Весенние грозы - Исьемини Виктор - Страница 8

Коклос быстро пробежал глазами листки, поминутно косясь на дверь. Никто не появлялся, но карлик по-прежнему чувствовал себя странно, как будто за ним наблюдают. Поспешно закончив "работу", Полгнома заторопился из скриптория. Уходил он, разумеется, прежним путем - используя лаз в тайную галерею. Когда карлик, придерживая полы плаща, протискивался в узкий лаз, зацепился за рычаг механизма, запирающего проход. Здесь следовало соблюдать осторожность, так что Коклос задержался и, неловко вывернув шею, медленно отцепил застрявшую одежду. На глаза ему попалась крошечная блестка.

Шут аккуратно подцепил булавку с круглой янтарной головкой. Вопреки привычке болтать без умолку, он старательно молчал. Эта булавка - откуда она взялась? Гиптис Изумруд! Точно, он ведь похлопал Полгнома по плечу, прощаясь! Вот тогда и булавочку подвесил! Как он тогда сказал? "Всегда может рассчитывать на помощь придворного мага. Если что случится - только позовите". Что Гиптис имел в виду? Для чего вздумал следить за Коклосом? Решил воспользоваться карликом, чтобы вызнать то же, что знает Полгнома? Или в самом деле желает помочь, если с шутом стрясется беда? Загадка!

И как теперь поступить с булавкой? Выбросить или, напротив, повсюду таскать с собой? Вот ведь как трудно с чародеями, которые никогда не говорят прямо, что у них на уме...

Полгнома был достаточно знаком с азами теоретической тавматургии и умел обезопасить магический артефакт. Шелк, как известно, препятствует магии. Коклос вытащил шелковый платок и аккуратно завернул находку - так, чтобы янтарная головка оказалась покрыта несколькими слоями ткани.

После этого карлик с наслаждением нарушил молчание.

- Взирайте, как наш герой преодолел могущественные чары коварного мага! - объявил карлик и потянул рычаг, закрывая вход в скрипторий.

Утомленный похождениями, Коклос отправился на кухню. Там он потребовал на пробу яства, приготовленные к обеду их величеств. В прежние беззаботные времена Полгнома выпросил, чтобы поварам был отдан приказ, позволяющий ему подобные привилегии. Хотя воды с тех пор утекло изрядно, указ действовал по-прежнему, и Коклос регулярно им пользовался. Поварам он объяснял, что избегает парадных обедов, потому что человек он простой, церемоний не любит, да к тому же в императорской трапезной слишком высокие стулья.

Отобедав, шут отправился в собственный закуток, понадежней спрятал зачарованную булавку и завалился на кровать. Разглядывая трещины на потолке, он обдумывал ситуацию, по привычке бормоча вслух все, что приходило в голову.

- Итак, - продолжал он нескончаемый спор с собой, - следует признать, что Когер в самом деле блаженный в высоком смысле. И чудотворец настоящий, без обмана. Если болвану помогает божество, а я считаю, что действия его братцу во вред - значит, в битве с Когером мне следует заручиться сильным союзником. Самым сильным, какой только сыщется, ибо мне придется иметь дело с врагом, которого поддерживает Пресветлый. Кто силен настолько, чтобы уравновесить шансы?.. Да, пожалуй, так. Больше не к кому обращаться.

Приняв решение, шут, однако, с места не двинулся. Он пролежал часа два - ждал, пока закончится обед. Разглядывал трещинки и бугорки, которые сплетались в своеобразный узор, закрывал то один глаз, то другой. Странным образом в воображении шута разводы на потолке переплетались с его мыслями и составляли единое целое. Наконец Коклос задремал.

Проспал шут не больше получаса. Затем вскочил, встряхнулся, зевнул, протер глаза и отправился к императрице. В этот час она обычно отдыхала в своих покоях, окруженная придворными дамами. Коклос явился, громко топая сапожками, чтоб привлечь внимание к своей скромной особе. Колотил подошвами карлик так громко, что все смолкли и уставились на него.

- Ваше императорское величество! - выкрикнул шут. - Прошу личной аудиенции!

- Для вас - все, что угодно, прекрасный сэр, - улыбнулась Санелана. - Прошу!

