Размышления - Аврелий Марк - Страница 8
- Предыдущая
- 8/24
- Следующая
2. До чего же просто оттолкнуть и стереть всевозможные докучливые или неподходящие представления и тут же оказаться во всевозможной тишине.
3. Считай себя достойным всякого слова и дела по природе, и пусть не трогает тебя последующая брань или молва, а только то, прекрасно ли сделанное и сказанное — не отказывай сам же себе в достоинстве. Потому что у тех своё ведущее, и собственными устремлениями они распоряжаются. Так что не смотри на это, а шествуй прямо, следуя природе собственной и общей — у них обеих одна дорога.
4. Шествую в сообразии с природой, пока не упаду и не упокоюсь; отдам дыхание тому, чем дышу всякий день, а упаду на то самое, из чего набрал мой отец семени, мать — крови, молока — кормилица; чем всякий день столько уж лет объедаюсь и опиваюсь, что носит меня, попирающего и столько раз им злоупотреблявшего.
5. Остроте твоей они подивиться не могут — пусть! Но ведь есть много такого, о чем ты не скажешь: не дала природа. Вот и являй себя в том, что всецело зависит от тебя: неподдельность, строгость нрава, выносливость, суровость к себе, несетование, неприхотливость, благожелательность, благородство, самоограничение, немногоречие, величавость. Не чувствуешь разве, сколько ты мог уже дать такого, где никакой не имеет силы ссылка на бездарность и неспособность, а ты все остаешься на месте по собственной воле? или может быть из-за бездарного устроения ты вынужден скулить и цепляться, подлаживаться, жаловаться на немощь, угождать, чваниться и столько метаться душой? Нет же, клянусь богами! Ты давно мог уйти от этого; если бы и тогда осудили тебя, так разве что за тупость и неповоротливость. Вот и надо стараться, не теряя это из виду и не упиваясь своей вялостью.
6. Иной, если сделает кому что-нибудь путное, не замедлит указать ему, что тот отныне в долгу. Другой не так скор на это — он иначе, про себя помышляет о другом как о должнике, помня, что ему сделал. А ещё другой как-то даже и не помнит, что сделал, а подобен лозе, которая принесла свой плод и ничего не ждет сверх этого. Пробежал конь, выследила собака, изготовила пчела мед, а человек добро — и не кричат, а переходят к другому, к тому, чтобы, подобно лозе, снова принести плод в свою пору. — Значит, надо быть среди тех, кто делает это некоторым образом бессознательно? — Именно. — Но ведь как раз это и надо сознавать, потому что свойственно общественному существу чувствовать, что оно действует общественно, и — клянусь Зевсом — желать, чтобы и другой это почувствовал. — Верно говоришь, не схватил только, о чем сейчас разговор. Вот ты и будешь из тех, о ком я упомянул сперва, ибо и тех увлекает некая убедительность счета. А захочешь понять, о чем разговор, так не бойся, — вот уж из-за чего ни одного общественного деяния не упустишь.
7. Молитва афинян: пролейся дождем, милый мой Зевс, на пашню афинян и на долины. Либо вовсе не молиться, либо вот так — просто и свободно.
8. Как говорят, что назначил Асклепий такому-то конные прогулки, холодные умывания или ходить босым, точно так скажем: назначила природа целого такому-то болезнь, увечье, утрату или ещё что-нибудь такое. Ибо и там это «назначить» имеет примерно такой смысл: назначил такому-то то-то в соответствии с его здоровьем, и здесь то, как складываются у кого-нибудь обстоятельства, как бы назначено ему в соответствии с его судьбой. Мы говорим: «Так складываются у нас обстоятельства»; как ремесленники говорят, что складываются пригнанные камни в стенах или пирамидах, когда они хорошо прилажены один к другому в той или иной кладке. И так во всем — один лад. И как из всех тел составляется такое вот тело мира, так из всех причин составляется такая вот причина-судьба. То, о чем я говорю, знают и простые обыватели. Говорят же они: вот что принесла ему судьба. А это ему принесла, значит это ему назначено. Примем же это, как то, что назначено Асклепием. Ведь и там немало бывает горького, а мы принимаем — в надежде на здоровье. Так пусть достижение и свершение того, что замыслила о тебе общая природа, мыслится тобой, словно это — твоё здоровье. Вот и приемли все, что происходит, хотя бы оно и казалось несколько отталкивающим, раз уж оно ведет туда, к мировому здоровью, к благому Зевесову пути и благоденствию. Не принесла бы вот это природа, если бы оно целому пользы не принесло. Возьми природу чего бы то ни было — ничего она не приносит такого, что не соответствует тому, чем она управляет. Итак, есть два основания, почему должно принимать с нежностью все, что с тобой случается. Во-первых: с тобой случилось, тебе назначено и находилось в некотором отношении к тебе то, что увязано наверху со старшими из причин. Во-вторых: что относится к каждому в отдельности, также является причиной благоденствия, свершения и, Зевсом клянусь, самого существования того, что управляет целым. Ибо становится увечной целокупность, если хоть где-нибудь порвано сочленение и соединение, в частях ли или в причинах. А ведь когда ропщешь, ты, сколько умеешь, рвешь их и некоторым образом даже уничтожаешь.
