Лучшее за год 2005: Мистика, магический реализм, фэнтези - Датлоу Эллен - Страница 96

• Предыдущая
• 96/189
• Следующая

— Я в трех кварталах от перекрестка.

— Где я повернул?

— Да. Вокруг одни дома. Я думала, здесь уже начинается парк. Наверное, он будет дальше… Мне казалось, это рядом, но…

Из трубки доносились странные звуки — ее машина явно ехала по лужам, работали дворники и раздавались раскаты грома. Он поднял голову — все тихо, на небе ни облачка.

— Что — «но»?

— Я вижу закрытые ворота, ты не мог через них проехать.

— Возможно, их закрыли после того, как я проехал.

— Хорошо. Вернусь к светофору и еще раз проверю эту дорогу. Может быть, я тебя просто не заметила.

— Проверь ворота.

— За ними начинается парк. Ты сказал, что ты на какой-то аллее?

— Здесь деревья, кусты, похоже, где-то болото. Я на грунтовой дороге.

— А…

Что-то странное появилось в ее голосе.

— Я вижу… Подожди… Мне показалось, что это ты, но…

— Что? — сказал он, пристально вглядываясь в темноту. Может быть, она сейчас смотрит на него, а он ее не замечает.

— Нет, ведь это не ты. Похоже на твою машину, но это не может быть она. Нет… это не ты, это не твоя…

— Что случилось?

Фары окончательно погасли.

— Пожалуйста, продолжай говорить! Просто разговаривай все время со мной!

— Да что там у тебя происходит?

— Я должна все время слышать твой голос, прошу тебя, только не молчи!

Его охватила паника. Страх разрывал теперь их обоих, и он чувствовал, что должен продолжать говорить с ней, не замолкая ни на минуту.

— Не бойся. Что бы там ни было. Ты же слышишь мой голос? Я говорю с тобой, просто слушай меня. Я люблю тебя! — Он понял, что ей необходимо это услышать. — Все хорошо. Я хочу, чтобы ты мне тоже что-нибудь сказала, но…

— Нет, говори ты. Я должна слышать твой голос, знать, что ты жив, потому что это не… нет, этого не может быть…

— Ш-ш-ш… Я же говорю с тобой.

— Объясни мне еще раз, где ты находишься.

— Я стою рядом с машиной. Здесь темно и тихо, вокруг деревья. Я слышу звук воды, судя по всему, здесь недалеко болото. Воздух теплый и влажный, но дождя нет. И мне… мне не страшно. — Ей важно было это услышать. — Я спокойно жду тебя, и все хорошо. Я знаю, ты меня скоро найдешь, и мы поедем домой. Все… все будет хорошо.

— Здесь идет сильный дождь, и я… — она судорожно глотнула воздух, — и я вижу твою машину.

Неожиданно пошли помехи. Шум начал нарастать, потом все смолкло и ее голос исчез в темноте. Он нажал кнопку повтора, но вспомнил, что позвонить может только она и ему остается лишь ждать звонка. Телефон молчал. Вокруг была полная тишина.

«Надо вернуться к перекрестку, — промелькнуло у него в голове. — Она все еще может меня найти».

Он уже было размахнулся, чтобы выкинуть трубку в невидимое болото… А вдруг телефон еще заработает и можно будет снова услышать ее голос, хоть на секунду. Нет, надо положить трубку в карман, чтобы не потерять ее в темноте.

Он снова посмотрел в небо и выставил руку — ни капли.

Здесь идет сильный дождь, и я вижу твою машину.

Кэтчи слышит первой.

— Ба! Шум в земле!

Спитмэм выбирается из глубин сна, освобождает Кэтчи из сонных объятий, прислушивается к беспорядочному шуму за стенами хижины.

— Слышишь? Это под скалой, ба! Глубоко под скалой, зовет народ!

— Как скажешь, как скажешь.

Не переставая ворчать, Спитмэм набрасывает свою длинную накидку и отпирает дверь. Ночь холодна, как могильный камень, но Спитмэм тяжело опускается на колени и прикладывается ухом к одной из плит на дорожке.

— Ты услышала ее, — тихо говорит она девочке. — Эти удары точно идут из-под земли. И там громадное существо!

