Ген бесстрашия - Антонов Антон Станиславович - Страница 45

• Предыдущая
• 45/76
• Следующая

Казалось, он не способен думать ни о чем, кроме одной конкретной цели — благополучно довести свои корабли до точки, обозначенной маяком пропавшего без вести шпиона.

Моторо-мотогальский шпион Зам Ми Зунг и его спасательная шлюпка расстались довольно высоко над планетой, практически еще в космосе. Катапульта сработала еще до того, как шлюпка начала гореть в плотных слоях атмосферы — сразу, едва компьютер убедился, что спасти ее уже ничто не может.

Зам Ми Зунг опускался на Роксален гораздо дольше, чем шлюпка, однако угодил прямо в середину оставленного ею кратера, который уже начал остывать.

Оболочка капсулы экстренного спасения без остатка сгорела в плотных слоях атмосферы, и от катапульты осталось только кресло, в котором и сидел Зам Ми Зунг — целый и невредимый.

Убедившись, что на много миль вокруг нет и не может быть ничего живого, Зам Ми Зунг занялся проверкой снаряжения. Планшет и ретранслятор были исправны и система мобильной связи — тоже, только шпиону было некуда звонить. Для миламанов он — предатель, а мотогалы на орбите по неизвестной причине обстреляли его шлюпку и, очевидно, тоже списали его со счетов.

«Лучше подождать с выходом на связь», — решил Зам Ми Зунг, но сколько придется ждать, он понятия не имел. Если местные жители встретят его дружелюбно, то можно погостить у них подольше, если же нет, то как бы не пришлось требовать срочного вызволения все равно от кого. Лучше уж миламанская тюрьма, чем какие-нибудь местные людоеды.

Хорошо еще с оружием полный ажур. Кроме двух парализаторов к креслу катапульты приторочен еще и боевой излучатель. По инструкции он предназначен в первую очередь для защиты от хищников, но Зам Ми Зунг без колебаний применил бы его и против разумных существ, угрожай его жизни хоть малейшая опасность.

Завершив проверку снаряжения, Зам Ми Зунг решил первым делом выбраться из кратера. Индивидуальный антигравитационный двигатель можно было снять с кресла и надеть на плечи наподобие рюкзака, но миламан не стал этого делать. Летать вместе с креслом гораздо удобнее — если, конечно, не требуется высокая маневренность.

Поднявшись над краем кратера, Зам Ми Зунг увидел вдалеке людей, бредущих по выжженной земле в его сторону. В бинокль они были видны гораздо отчетливее, и миламан не заметил у них ничего похожего на оружие.

Немного поколебавшись, он направил свое кресло к этим людям, но на всякий случай изготовился к стрельбе по-македонски. В левой руке он держал парализатор дальнего боя, а в правой — излучатель, настроенный на неприцельный огонь плазменными сгустками.

Но боевые приготовления оказались напрасными. Зам Ми Зунг был еще в полукилометре от аборигенов, а они уже повалились на колени. Потом один из них — седовласый длиннобородый старец в длинном белом одеянии — снова встал и начал что-то вещать. Но когда Зам Ми Зунг в своем кресле приблизился вплотную, старец снова рухнул ничком и пополз ему навстречу на четвереньках.

Расшифровка незнакомого языка — трудная задача даже для сверхмощных корабельных компьютеров. А у Зам Ми Зунга был всего один универсальный компьютер — его планшет. Кроме того, специальные процессоры были встроены в элементы снаряжения — от оружия и средств связи до скафандра и кресла катапульты. И хотя эти процессоры были предназначены для решения своих конкретных задач, по необходимости они могли выполнять любые программы.

Соединив все процессоры в беспроводную сеть под управлением планшета, Зам Ми Зунг несколько ускорил расшифровку. Не прошло и двух часов, как он уяснил, что аборигены молятся ему как богу.

Похоже было, что они способны биться лбом об землю до скончания века, и Зам Ми Зунг был очень этому рад, поскольку такая усидчивость аборигенов очень облегчала работу над языком.

Периодически белобородый старец поднимался на ноги и, невежливо повернувшись к богу спиной, обращался с патетической речью к своим спутникам.

