Лютый зверь - Лондон Джек - Страница 9
- Предыдущая
- 9/16
- Следующая
Мод укоризненно посмотрела на Пата, и он совсем смутился.
«Какая прелесть! — Подумала она. — Он, этот гигант, король боксеров, робок, как мальчишка, читает стихи, ходит на выставки и занимается цветной фотографией! Нет, никакого „лютого зверя“ тут и в помине нет». Она поняла, что и робеет он от застенчивости и впечатлительности, а вовсе не от тупости. Сонеты Шекспира! Да, в это нужно вникнуть по-настоящему. Но Стюбнер не дал им сказать ни слова и опять забросал ее своими дурацкими цифрами.
Однако через несколько минут, она, сама того не сознавая, вдруг затронула самую животрепещущую тему. Когда она узнала, что он читает сонеты, в ней снова шевельнулось то мгновенное острое влечение к нему, которое она испытала при встрече. Этот великолепный стан, прекрасное лицо, эти губы, такие целомудренные, и эти ясные глаза, высокий спокойный лоб под светлым коротким ежиком, атмосфера здоровья и чистоты, которая окружала юношу, — весь он неудержимо и почти подсознательно притягивал ее так, как никогда до сих пор не притягивал ни один человек. И в то же время она не могла отмахнуться от скверных сплетен, которые ей пришлось услышать еще вчера, в редакции «Курьера».
— Да, вы правы, — сказала она. — Нам с вами действительно есть о чем поговорить. Меня мучает одна мысль, помогите мне разобраться. Поможете?
В ответ Пат наклонил голову.
— Можно, я буду говорить откровенно, откровенно до грубости? В разговорах о боксе то и дело упоминают о каких-то заранее намеченных раундах, о каких-то ставках, пари. Правда, я никогда не обращала на это особенного внимания, но мне казалось, что люди принимают как должное всякое жульничество и обман, связанные с боксом. И вот, глядя на вас, я никак не могу понять: неужели вы можете участвовать в обмане? Можно допустить, что вы любите спорт ради спорта, ну… и ради денег, которые он вам приносит, но мне совершенно непонятно…
— Да тут и понимать нечего, — перебил ее Стюбнер, заметив, как мягкая, снисходительная улыбка тронула губы Пата. — Все это сказки, болтовня — про подтасовки, договоренность и всякую прочую галиматью. Ерунда все это, мисс Сенгстер, уверяю вас. Дайте я вам лучше расскажу, как я открыл мистера Глендона. Получаю я письмо от его отца…
Но Мод Сенгстер не так-то легко было отвлечь, она обратилась прямо к Пату:
— Слушайте, я отлично помню один такой случай. Несколько месяцев назад, — я забыла, кто там выступал, — один из сотрудников «Курьера» сообщил мне, что завтра выиграет большие деньги. Не то что надеется выиграть — нет, прямо так и сказал: «Выиграю». Объяснил, что ему кое-что подсказали и что он ставит на определенное число раундов. Он мне точно сказал: «Матч закончится на девятнадцатом раунде». Разговаривали мы с ним накануне боя. А на следующий день он торжествовал и сразу объявил мне, что матч действительно закончился на том самом раунде. Я как-то над этим и не задумалась. Меня бокс тогда совершенно не интересовал. А теперь интересует. Тот случай вполне соответствовал моему, правда, довольно смутному, представлению о боксе. Как видите, не все тут выдумки и сказки, правда?
— Я помню этот матч, — сказал Глендон. — Дрался Суэн и Маргуэзер. И действительно — закончили на девятнадцатом раунде, Сэм. А она говорит, что ей накануне назвали именно этот раунд. Как вы это объясните, Сэм?
— А как объяснить, если человек вытащит в лотерее счастливый билет? — уклончиво сказал Стюбнер, торопливо соображая, как бы ему получше выпутаться. — В этом-то все дело. Если как следует разбираться в боксе — учитывать состояние боксера и его опыт, знать все правила, весь ход состязания, — то нетрудно точно предсказать число раундов. Предсказывают же люди, какая лошадь придет на скачках первой, и выигрывают иногда при этом один на сто! И не забывайте главного: на каждого выигравшего приходится свой проигравший — тот, что не сумел угадать нужный раунд. Нет, мисс Сенгстер, клянусь честью, что всякие сделки, всякое мошенничество в боксе — это… да этого просто не существует.
— А ваше мнение, мистер Глендон? — спросила она.
