Саблями крещенные - Сушинский Богдан Иванович - Страница 16

• Предыдущая
• 16/24
• Следующая

– Так все же: барон решил захватить замок силой или же каким-то образом заставить меня отказаться от Вайнцгардта в свою пользу? – как бы размышляла вслух Лили, выходя из спальни и направляясь в расположенный на этом же этаже кабинет, где обычно принимала гостей. Волосы баронесса расчесывала на ходу. Более тщательно заняться своим туалетом решила попозже, сейчас ей было не до этого.

Д’Артаньян, Лот и присоединившийся к ним Отто Кобург последовали за баронессой.

– Барон фон Вайнцгардт знает, что у замка расположился обоз с охраной? – на ходу поинтересовался мушкетер, как только они оказались в кабинете и Лили села за свой стол. Военный совет замка в сборе. Настало время подумать, что предпринимать дальше.

– Нет, – ответил парнишка. – По-моему, нет. Но повозки стоят на склоне, почти у ворот, поэтому барон заметит их еще издали.

– А ты сообразительный парень.

Кобург метнулся в коридор, прокричал что-то в окно или с балкона и, вернувшись через две-три минуты, доложил:

– Обоз уведут в рощу за северный склон. Морды лошадей стянут повязками. Вряд ли Михаэлю придет в голову, что у замка разбило лагерь целое войско.

– О, нет, лейтенант, с бароном фон Вайнцгардтом я справлюсь сама, – бросила Лили. – Я не хочу, чтобы в нашу вражду вмешивались иностранцы.

Д’Артаньян и Кобург переглянулись: «Она действительно считает, что французы не вправе вмешиваться даже тогда, когда люди барона Михаэля силой попытаются установить свою власть над замком?»

– У меня шестеро воинов, – перехватила их взгляды Лили. – Сама тоже возьмусь за меч, если только барон Михаэль не уймется.

– Он никогда не уймется, – решился вставить свое слово Лот. – Я слышал, с какой ненавистью он говорил о вас.

– Кобург, награди этого паренька, – приказала Лили. – Много людей видело, как он входил в замок?

– Никто. Мой дозорный встретил его у подножия плато. Я наслышан об угрозах барона фон Вайнцгардта и старался упредить его набег.

– Вот как? Почему же до сих пор молчал?

– Не хотел нарушать ваше спокойствие.

– Награди Лота и выведи через тайный выход к реке. Там его никто не заметит.

– Не надо выводить меня, – запротестовал пастух. – Позвольте остаться в замке. Я буду служить вам, баронесса. Денег не нужно, лучше дайте мне лук. В Людвигсхаффене все знают, как метко я стреляю, когда мне это позволяют.

– Что ты скажешь на это, Кобург? – вопросительно взглянула на управителя замка Лили.

– Он действительно хорошо стреляет, – подтвердил Отто. – Об этом знают многие. Парнишка получит и деньги, и лук. Станет ли он во время нападения стрелять в людей своего бывшего хозяина – это его дело.

– Как-никак, у Михаэля около двадцати воинов, – задумчиво произнесла Лили, и трудно было определить, имеет ли сказанное какое-то отношение к луку, предназначенному для Лота. – Среди них – несколько очень опытных. Это немалая сила.

– Я немедленно предупрежу капитана Стомвеля, – молвил д’Артаньян. – Пусть приготовится. Сам с двумя мушкетерами останусь в замке.

– Не смею прерывать ваш визит в замок Вайнцгардт, господин граф, – сухо молвила баронесса. Д’Артаньян не узнавал ее: в словах, облике девушки, самой манере поведения появилось что-то сурово-холодное и явно неженское. – Однако обоз должен покинуть пределы моих владений. Я не желаю, чтобы в конфликте, возникшем между двумя представителями рода Вайнцгардтов, были замешаны французские подданные. Это даст местному маркграфу повод для вмешательства в наши родовые распри.

– Простите, баронесса, но это невозможно, – столь же официально возразил лейтенант королевских мушкетеров. – Если из-за стычки моих солдат с людьми барона у стен вашего замка вспыхнет война между Францией и Германией, это в Париже еще смогут понять. Но кто в Пале-Рояле и Лувре способен будет понять, по какому праву мушкетеры решились оставить на растерзание противника замок, который до этого дал им приют? Единственное, что я могу обещать: мы не станем вмешиваться до тех пор, пока кто-то из людей барона не совершит нападения на француза. Но если это произойдет, в чем я совершенно не сомневаюсь, – ухмыльнулся себе в усы д’Артаньян, – то пусть простят нас все боги и валькирии вашей благословенной Валгаллы.

