Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей - Эллис Элайджа - Страница 60

Он вдруг улыбнулся.

— Хотите выиграть время? Это вам не поможет, мистер Дэвис. Я запер наружную дверь в коридоре. Если кто-то вернется раньше часа — в чем я лично сильно сомневаюсь, — ему все равно не войти сюда. Если же он проявит настойчивость и будет стучать, я попросту пристрелю вас, а сам скроюсь через черный ход.

Мои пальцы на крышке стола даже вспотели.

— Любовь и ненависть всегда ходят рядом, Чендлер, и мне доказать это проще других. Когда я люблю — или ненавижу — я действую до конца. — Я посмотрел на свою сигарету.

— Я любил Дороти и был уверен в ее взаимности. Мы собирались пожениться. Во всяком случае, я подразумевал это. И готовился. Но в последний момент она заявила мне, что не любит меня. И никогда не любила.

Чендлер улыбнулся и снова вонзил зубы в бутерброд.

Какое-то мгновение я вслушивался в шум транспорта за окном.

— Она не могла принадлежать мне, но и никому другому тоже. — Я посмотрел на Чендлера. — И я убил ее.

Он моргнул и уставился на меня.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

— А вам-то сейчас какая разница? — Я снова затянулся. — Я убил ее, но моей ненависти было недостаточно. Вы меня поняли, Чендлер? Недостаточно. Я ненавидел ее. Ненавидел по-настоящему. — Я затушил сигарету и заговорил совершенно спокойно. — Я купил нож и слесарную ножовку. И когда прикинул, что насовал в мешок достаточно камней, сбросил его в реку.

Чендлер побледнел.

Я посмотрел на окурок в пепельнице.

— А двумя годами позже я повстречал Беатрис. Она была замужем, однако мы продолжали встречаться. Шесть месяцев. Мне казалось, что она любит меня так же как и я ее. Но когда я предложил ей развестись со своим мужем… и прийти ко мне… она рассмеялась. Рассмеялась!

Чендлер отступил на шаг.

Я ощущал, как пот струился у меня по лицу.

— На сей раз нож и ножовка меня уже не устраивали. Они не подходили для выполнения задуманного мною. — Я чуть подался вперед. — Была ночь, когда я отволок мешок к животным. Лунная ночь. А я стоял и смотрел, как они вгрызаются, разрывают плоть, дожидаясь каждый своей очереди.

У Чендлера расширились глаза.

Я медленно поднялся. Прикоснулся к бутерброду, который он оставил на краю стола, потом приподнял краешек верхнего куска хлеба. И улыбнулся.

— Соленая ветчина, Чендлер, — проговорил я, — поступает сюда в маленьких картонных коробках. Вы знали об этом? В маленьких картонных коробках: пятьдесят упаковок по восемьдесят восемь центов каждая.

Я положил бутерброд на место.

— А вам известно, что услуги набивщика сосисок стоят тридцать пять долларов?

Я посмотрел мимо него и улыбнулся.

— Сначала вам надо определить, где хорошее мясо, где — так себе, где жир, а где хрящи, потом отделить мясо от костей, а потом нарезать на соответствующие куски.

Я встретился с ним взглядом.

— Твоя жена, Чендлер, и не собиралась покидать тебя. А со мной она просто играла. Я любил ее и одновременно ненавидел. Больше, чем кого-либо на земле. И я вспомнил кошек, вспомнил, как они наслаждались каждым кусочком…

Я посмотрел в наполненные ужасом глаза Чендлера.

— Ну и где, по-твоему, сейчас Элен?

Затем протянул ему полусъеденный бутерброд.

После похорон я помог Элен пройти к машине. Когда мы остались одни, она повернулась ко мне.

— Я уверена, что Генри даже не догадывался о наших отношениях. Ума не приложу, зачем ему понадобилось кончать с собой, да еще в собственном кабинете.

Я вывел машину за кладбищенские ворота и улыбнулся.

— Не знаю, дорогая. Съел, наверное, что-нибудь.

Утро выдалось ясное и солнечное.

