Атомный спецназ - Гончар Анатолий Михайлович - Страница 1

• 1/43
• Следующая

Огромная журавлиная стая, растянувшись от горизонта до горизонта, медленно тянулась на юго-восток. Большие птицы серыми крестами расплывались в синеве горизонта. «Курлы, курлы» – бесконечно билось в ушах быстро шагавшего по лесу человека. «Курлы, курлы» – кричали улетающие на зимовку птицы. «Курлы, курлы» – неслось по лесу незатихающее эхо. «Курлы, курлы» – пробиваясь сквозь кроны, журавлиный крик стелился по кустам, скатывался вниз по хребту и наконец сходил на нет, смешиваясь с шумом бегущего среди камней ручья.

Где-то вдалеке хрустнула ветка. Человек остановился, замер, прислушиваясь к окружающему пространству. Медленно положил на землю болтавшийся за спиной рюкзак. Вытер выступивший на лбу пот. Постояв с минуту, опустился на землю, давая отдых уставшим ногам. Он не спешил. Закрыл глаза, с наслаждением вдыхая всей грудью чистый лесной воздух. Шальной ветер принес едва различимый отзвук далекого взрыва. На круглом лице появилась удовлетворенная улыбка. Дело сделано. Хаким Батырбеков – главарь одной из банд, орудующих в Н-ской Республике Северного Кавказа, сунул руку в рюкзак, вытащил палку колбасы и с наслаждением вцепился в нее зубами. Ел, почти не жуя, глотая крупными кусками, словно оголодавший волк. Нервное напряжение последних двух дней вырвалось наружу нестерпимым голодом. Хаким мысленно представил языки пламени, лижущие помещения горно-обогатительного комбината, и его улыбка стала шире. Преследования он не боялся. Пока власти спохватятся, пока подтянут войска, он будет в безопасности – в глубине леса его ждал хорошо замаскированный схрон. В нем, прежде чем идти дальше, Батырбеков планировал отсидеться два-три дня.

Вот по лесу прокатился звук еще одного взрыва – взлетела на воздух цистерна сжиженного газа. Хакиму показалось, что он чувствует запах гари. Расширив ноздри, принюхался. Нет, воздух оставался свежим.

Колбаса кончилась. Нужно было встать и идти дальше. Муки нескольких предшествующих дней оказались не напрасны. Все прошло как нельзя удачно. Он остался в немалом выигрыше. Наниматели Батырбекова предполагали, что в диверсии примет участие вся бандгруппа, и платили соответственно, но Хаким предпочел действовать в одиночку. И он не ошибся. Дело сделано, деньги лягут на его счет, как только видеокассета с заявлением о «мести неверным» попадет в средства массовой информации. Того, что наниматели его кинут, Батырбеков не опасался. «Джихад», «Месть неверным», «Во имя Аллаха» – всего лишь слова, должные скрыть правду – устранение конкурентов. Бизнес есть бизнес, ничего личного. Ни тени намека не должно быть брошено в сторону его нанимателей, ни тени…

Хаким поднялся. Закинул за плечи рюкзак и начал неспешный спуск к руслу едва слышно шумевшего ручья. Склон стал круче. Вывернулся из-под ноги и покатился вниз округлый камень, посыпалась земля. Хаким ухватился левой рукой за ветку, наступив на выступающее из горной породы корневище, осторожно переступил, зацепился пальцами правой руки за черный корень и, повиснув на нем, наконец-то опустился на ровную площадку высохшего речного русла. Развернулся, сделал шаг, другой, третий и, остановившись, замер. В сознании замельтешила какая-то мелочь, попавшаяся на глаза, но изначально не привлекшая внимания. Батырбеков повернулся лицом к обрыву. Глаза заскользили по неровной поверхности почвы. Но обнаружить искомое удалось далеко не сразу. Хакиму пришлось поднять взгляд, чтобы вновь увидеть то, что промелькнуло мимо сознания, – его густые брови от удивления изогнулись дугой. Батырбеков подошел ближе. Последние сомнения рассеялись. То, что он первоначально принял за толстый корень дерева, оказалось жгутом силового кабеля, вымытого из глубины породы весенними водами. Хаким в задумчивости провел пальцами левой руки по своим толстым губам. Затем пальцы медленно сползли по выступающему подбородку. В сознании всплыли слухи. Нет, не слухи, а скорее даже отзвуки смутных слухов, некогда ходивших в его селении во время строительства только что уничтоженного горно-обогатительного комбината. А если то были не слухи? Если не слухи? Бабкины придумки? Нет дыма без огня. И если даже не так… Столь толстый силовой кабель просто не мог идти в никуда. Хаким ощутил соприкосновение с тайной.