Еще где-то через час Зам Ми Зунг начал понимать, что старец говорит по большей части о разрушенном городе, погибшем при взрыве шлюпки. По версии белобородого выходило, что бог спустился с неба специально, чтобы покарать этот город, погрязший в грехах, и не кто иной, как сам этот старец, давно уже предупреждал, что так оно и случится.

— Ибо сказано было вам, что ни единый грех не останется безнаказанным, и когда чаша терпения переполнится, на землю прольется божий огонь, и пеплом покроется вся земля. Смотрите же все, ибо стало так — земля укрыта пеплом и вертеп разврата выжжен огнем!

Зам Ми Зунг чуть было не почувствовал угрызения совести, но вовремя вспомнил, что на войне как на войне, и по большому счету ему нет никакого дела до разрушенного города. Если местные жители на него не обижены, а считают этот кошмар справедливой божьей карой — тем лучше.

Между тем старец распалялся все больше и казалось, что он вот-вот бросится на своих спутников и примется таскать их за волосы и пинать ногами, поскольку они, по его же словам, были не меньшими грешниками, чем жители погибшего города.

Зам Ми Зунг не совсем понимал, отчего старик так волнуется. У него создалось впечатление, что больше всего местный пророк опасается за свою собственную судьбу — а то как бы грозный бог, карая грешников, не угробил вместе с ними и единственного праведника.

Кое в чем этот старец был совершенно прав. Если бы шлюпка упала чуть западнее, то ему, несмотря на всю его праведность, пришел бы такой же конец, как и всем жителям многогрешного города.

Когда прошло еще часа два, Зам Ми Зунг почувствовал, что одностороннее общение аборигенов с богом затянулось. Конечно, в своем удобном скафандре, где было предусмотрено питание через трубочку и отправление естественных надобностей через отводной канал, он мог сидеть так хоть сутками, но это становилось скучно, и миламан все сильнее ощущал потребность что-нибудь сказать в ответ.

Ему пришлось поискать в компьютере сведения о том, в каких выражениях боги обычно общаются с людьми, и проверить, достаточно ли уже расшифрованных слов, чтобы правильно перевести простую фразу.

Оказалось, что слов вполне хватит, и, прибавив ретранслятору громкости, Зам Ми Зунг торжественно произнес:

— Встаньте, дети мои! Я не держу на вас зла, ибо вы — чада мои возлюбленные, и я пришел к вам с миром.

Услышав этот громовой голос, аборигены во главе со старцем рухнули ничком и лежали, не шевелясь, так долго, что Зам Ми Зунг подумал, уж не умерли ли они от переизбытка чувств.

Но потом старец осторожно поднял голову и, поднимаясь на дрожащие ноги, немузыкально заревел какое-то песнопение, которое ретранслятор при всем старании не мог перевести адекватно. И тогда Зам Ми Зунг пришел к выводу, что аборигены под впечатлением от явления бога народу всего лишь сошли с ума.

Доблестный рыцарь Тиль Мангустери кай Нунавер повел себя крайне нерасчетливо и неразумно, ввязавшись в неравную битву с драконом, которая была совершенно не нужна ни ему, ни людям его земли.

Среди всех участников битвы с роксаленской стороны сам рыцарь пострадал в результате наиболее тяжело, потому что падать с лошади в стальных доспехах — развлечение не из приятных. Особенно если ты парализован и не можешь управлять своим падением, чтобы приземлиться как-нибудь помягче.

А между тем, у рыцаря Тиля Мангустери было дело поважнее, чем борьба с какими-то мелкими драконами местного значения.

В этом сезоне яйцекладущие всем миром собирались в великий поход против живородящих с целью стереть их с лица земли и выкорчевать их поганый род с корнем, а если это не получится — то хотя бы отбить у них город, в котором хранится Божественное Яйцо.

Как объяснил словоохотливый оруженосец Гьер, из этого яйца вылупилась первая женщина, которая породила первого мужчину, и они вместе стали первыми богами и родоначальниками всего полчища мертвецов, которые теперь демократически управляют миром.

• Предыдущая
• 45/76
• Следующая