Лучшее за год 2005: Мистика, магический реализм, фэнтези - Датлоу Эллен - Страница 43
- Предыдущая
- 43/189
- Следующая
— Мне нужно заехать в детский сад и забрать дочку, — сообщила она.
Проходя мимо столика, за которым сидел Клод, они на расстоянии услышали хриплый шум, доносящийся из его наушников.
— Идиот. Как он может кого-нибудь услышать, ну хотя бы себя? — скривился Алекс.
— А он и не слышит. В этом вся суть. В его голове постоянно звучат чужие голоса. Он включает радио, чтобы заглушить их.
— Ты шутишь!
— Вовсе нет.
Алекс остановился и, обернувшись, посмотрел на голову Клода с новым интересом.
— А сколько человек обитает у него в черепушке?
— Я никогда его об этом не спрашивала.
— Да, ничего себе…
Солнце клонилось к закату, становилось прохладнее. Дождь давно уже перестал, и теперь весь мир влажно сверкал под солнечными лучами. Было решено, что Алекс поедет за Тони на своей машине. Его фургон был старым и ржавым. Такие автомобили выпускали в семидесятых. Сзади в салоне лежало несколько коробок, но Тони не обратила на них внимания.
Когда они заходили в ее маленькую квартирку, она уже знала, что рано или поздно они окажутся в постели, и гадала, как это произойдет. Она наблюдала за Алексом, за гармоничными движениями его тела. Она отметила, как осторожно он вошел в ее гостиную, где стояло много хрупких вещиц. Она видела кожу под его одеждой, которая растягивалась и вновь сжималась при каждом его жесте.
— Не бойся, — сказала она, прикоснувшись к его спине между лопатками. — Ты ничего здесь не сломаешь.
— Здесь мило, — заметил Алекс.
— По большей части это просто куча безделушек. Ничего особенного тут нет.
Он покачал головой, словно не поверил ей. Украшением в квартире Тони служили вещи, доставшиеся ей по наследству от бабушки: выцветшие гобелены, потрепанная старая мебель, которая немало послужила своим хозяевам в прежние времена, а также дурацкая коллекция фарфоровых фигурок — выпрыгивающие из воды дельфины, спящие драконы и тому подобная ерунда. Все эти предметы должны были способствовать созданию домашнего уюта, но на деле они лишь напоминали Тони, сколь далека ее жизнь от того, о чем она мечтала. Все это только усиливало чувство безнадежности, и Тони ненавидела свое жилище.
Алекс больше не упоминал ни о таинственных ящиках, лежащих в машине, ни о панаме, которую он сложил и убрал в карман. Казалось, его куда больше интересует Гвен, которая настороженно рассматривала его из-за двери гостиной. Взгляд девочки был подозрительным и сердитым, как будто она догадывалась, что из-за этого высокого чужака на диване ее мамы появятся большие вмятины.
Перед ней был мужчина — это Гвен определила мгновенно, а значит, он был опасен. Из-за него мама будет вести себя неестественно и, может быть, даже будет плакать. Он был большой, слишком большой, просто великан из ее книжки. «Интересно, — подумала Гвен. — Он ест маленьких детей? Или их мам?»
Мама сидела рядом с гигантом.
— Иди сюда, мама. — Гвен похлопала руками по коленкам, как делала мама, когда хотела привлечь ее внимание. Может быть, ей удастся увести маму от этого верзилы, и они вместе спрячутся в туалете. В конце концов незнакомцу надоест ждать и он уйдет.
— Иди сюда, мама. Иди сюда.
— Пойди поиграй, Гвен.
— Нет, ты иди сюда.
— Она всегда ведет себя беспокойно, когда рядом мужчины, — сказала мама.
— Ничего особенного, — ответил великан. — Признаться, сейчас и я в таких случаях испытываю тревогу.
Он похлопал по подушке, которая лежала рядом с ним:
— Иди сюда, малышка. Я хочу с тобой поздороваться.
Гвен, не ожидавшая такого поворота событий, отступила за угол. Мама и великан сидели в гостиной, где были ее кроватка и игрушки. За ее спиной, как открытая пасть, темнел проход в мамину комнату. Гвен уселась между двумя комнатами и, обхватив колени руками, стала ждать.
— Она так испугана, — заметил Алекс, когда Гвен спряталась. — Ты знаешь почему?
— Может быть, потому, что ты большой и страшный?
— Потому, что она уже знает о существовании возможностей. Когда у человека есть возможность выбора, он боится ошибиться.
Тони отодвинулась и взглянула на него недоверчиво.