Ее величество махнула пухлой ручкой. Дамы, пересмеиваясь, потянулись из комнаты. Они полагали, что намечается некая шутка, которую им покажут после. Когда дверь за последней захлопнулась, Коклос приблизился к Санелане, восседающей в массивном кресле и заговорил тихо, чтобы его не могли подслушать любопытные вертихвостки, которые, разумеется, сейчас торчат в коридоре.

- Ваше императорское величество, я совершенно серьезно хочу спросить, что вы думаете о нашем чудотворном болване Когере? Скажу сразу: мне сдается, он влечет братца к краю пропасти.

Санелана перестала улыбаться и отвела глаза.

- Он спас Алекиана...

- Ха, он спас бренное тело, но погубил душу и разум. Спасение тела - ерунда! Помнится, я, когда был помоложе, занимался этим постоянно. Вспомните же, за что пожалован мне высокий титул и право отведывать все, что сыщется на кухне!

- Это верно, - согласилась императрица. - Признаюсь: мне страшно, когда я вижу этого человека. Он имеет странную власть над Алекианом, он вселяет в мужа удивительные мысли... и он неуправляем.

- Воистину так! Я считаю, братца нужно избавить от этого гилфингова чуда.

- Но я не имею такого влияния, он просто не слушает, когда я заговариваю на эту тему, - пожаловалась императрица. - К тому же Алекиан собирается в поход, а я останусь здесь, в Валлахале. День выступления уже назначен, ничего изменить не удастся.

- Да, я помню. На запад!.. С шестью сотнями дрянных солдат против всего Сантлака. И это все - проповеди Когера! Уж не знаю, как я уберегу братца в Сантлаке, тем более что он сам не слишком-то позволяет себя спасать.

- Милый Коклос, спасите его. Я знаю, вы можете куда больше, чем можно бы заключить по вашему виду... Он погубит себя этим походом...

Голос императрицы дрогнул. Шут покосился на собеседницу - она едва не плакала.

- Хорошо, - объявил Полгнома. - Я обещаю сделать все, что в моих силах... но мне потребуется поддержка.

Некромант с подручными чародеями расположился на поле недавнего сражения. Особо не обустраивались, поскольку задерживаться здесь колдуны не собирались. Кстати, пригодились обломки башен - доски пошли на сооружение шалашей и навесов. Устроив стоянку, черные маги занялись останками троллей. Они возились среди завалов, осторожно высвобождая из плена грязи огромные тела. В ход шла магия, в воздухе метались разноцветные искры, иногда от неудачно наложенного заклинания взлетали фонтаны грязи, окатывая тружеников с ног до головы.

Со стен Анрака за действиями союзников наблюдали воины Гезнура. Должно быть, они так и не смогли разобраться, чем заняты колдуны. Во всяком случае, на третий день в лагерь прибыли посланцы. Должно быть, солдаты младшего короля были изрядно перепуганы, но старались держаться бодро и не выказывать страха.

Маршал находился на поле, возился среди раскопов. Когда латники Гезнура явились в лагерь, колдун возвратился, чтобы принять их. На ходу отряхивая ладони, чародей вышел к послам.

- Могу ли я поинтересоваться, - начал старший, - чем заняты...

- Можете даже наблюдать, только не лезьте слишком близко, - отрезал колдун. - Это все? Или вам еще чего-то надо? Говорите скорей, я тороплюсь!

Солдаты смутились еще больше и заверили, что не собирались отвлекать уважаемого господина. Напротив, они готовы предложить любую помощь, какая только потребуется. Помощь некромантам не требовалась, и солдаты остались наблюдать. Лезть "слишком близко" они и не пытались - более того, держались подальше, потому что боялись ненароком попасть под руку магам, которые, используя чары, копали мерзлую землю, перемешанную со льдом.

Колдуны извлекали из грязи тела троллей, очищали, осматривали. Разумеется, мертвые гиганты были сильно изуродованы, и некроманты занимались теми, что пострадали меньше. Тролль и при жизни напоминает каменную глыбу, а уж когда его умертвить - и вовсе обращается в скалу. Разумеется, троллиные останки не вечны, они разлагаются, однако очень медленно. Тлен веками будет овладевать гигантскими покойниками.