Тварь из бездны - Исьемини Виктор - Страница 41

Выпили вина, Ральк что-то ответил — похоже, невпопад, потому что Сирина хихикнула… А может, Ральк и не глупость сказал, девушка частенько хихикала, когда Ральк говорил у них за столом. Дождавшись паузы в словоизвержении Терены, солдат быстро вставил:

— А не пройтись ли…

Терена не давала перебить себя надолго, она тут же подхватила:

— А что, и пройдитесь! Погуляйте, детки, пока дождя нет. Что за погоды стоят нынче, словно сам Темный в небе тучи мутит! Сирина, накидку возьми, а то польет, неровен час, да и не уходите нынче далеко, если пойдет сильный дождь — сразу домой, но, может, помилует Мать, не допустит нынче дождика…

Сопровождаемые бормотанием толстухи, молодые люди быстро собрались и вышли на улицу. Сирина перед уходом послушно набросила тяжелый плащ, чтобы мать скорей отвязалась. Оказавшись за дверью, они, не сговариваясь, быстро зашагали прочь от дома и, едва свернули за угол, девушка со смехом сбросила тяжелую накидку, тут же подхваченную у нее из рук галантным Ральком. Хотя небо и потемнело подозрительно, но дождя пока не было.

— Ну что, куда пойдем? — весело спросила Сирина.

Тут Ральк наконец решился:

— А давай к собору сходим, я хочу поглядеть витражи еще раз.

— Давай, — легко согласилась девушка. — А с чего это тебе такая мысль пришла?

— Ну, я… как бы это… Вот глядел на тебя — ну вылитая Гунгилла… Ну, когда голову на руки положила за столом. Дай, думаю, погляжу на тебя еще раз да сравню с той, на витраже. Очень похоже, по-моему.

Девушка звонко рассмеялась — словно колокольчик зашелся — и, отшвырнув носком туфельки камешек, заявила:

— Ну ты даешь… Святотатец. Ладно, идем.

Сперва они молчали, затем Сирина принялась рассказывать что-то о брате, которому не нравится работа у краснодеревщика, и Торкер младший грозился, что порежет старого мастера, если тот еще раз влепит ему затрещину… и даже показывал нож… Ральк осторожно сказал, что, мол, не дело это… негоже ученику так… помолчали. Но вот и собор. Молодые люди неторопливо обошли массивное сооружение, остановились перед стрельчатым окном. С минуту Ральк глядел на выложенную из кусочков цветного «гномьего стекла» картину и размышлял.

— Ну, как? — нарушила молчание Сирина. — Похожа?

— Честно говоря, не очень, — отозвался солдат, — ты лучше.

Сирина запрокинула голову, разглядывая уходящий в низкие тучи шпиль… потом вдруг молвила:

— А давай обвенчаемся здесь! Не в церкви какой-нибудь маленькой, а прямо здесь, а?

— Давай, — шепотом ответил солдат.

Вот это, значит, и есть оно — счастье!

Пошел дождик — тихий, мелкий, мир тут же съежился, сжался, утратил объем. Со всех сторон — серая пелена, справа, слева… Над головой — такая же серая тусклая мокреть. Совсем не летний дождь.

Ральк накинул на плечи девушке плащ, Сирина укуталась, нахлобучила капюшон.

— Если волосы намокнут, потом не расчешешь, как кудель будут, — доверчиво пояснила она, — ну что, похожа я в этом плаще на ученика чародея?

— На Гунгиллу все-таки больше похожа, — буркнул Ральк. Из-за дождя настроение сразу испортилось. — Ну что, придется домой теперь?..

— Ага, — согласилась Сирина. — Идем к нам. Не то мама ругаться станет, что под дождем гуляем.

Ральк неуверенно взял девушку за руку — прикосновение оказалось необычайно приятным, маленькая ручка Сирины была мягкой и теплой. Она не стала отнимать ладонь, а улыбнулась и заглянула Ральку в глаза — снизу вверх, из-под неуклюжего капюшона.

— С тобой хорошо, — объявила девушка. — Посидишь у нас, а? Ну хоть немного...

— Ладно, — кивнул солдат. — Конечно.