— Он вполне со мной согласен, — перехватил ответ Стюбнер. — Он знает, что я говорю правду, чистую правду. Сам он всегда дрался честно и чисто. Верно я говорю, Пат?
— Да, верно! — подтвердил Пат.
И самое странное — Мод Сенгстер была убеждена, что он не лжет. Она провела рукой по лбу, будто прогоняя назойливую мысль, не дающую ей покоя.
— Слушайте, — сказала она, — вчера вечером тот же сотрудник говорил мне, что и ваш предстоящий матч предрешен вплоть до того раунда, на котором он окончится.
Стюбнер с перепугу не знал, что и сказать, но Пат предупредил его.
— Лжет он, ваш сотрудник! — прогремел он полным голосом.
— Но ведь про тот матч он не лгал? — с вызовом бросила она.
— А на каком раунде, по его словам, закончится моя встреча с Натом Пауэрсом?
Но тут Стюбнер вмешался со всей решительностью, он даже не дал ей ответить.
— Что за чушь, Пат! — крикнул он. — Замолчи! Все это обычные сплетни, слухи! Давайте лучше закончим интервью.
Глендон даже не взглянул в его сторону: он пристально смотрел на девушку, и глаза у него были совсем не те — синие и ласковые, — в их взгляде было что-то суровое, повелительное. Теперь она знала твердо, что случайно напала на след какого-то потрясающего открытия, чего-то такого, что ей все объяснит. Она вся затрепетала от повелительного взгляда и голоса Пата. Вот настоящий мужчина! Он-то сможет взять жизнь в руки и вырвать у нее все, что захочет.
— Так на каком раунде, как вам сказал сотрудник? — властно спросил он.
— Да брось ты эти глупости, ради всего святого! — опять перебил Стюбнер.
— Дайте же мне ответить! — попросила Мод Сенгстер.
— Я и сам могу поговорить с мисс Сенгстер, — добавил Глендон. — Уйдите-ка отсюда, Сэм. Ступайте займитесь фотографом!
Минуту оба молча, с напряжением смотрели друг другу в глаза. Потом менеджер не спеша подошел к двери, открыл ее, остановился и стал слушать.
— Ну, какой же раунд?
— Надеюсь, что я не ошибаюсь, — ее голос дрогнул. — Но, по-моему, он сказал: на шестнадцатом раунде.
Она увидела, как удивление и гнев отразились на лице Глендона, как он с возмущением и укором посмотрел на Стюбнера, и поняла, что удар попал в цель.
Да, Глендон имел все основания рассердиться на Стюбнера. Он помнил, как разговаривал с ним и как они решили дать публике за ее деньги вволю полюбоваться дракой, но зря не затягивать матч и закончить его на шестнадцатом раунде. И вдруг приходит женщина из редакции газеты и называет именно этот раунд!
У Стюбнера, стоявшего в дверях, был совершенно растерянный вид. Он побледнел и с трудом держал себя в руках.
— Я с вами потом поговорю, — бросил ему Пат, — закройте-ка за собой дверь!
Дверь закрылась. Они остались вдвоем. Глендон молчал, по лицу его было видно, как он расстроен и огорчен.
— Ну, что? — спросила Мод.
Он поднялся, посмотрел на нее с высоты своего роста, потом опять сел и стал кусать пересохшие губы.
— Одно я вам могу сказать, — проговорил он решительно. — На шестнадцатом раунде матч не закончится!
Она промолчала, но ее недоверчивая, ироническая улыбка обидела его.
— Погодите, мисс Сенгстер, вы сами увидите, что ваш редактор ошибся!
— Вы хотите сказать, что измените программу? — вызывающе спросила она.
Он вздрогнул от ее слов, как от удара.
— Я не привык лгать, — сказал он холодно, — даже женщинам.
— Да вы мне и не солгали. Однако вы не отрицаете, что программа будет изменена. Может быть, это глупо с моей стороны, мистер Глендон, но я, право, не вижу разницы, на каком раунде закончится бой. Важно, что этот раунд заранее предрешен и кое-кому известен.
— Нет, я назову этот раунд только вам, и ни одна живая душа об этом не узнает.
Она пожала плечами, улыбнулась:
— Вот так на бегах подсказывают фаворита. Ведь это обычно так и делается, не правда ли? Но вообще-то я не столь уж глупа, я понимаю, что тут что-то неладно. Почему вы рассердились, когда я назвала раунд? Почему вы накинулись на своего менеджера? Зачем вы его выгнали отсюда?
- Предыдущая
- 9/16
- Следующая