– Повторите то, что вы только что сказали, – уже более решительно потребовала графиня д’Оранж, со страхом и ненавистью глядя на того, кого так неосмотрительно приютила в своей утренней ванне.

Коронный Карлик оставался мертвенно-невозмутимым. Тем не менее, выдержав определенную паузу, засвидетельствовавшую уважение к самому себе, повторил:

– Это нетрудно сделать. Я предположил, что до сих пор в святой купели графини д’Оранж позволительно было нежиться только Ее Величеству королеве Польши Марии Гонзаге. Причем предположение касается не личности вашей избранницы, а сомнительного определения «только». И еще должен предупредить, что в данном случае меня угнетает не имя соперницы, а оказанная мне честь. Быть вторым, знаете ли, это… почти как…

– Откуда вам это известно? – подалась к нему графиня. – Кто вам сказал об этом, Коронный Карлик? Кто посмел? Насколько же нужно обнаглеть, чтобы вот так, о самой королеве?…

– Речь скорее идет о вас, нежели о первой даме королевства.

– Но все же, кто посмел?!

Коронный Карлик сочувственно улыбнулся. Что он мог ответить женщине, которая, прожив в Варшаве почти два года, так до сих пор и не знает, кто такой Коронный Карлик? Очевидно, надо быть очень удачливой или слишком бездумной придворной дамой, чтобы умудриться столько времени пребывать в подобном неведении. Правда, он не знал, что графиня лгала: о Коронном Карлике она конечно же слышала. Другое дело, что видела его впервые, а главное, была убеждена, что «карликом» этого тайного советника нарекли образно, имея в виду, что речь идет о коронном, то есть о государственном, королевском карлике.

– Это ложь. То, что вы только что изволили высказать здесь относительно моих отношений с королевой, – ложь. Обычные сплетни.

– Вы произносите свое «ложь» слишком страстно, наверное, поэтому довериться ему трудно. Создается впечатление, что вы не заинтересованы в том, чтобы эта «ложь» была развеяна.

– Повторяю: ваше утверждение – обычная придворная сплетня. Причем, как всегда, непозволительно грязная.

– «Как всегда…» – удивленно хмыкнул Коронный Карлик, словно чувство оскорбления вообще было недоступно ему. – Отрицание этого факта делало бы вам честь. Но при одном условии: если бы в ванне находился кто угодно, кроме меня. Говоря «кто угодно», я подразумеваю: «вплоть до короля».

– Ну, уж короля-то здесь не было.

– Вот в этом я не сомневаюсь, – все так же участливо ухмыльнулся тайный советник. – Заявив, что обычно он бывает у вас по утрам, вы поставили бы меня в неловкое положение и даже ввергли в грустные размышления.

Графиня притихла. Только сейчас она начала понимать, что Коронный Карлик – один из тех незаметных, почти легендарных государственных гномиков, в руках которых сосредоточена огромная власть; один из тех тайных гномиков, которые непременно обнаруживаются в любом королевстве. При этом им не обязательно находиться при дворе и мозолить глаза придворному лакейству. Точно так же, как не обязательно быть карликами. Случай с «коронным» – чистая случайность.

«Принимая этого человека, ты забыла уроки маркизы Дельпомас, – упрекнула себя Клавдия. – А забывая уроки, с которых начинался взлет, ты обрекаешь себя на падение. Странно: по-моему, это уже твоя собственная мысль. В страхе ты становишься мудрой».

– Понимаю, – молвила она, покоренная собственной мудростью, – мне предстоит еще многое узнать: о вас, польском дворе, тайных силах…

– Не убежден, что, узнав все это, почувствуете себя увереннее и что Варшава покажется вам уютнее.

– Кто вы? Очевидно, какой-то тайный советник. Или мало кому известный банкир, ростовщик, действующий через подставных лиц…

– Скорее, советник. Вам действительно многое предстоит узнать. Еще больше познать. Да к тому же – научиться молчать.

• Предыдущая
• 16/24
• Следующая