Еще за пару кварталов до жилья Сирины они услыхали крики. Больше орала Терена, изредка в ее трубный голос вплеталась хриплая брань. Молодые люди переглянулись и прибавили шаг. Вот и дом. Терена, уперев мощные руки в бока, загородила вход, а перед ней — под дождем — топтался среднего роста коренастый мужчина с перевязанной рукой. Подойдя ближе, Ральк разглядел и Торкера-младшего, под глазом у парнишки наливался свежий синяк. Прислушавшись к перепалке, стражник понял, что Терена уже одолела и теперь снисходительно позволяет высказаться побежденной стороне. Коренастый, опустив глаза, бормотал:

— Да разве же я не знаю… Конечно… ну, то есть, если бы я мастера Торкера не уважал, я бы мальца и вовсе в ученики не взял бы! Кого б другого, а мастера Торкера сыну — не отказывал, верно же? Но он же, стало быть, пацан-то — с ножом на меня! Разве порядок?

— Не порядок, — согласилась Терена, — а фингал кто ему поставил?

— Так потом же! — снова вскинулся было краснодеревщик, но под суровым оком сердитой матери снова сник. — Он сперва ножом меня, стало быть, ну а потом уж я не сдержался…

— Он первый, мам! — наконец подал голос Торкер-младший. — Он мне подзатыльник…

Тут же здоровенная красная ладонь Терены с размаху опустилась на многострадальный затылок парнишки.

— Он — наставник твой! Молчите, мастер, молчите! — краснодеревщик покорно подавился новой репликой. — Он тебя уму-разуму учить должен! А когда надо — и подзатыльник может дать! Вот как я сейчас!

Каждая фраза сопровождалась взмахом пухлой ладони, но Торкер был уже начеку и неизменно увертывался, крутясь вокруг толстухи. Наконец Терена сообразила, что избранная ею тактика к успеху не ведет и, опустив руки, заключила:

— Ну, вот что. Поладим-ка мы с вами миром, мастер. А?

— Да я что, — забормотал краснодеревщик, радуясь предоставленной возможности высказаться, — я же со всей душою… Со всем почтением к уважаемому мастеру Торкеру, супругу, стало быть, вашему… Да только после нынешнего не смогу я парня учить, невозможно…

— Ладно, — милостиво кивнула Терена. — Из учеников мы его выпишем. Пусть мой старик ему другого наставника ищет. И денег мы с вас не возьмем за нынешнюю неделю, за ученический труд. Уж не держите на нас зла, мастер.

— Да разве ж я… Я же как всегда — к мастеру Торкеру с огромным же почтением… Ну, если так, если миром поладим, так я пойду. Не буду, стало быть, мешать семейству… Вот и доченька пожаловала… Пойду я, стало быть…

Ральк только теперь заметил, что мастер краснодеревщик, оказывается, снял шляпу, беседуя с Тереной. И лишь уходя решился нахлобучить свой колпак на промокшую плешь. Суровая теща будет у Ралька…

Шагая под дождем, Ральк под беззаботную болтовню Сирины размышлял, как и что он скажет матери девушки, но скандал у порога совершенно сбил его с мысли и нарушил весь продуманный план. Когда краснодеревщик удалился, Терена оставила позицию в дверях и Сирина с Ральком зашли в дом, при этом Торкер младший попытался проскользнуть рядом с ними. Не удалось, мать ухватила парня за шиворот и поволокла, не обращая внимания на протесты, по коридору. Открыла дальнюю дверь и зашвырнула сына внутрь, сурово молвив:

— Посиди-ка в кладовке, пока отец не вернется.

С этими словами она заперла дверь на щеколду и обернулась к молодым людям. Ральк смущенно топтался в дверях, он, как положено кавалеру, помог Сирине снять накидку и теперь мял мокрую одежду в руках, судорожно подыскивая слова. Но ему снова не пришлось ничего говорить. Едва Терена покончила с приведением в исполнение приговора Торкеру-младшему, ее лицо тут же прояснилось. С приторной улыбкой толстуха объявила:

— Вот и славно, что вернулись, детки! Скоро старик наш заявится, поужинаем вместе. Ты ведь не торопишься, мастер Ральк?.. — и тут же, без паузы. — Конечно, не торопишься! Старик мой сказал, на службу только к утру, куда тебе торопиться! Ты же холостяк, дома не ждет никто!..

— Так я…

— Вот и посиди с нами, чего тебе одному-то дома мыкаться.

— Скажешь тоже, дома, — фыркнула Сирина. Ральк не успел ответить, а девушка наловчилась вставлять реплики в непрерывный поток рассуждений матери. — Он на постоялом дворе комнату снимает, верно, Ральк? Вот женится — куда молодую жену приведет? А?