9. Не бросать дело с брезгливостью, не опускать рук, если редко удастся тебе делать и то, и это согласно основоположениям. Нет, сбившись, возвращаться снова и ликовать, если хоть основное человечно выходит, и любить то, к чему возвращаешься. И не приходить к философии как к наставнику, а так, как больной глазами к губке и яйцу, а другой к мази, к промыванью. Тогда ты не красоваться будешь послушанием разуму, а успокоишься в нем. Ты помни, что философия хочет только того, чего хочет твоя природа, а ты другого захотел, не по природе.
— Но есть ли что-нибудь привлекательнее, чем вот это? — А наслаждение, не этим ли обманывает? Ты посмотри-ка, не привлекательнее ли великодушие, благородство, простота, доброжелательность, праведность? А самого-то благоразумения, что привлекательнее, если дойдет до тебя его безошибочность и благое течение во всем, что касается сознающей и познавательной силы.
10. Вещи некоторым образом так прикровенны, что многим, притом незаурядным философам, они представлялись совсем непостижимыми, да даже и для самих стоиков они труднопостижимы. И всякое наше согласие переменчиво, ибо где он, неизменный? Теперь переходи к самим предметам: как недолговечны, убоги, подвластны иной раз и распутнику, и девке, и грабителю. Обратись далее к нравам окружающих — самого утонченного едва можно вынести; что себя самого еле выносишь, я уж не говорю. И вот в этой тьме, мути и потоке естества, и времени, и движения, и того, что движется, есть ли, не придумаю, хоть что-нибудь, что можно ценить, о чем хлопотать. Напротив, утешать себя нужно ожиданием естественного распада и не клясть здешнее пребывание, а искать отдохновения единственно вот в чем: во-первых, ничего не случится со мной иначе как в согласии с природой целого; во-вторых, дано мне не делать ничего против моего бога и гения, потому что никто не заставит пойти против него.
11. На что я сейчас употребляю свою душу? Всякий раз спрашивать себя так и доискиваться, что у меня сейчас в той доле меня, которую называют ведущее, и чья у меня сейчас душа — не ребёнка ли? а может быть подростка? или ещё женщины? тирана? скота? зверя?
12. Каково все то, что людям кажется благом, можешь увидеть хотя бы вот откуда. Задумай подлинно существующее благо, ну вот благоразумение, здравомыслие, справедливость, мужество; их-то задумав, не услышишь вдогонку известное: «так много благ…» — не подойдет. Потому что, если задумать то, что представляется благом толпе, изречение комедиографа и произнесут, и с легкостью признают, что верно сказано. Толпа тоже, значит, представляет себе это различие, иначе и с первым это никак не расходилось бы и не было отвергнуто, и относительно богатства, удобства, роскоши или славы мы не воспринимали бы это речение как меткое и остроумное. Но иди тогда дальше и спроси, чтить ли, признавать ли за благо такие вещи, которые и не помыслишь так, чтоб нельзя было кстати прибавить, что от изобилия их «негде уж оправиться».
13. Состою из причинного и вещественного, а ведь ничто из этого не уничтожается в небытие, как и не возникло из небытия. По превращении помещена будет всякая часть меня в некую часть мира, а та превратится в другую ещё часть мира, и так без предела. По таком же превращении и сам я возник когда-то, и те, кто породили меня, и далее так же в другой беспредельности. Ничто ведь не мешает утверждать это, даже если мир управляется по определенным кругооборотам.
- Предыдущая
- 8/24
- Следующая