Они обходят соседей, переходя от одной хижины к другой, но люди уже не спят. Теперь уже все слышат глухие удары, словно ребенок забавляется с барабаном, и жители собирают лопаты, кирки, мотыги и отправляются в ночь. Лучше всех слышит Паддо, и почти три дюжины крестьян идут следом за ним через огороженное пастбище, перепрыгивают через небольшой ручеек в соседней канаве, потом через заболоченную равнину, простирающуюся на две мили от последней хижины до самых ущелий гор Каг. Паддо ведет их по дуге, далеко обходящей деревню, и вот удары уже становятся такими сильными, что плоские камни под ногами вздрагивают.

У земляного вала, ограничивающего болотистую низину, Паддо расчищает площадку и, как перед этим Спитмэм, приложив ухо к земле, прислушивается.

— Треск идет отсюда и вправо! — кричит он.

Мужчины перехватывают поудобнее лопаты и кирки и начинают копать, а женщины берутся за мотыги и разгребают торф, чтобы канава была как можно шире. Дети размахивают лопатами — они отбрасывают всякий мусор, и вскоре образуется черная дыра. Спитмэм взяла с собой железную лампу, в ее маленькой чашке горит слабенький огонек, но он все же дает достаточно света, чтобы осмотреть работу, хотя крестьяне в силу привычки стараются держаться от огня подальше.

Через некоторое время они выкапывают ров футов десять в ширину и продолжают копать вглубь, через верхний твердый слой земли, через чернозем. Пять, семь, девять футов, пока кирка Агги не натыкается на следующий слой. «Валлоу!» — раздается ее радостный крик, и сильный удар снизу выбивает из рук кирку. Еще один шлепок, и она подбирает полы одежды и начинает карабкаться наверх.

— Здорово чихнул! — кудахчет Паддо.

— Здорово? — кричит Агги, как только ее вытягивают наверх. — Да ты отыскал какого-то монстра!

И пока люди не стали копать дальше, Паддо ползает по краям рва и отмечает участок при помощи своего хитроумного изобретения, от которого крестьяне приходят в восхищение.

— Паддо, — кричит Полетт, — по-твоему, в эту дыру должен провалиться весь мир?

Но люди копают и разгребают десятифутовые канавы вдоль трех линий, отмеченных Паддо, углубляются на пять, семь, девять футов, и постепенно предмет в земле обретает очертания.

— Это что, крылья?

— Нет, на крыльях не бывает чешуи.

— Какие крылья, это же хвост!

И правда, это самый большой хвост, какой им довелось когда-либо видеть, он бьется в глубине земли. Только Спитмэм знает его настоящее имя, она называет его плавник.

— Так это рыбина? — спрашивает Старая Солли.

— Ох, я слишком устала, чтобы давать имя всему, что появляется из земли. Я возвращаюсь в постель. Девочка?

— Ты еще не успеешь уснуть, как я приду! — кричит Кэтчи своей бабушке.

Но Спитмэм только презрительно фыркает — эта девчонка не уйдет, пока все не закончится, так что она прикрывает лампу и гасит пламя; небо уже достаточно посветлело, можно копать и без огня. Спитмэм устало ковыляет обратно к неглубокой канаве, огибающей деревню.

Копать вглубь уже некуда, и люди начинают очищать находку. Дерри и его сестренка Кафф бегут обратно в деревню к кузнецу и возвращаются с двумя корзинками, полными инструментов — молотки и долота, которыми дети обычно разбивают птичьи яйца в гнездах на скалах. Люди разделяются по трем откопанным сторонам канавы и расчищают хвост, но он шевелится и выгибается, и земля осыпается со стенок рва. Перед самым рассветом Молодая Солли и Спег привязывают хвост соломенными веревками, чтобы он не мешал работать. Теперь дело идет быстрее, кусты с поверхности рыбины выкопали и отбросили подальше, и стало лопатами легче разгрести землю. Рыбина дрожит, а ее спина больше, чем у самого большого барана.

Солнце поднялось над самой высокой вершиной Каг, и только тогда люди решили, что работа закончена.

• Предыдущая
• 96/189
• Следующая