Ральф Конрад сошел по ступеням «Бридж-отеля», поправил лямки рюкзака, улыбнулся восходящему солнцу и вытер носовым платком в горошек свои кустистые брови. На парковочной площадке стояло несколько машин, хотя на самом шоссе в столь ранний час движения еще не было. Ральф пребывал в чудесном настроении, чему в немалой степени способствовало то обстоятельство, что молоденький портье — явно с похмелья и все еще полусонный — при расчетах ошибся в его. Ральфа, пользу, а он, бережливый по натуре, не мог не оценить по достоинству столь неожиданную удачу. Кстати, именно из-за своей прижимистости он отдавал предпочтение пешим прогулкам в окрестностях Дартмура. Выйдя несколько лет назад на пенсию, Ральф поначалу подумывал о том, чтобы всерьез заняться гольфом, однако дороговизна столь аристократического вида спорта оказалась для него более значимым фактором в сравнении с перспективой поставить классный удар клюшкой по маленькому мячу. Кроме того, он смекнул, что по части физических нагрузок пешие прогулки по сельской местности ничуть не уступают долгому преследованию белого мячика во всех его метаниях и полетах между лунками, в результате чего окончательно склонился в своем выборе в пользу пешего туризма. Он путешествовал среди озер Северного Уэльса, и это был уже третий день его экскурсии по Дартмуру.

В душе Ральфа теплилась надежда когда-нибудь выбраться на континент, однако планы эти не носили сколько-нибудь конкретного, а тем более — срочного характера, и оставались лишь праздными мечтаниями, а кроме того, ему действительно нравился английский ландшафт, бродя по которому, он всегда мог рассчитывать на удобный ночлег, горячую и столь хорошо знакомую ему пищу, а потом сидеть после завершения долгого путешествия у пылающего камина и слушать родную речь. Кроме того, он где-то слышал, что жизнь на континенте страшно дорога.

Ральф поднялся к шоссе и постарался побыстрее удалиться от отеля — на случай, если клерк все же обнаружит свою ошибку… На ногах его были прочные ботинки, а рука сжимала прогулочную трость с встроенным в рукоятку электрическим фонарем. В кармане куртки лежала специальная туристическая карта, и потому он довольно хорошо ориентировался на местности, не опасаясь заблудиться и хорошо запоминая окружающий ландшафт. Направление движения Ральф определял по часам и солнцу и очень гордился этой своей способностью, кстати, избавлявшей его от необходимости покупать компас. У него был с собой небольшой запас еды и термос с кофе, так что Ральф надеялся без особого труда ко времени обеда достичь места следующего привала. Он заблаговременно и тщательно вычертил свой маршрут на карте, а поэтому мог спокойно сойти с дороги и направиться в сторону болот.

Начало припекать. Ральф подумал, что к середине дня жара может доставить немало хлопот, и решил прибавить шаг в надежде передохнуть позже. Дорога вела его по гребню холма. Слева внизу протекал узкий ручей, за которым простиралась заболоченная местность, а справа располагались возвышенные участки земли, усыпанные крупными каменными валунами — здесь и пролегала его тропа. Наиболее крупные скалы были помечены на карте, и он рассчитывал миновать их, одновременно любуясь окружающим пейзажем. Это был один из наиболее чарующих и уединенных уголков Англии, и Ральфу особенно нравилось бродить по нему. Здесь он пребывал в полном одиночестве, вдали от шума автострад и фабричных строений, вдыхая чистый, незагрязненный выхлопными газами и черным дымом из труб воздух. Ручеек извивался вдоль складок мшистой земли. Ральф часто цеплялся своими тяжелыми ботинками за жесткие комья высохшей травы, а когда подошвы начинали скользить, спускался к самой воде. Ароматы природы пьянили его. Курить он бросил несколько лет назад — при очередном резком взлете цен на табачную продукцию, — сейчас прозрачный воздух казался ему намного приятнее горечи табачного дыма, и он искренне поздравлял себя с тем, что напрочь забыл про сигареты.

Прошагав еще примерно час, Ральф подошел к невысокому плоскому камню и решил немного передохнуть. Концом трости он соскоблил налипшую к подошвам глину, отвинтил крышку термоса, налил в нее темноватой жидкости и хотел уже было поднести ее к губам, когда в поле его зрения попал какой-то предмет в тростнике у самой воды. Он опустил крышку и пригляделся, но так и не мог определить, что это было. Солнце слепило глаза, и ему пришлось прикрыть их ладонью и сощуриться. Сейчас он явно пожалел, что не приобрел солнцезащитные очки, хотя обычно полагал, что частота появления на британском небосводе яркого солнца отнюдь не оправдывала расходов на их покупку. Но сейчас Ральф все же склонялся в пользу такого приобретения и решил при ближайшей же возможности наведаться в магазин уцененных вещей.