…два года ушли на поиски…

– Это что за хрень! – заместитель командира второй разведывательной группы второй роты прапорщик Дмитрий Вениаминович Маркитанов потряс снаряженной пулеметной лентой. Два патрона выскользнули из объятий ленточного металла и шлепнулись на землю. – …Твою так! – в сердцах прапорщик пнул по земле ногой, и выпавшие из ленты патроны отлетели далеко в сторону. – Сколько раз говорить – «до упора»! А до упора – это значит до упора. Первый раз, что ли, ленты снаряжаете? Или ручки устали? – громко орал он на пристыженно молчавших пулеметчиков. – Посмотрите на свое творчество! Патроны сикось-накось. И… блин…

– Да мы исправим… – виновато потупил взор Василий, и сам видевший, что в вытянувшихся на брезенте плащ-палатки пулеметных лентах закраины гильз вовсе не укладываются в одну четкую прямую линию, одни гильзы торчат сильнее других, а некоторые и вовсе, кажется, вот-вот, тряхни только посильнее, и вывалятся.

– Исправим, блин… – Дмитрий тяжело вздохнул. – Что в бою делать будете, когда пулемет заглохнет? – и махнул рукой, мол, что с вами сделаешь. – Снаряжайте. Проверю! – он пнул еще раз ногой придорожную пыль и пошел дальше.

Недавно прибывшая в Чечню рота готовилась к своему первому боевому выходу. Вот только одна беда – во всей второй группе второй роты, хоть и состоявшей почти наполовину из прибывших с гражданки контрактников, обстрелянных бойцов не было ни одного. Не был в боевой командировке даже командир группы капитан Синицын. И кто как себя покажет в бою – предугадать было сложно. Впрочем, кто на что способен, прапорщик Маркитанов приблизительно представлял. Большинство разведчиков не вызывало у него беспокойства, но были и те, кто заставлял задумываться. Как ни странно, особенно прапорщик волновался из-за Василия – пулеметчика, здорового двадцативосьмилетнего дяденьки, успевшего послужить и в вэвэшном спецназе, и в морской пехоте и теперь вдруг оказавшегося в спецназе ГРУ. И переживал, а точнее, даже боялся Дмитрий за него не потому, что Василий казался ему ненадежным и мог смалодушничать (уж чего-чего, а надежности в Ваське было хоть отбавляй). Наоборот – романтическая душа Василия жаждала подвигов, и Дмитрий опасался, что в героическом порыве Кадочников, такова была фамилия пулеметчика, пойдет на ненужный риск, забыв об опасности, подставится под пули и погибнет в первом же бою. Второй человек, с которым связывались переживания прапорщика, был рядовой Константин Викторович Калинин, на боевом слаживании ходивший в головном разведывательном дозоре. Вечно недовольно-брюзжащий, ноющий по любому поводу контрактник вызывал серьезные опасения. И Дмитрий никак не мог решить: вечное нытье Константина – это детская привычка или за этим кроется серьезная психическая неуравновешенность, которая самым нехорошим образом может вылезти наружу во время боя? Маркитанов несколько раз порывался высказать командирам – группы и роты – свое желание отстранить Калинина от участия в боевых заданиях, но его всегда что-то останавливало. Возможно, виной было то, что в минуты душевного умиротворения Костя становился замечательным бойцом, понимающим Дмитрия с полуслова. Еще пару разведчиков волновали его больше, чем хотелось бы, но, как говорил сам себе Маркитанов, «в пределах погрешности». В целом бойцам своей группы по пятибалльной шкале Дмитрий ставил твердую четверку, которая по мере наработки навыков вполне могла превратиться в четверку с плюсом. Уже полторы недели отряд находился на территории Чеченской Республики, подготовка к первому боевому заданию шла полным ходом. Сегодня же, в преддверии первого выхода, снаряжались магазины и ленты, получалось и подгонялось по себе снаряжение и имущество. Дмитрий, заменяя уехавшего на согласование с артиллеристами группника, метался между бойцами и вещевым складом, то требуя, то выклянчивая нужные размеры и вещи, что поновее. А как иначе, если некоторые горки, выданные как имущество второй категории, выглядели выходцами из позапрошлого века. Обменять удалось все. В конце концов начвещь, не выдержав маркитановского напора, выдал даже две новые горки. Короче, все приходилось брать с боем. Получая сухие пайки, Дмитрий вытребовал и минеральную воду, и сало. Поручив доставку продуктов разведчикам своей группы, Дмитрий завернул в офицерскую столовую. Пройдя ее насквозь, он, зацепив пару-тройку буханок свежего хлеба и несколько банок тушенки, с победной песней возвратился назад. Оставив по одной буханке хлеба себе и командиру группы капитану Кириллу Валерьевичу Синицыну, две другие вместе с остальными трофеями он отдал своим разведчикам.

• 1/43
• Следующая