— Ладно, Эйнштейн. Поаккуратней с этой философией.
— Нет, серьезно. Сейчас Гвен воплощает в себе тысячи людей, которыми она может стать. И каждый раз, когда она делает выбор, один из этих людей уходит навсегда. В конце концов у нас не остается выбора, и мы становимся такими, какие мы есть. Она боится, что чего-то лишится, если подойдет ко мне. Что навсегда утратит возможность стать кем-то другим.
Тони подумала о своей дочери и не увидела ничего, кроме нескольких навсегда закрывшихся дверей.
— Ты пьян?
— Что? Ты же знаешь, что я не пил.
— Тогда оставь свои рассуждения. Я нахлебалась этого дерьма до конца жизни.
— Боже, извини, пожалуйста.
— Забудь. — Тони встала с дивана и вышла в коридор, чтобы забрать дочку. — Я сейчас выкупаю ее и уложу в кровать. Если хочешь, подожди. Решай сам.
Она отнесла Гвен в ванную и начала вечерние процедуры. Этим вечером она явственно чувствовала присутствие Донни. Когда Алекс начал излагать свою доморощенную философию, он стал очень похож на Донни, как следует перебравшего пива. Тони надеялась, что Алексу наскучит ждать, пока она исполнит прозаичные обязанности матери, и он уйдет. Она прислушалась: не направился ли ее случайный гость к наружной двери.
Однако очень скоро шаги раздались за ее спиной, и тяжелая рука опустилась ей на плечо. Она ощутила осторожное пожатие, и Алекс протиснул свое большое тело в ванную. Он сказал что-то ласковое ее дочке и отвел в сторону прядь мокрых волос, закрывающих девочке глаза. Тони почувствовала, как что-то сжалось у нее в груди, нежно и в то же время сильно, словно мифический Атлас принял на свои плечи часть ее забот.
Внезапно Гвен заверещала и шлепнулась в воду, подняв фонтан брызг. Алекс бросился вперед, подставив руку, чтобы малышка не ушиблась головой о раковину, и в благодарность за свои заботы получил удар ногой по подбородку. Тони оттеснила его и выхватила Гвен из воды. Она крепко прижала дочь к груди и начала шептать ей на ушко утешительную чепуху. В конце концов Гвен успокоилась в объятиях матери. Теперь она только тихонечко всхлипывала, сосредоточив все свое внимание на теплой, знакомой руке, гладившей ее по спине вверх и вниз, вверх и вниз. Наконец ее возбуждение улеглось, и она забылась чутким сном.
Переодев Гвен и уложив ее в постель, Тони повернулась к Алексу.
— А теперь давай приведем в порядок тебя.
Она отвела Алекса в ванную, отодвинула занавеску и, указав на мыло и шампунь, сказала:
— Они с цветочным запахом, но вполне годятся для мытья.
Он долго смотрел на нее, и она почувствовала: вот оно, вот как это произойдет.
— Помоги мне, — попросил он, подняв руки.
Она слабо улыбнулась и начала раздевать его. Снимая с него одежду, она разглядывала его тело, и, когда он остался совершенно обнаженным, она тесно прижалась к нему и ее пальцы пробежали по его спине.
Позже, когда они вместе лежали под одеялом, Тони сказала:
— Извини за то, что случилось сегодня вечером.
— Она всего лишь ребенок.
— Я не об этом. Извини, что я так вспылила. Сама не знаю, что на меня нашло.
— Ничего страшного.
— Просто я не люблю думать о том, что могло бы быть. В этом нет смысла. Иногда мне кажется, люди вообще не слишком-то много могут сказать о том, что с ними произойдет.
— Этого я не знаю.
Она посмотрела в окно, располагавшееся напротив кровати, и увидела синевато-серые облака, плывущие по небу. В просветах между ними сияли звезды.
— Ты расскажешь мне, зачем украл машину?
— Мне пришлось.
— Но почему?
Алекс помолчал немного, потом ответил:
— Это неважно.
— Если ты не расскажешь мне, я могу подумать, что ты кого-нибудь убил.
— Может быть.
На секунду она задумалась над такой возможностью. В спальне было очень темно, и все-таки она попыталась осмотреться, поскольку наизусть знала расположение вещей в своем доме — от стола и стульев до пустого тюбика губной помады и модных журналов, кипой сложенных у стены. Она могла видеть сквозь стены и чувствовать вес фарфоровых статуэток на полках. Она перебрала в уме каждый из этих предметов, словно искала оберег, который защитит ее и умерит неуместный восторг, порожденный осознанием опасности.
- Предыдущая
- 43/189
- Следующая
