А ничего не будет, — отвечал Саблин. — Бинарное топливо, бинарная взрывчатка. Компоненты по отдельности безвредны. А активация — в момент выстрела.

— Как это?

— Элементарно. От ускорения разбивается капсула с катализатором, он попадает на взрывчатку, и готова гремучая смесь.

Дальше выяснилось, что горючее в баках боевых машин — тоже бинарное. По отдельности его компоненты не горят. а в топливо они превращаются только в смесителе, глубоко под броней.

— Конечно, можно заправиться любой горючкой, какая попадется, — продолжал восторгаться Саблин. — Эти движки работают на всем, что горит. Но тогда и машина будет гореть соответственно. Так что авиационный бензин рекомендуется заливать в баки только в самом крайнем случае. А вообще-то у нас есть свой танкер.

Командир центурии показал на один из транспортов — здоровенный бронированный грузовик с двумя кабинами, между которыми над движком располагалась башенка с небольшой пушкой, а на крышах кабин — пулеметная турель и маленькая «ракетница».

Рядом стояли два других грузовика — с виду точно такие же. Только у одного на крыше и в корме были уложены в походное положение «механические руки», отличающие транспорт с боеприпасами, способный пополнять боезапас танков и бронемашин прямо в бою. А соседний грузовик был универсальным грузопассажирским транспортом с функциями штабной и медицинской машины.

Но особенно Игоря Иванова интересовала командирская машина, на которой предстояло ездить лично ему. Она тоже походила на танк, только с отнесенной назад большой башней и маленькой 50-миллиметровой пушкой. «Ракетница», укрепленная на башне, тоже была невелика, но могла пускать противотанковые ракеты по одной, снимая их с бортика башни опять же «механической рукой».

— Техника на грани фантастики, — сказал по этому поводу Игорь без всякого восторга.

— Больше 2000 григорианских единиц, — подтвердил Саблин. — Ты ведь из 2000 года?

— Из 99-го, — поправил Игорь.

Ему все еще казалось странным это соединение людей из разных лет, но он уже начинал привыкать.

— А я из 96-го, — сказал капитан. — И вот что я могу тебе сказать. Компьютеры у них тут классные. Компьютеры и связь. Ну, со связью понятно, ее через звездолеты качают, а звездолеты — это нечистая сила, тут удивляться не приходится. А на машинах компьютеры обыкновенные, человеческие. Однако процессоры по гигагерцу и мозгов по гигабайту — я аж охренел, когда впервые увидел.

Игорю было проще. Процессоры по 500 мегагерц он в своем 99-м году видел на Земле собственными глазами. А от них до гигагерца совсем недалеко.

— Ты, кстати, возьми в штабной машине планшет начальника штаба, — сказал Саблин Игорю. — Начштаба мне все равно теперь не дадут. Это уже самоочевидно. Так что придется выращивать бабу-ягу в своем коллективе. А ты среди всех присутствующих кажешься мне фигурой наиболее перспективной.

Такой вывод Саблин сделал из того факта, что Игорь Иванов с первых часов пребывания в центурии очень живо интересовался предстоящей войной и силами противоборствующих сторон, а также справочными материалами, которые компьютерная сеть легиона хранила в изобилии.

Прочие солдаты центурии в количестве тридцати в массе своей жили по принципу «солдат спит — служба идет». Этот принцип они хорошо усвоили еще в советской или российской армии, откуда они все и перекочевали в легион.

Впрочем, некоторые легионеры попали сюда прямиком из мест заключения. Эти два источника землян — армия и она — были основными согласно требованиям «Конкистадора», который считал, что за людей, переведенных из одного подневольного состояния в другое, будет проще оправдаться в полном соответствии с Конвенцией о правах землян.

Деды и уголовники в полном согласии друг с другом попытались навести в легионе свои порядки с дедовщиной и прочими прелестями советской армии, но это оказалось не так уж трудно пресечь. Начштаба легиона Бессонов объявил, что подобным вещам на войне не место и отдал соответствующее распоряжение особой службе.

После того, как нескольких уголовников расстреляли перед строем из самоликвидаторов, остальные стали вести себя тише воды и ниже травы. Особенно с тех пор, как им сообщили, что свои подспудные желания они в полной мере смогут реализовать в контактах с населением оккупированных территорий.

Вслед за секретной инструкцией для особистов в войска поступила открытая инструкция для всех, в которой говорилось, что экспроприация имущества и насилие над женщинами на занятой войсками вражеской территории является естественным правом победителя и проявлением высокого воинского духа с древнейших времен.

Только те жители оккупированных территорий, которые добровольно перешли на сторону легиона и искренне и без принуждения оказывают ему помощь и поддержку, могут рассчитывать на неприкосновенность и защиту в той мере, какая вообще возможна в условиях войны.

Но этого было мало. По слухам, в достоверности которых мало кто сомневался, ставка маршала Тауберта готовила приказ, суть которого сводилась к тому, что легионеры не только имеют право, но и обязаны проявлять свой высокий боевой дух упомянутым выше образом.

В этой войне никто не должен остаться незапятнанным.

— Был в земной истории один известный правитель. Звали его Адольф Гитлер. Однажды он задумал начать войну с моей страной и нанес внезапный мощный удар. Хотя наша армия была гораздо сильнее, она угодила под небывалый разгром. Конечно, тут сказался эффект внезапности, ошибки командования, непрофессионализм войск и тому подобное. Но было и еще одно. Наш тогдашний лидер Сталин был очень похож на целинского вождя Бранивоя. И довел народ до такого состояния, что его солдаты стали сдаваться гитлеровцам целыми подразделениями и частями. И просили немцев только об одном — чтобы те дали им в руки оружие и послали сражаться против тирана. Генералы Гитлера были в восторге от такой перспективы, но сам Гитлер оказался идиотом. Он объявил: «Мы ни от чего и ни от кого Россию не освобождаем. Мы ее завоевываем». И приказал бросить пленных в концлагеря, а своим солдатам разрешил насиловать, грабить и убивать. В результате уже через пару месяцев против него сражалась не только советская армия, но и все гражданское население. Ополченцы, партизаны, подпольщики, дети, бабы, окруженцы, беглые пленные — в общем, вместо войны армий получилась народная война. Результат известен на Земле любому школьнику. Гитлер проиграл эту войну с треском и покончил с собой, его ближайших соратников повесили, а его народу отплатили той же монетой, так что в Германии не осталось ни одной неизнасилованной женщины и ни одного неограбленного дома. Такой вот бумеранг, господа генералы.

• Предыдущая
• 21/86
• Следующая