Возвращение (СИ) - Лисина Александра - Страница 27

• Предыдущая
• 27/90
• Следующая

Лакр тихо охнул, во второй раз за день приложившись многострадальным затылком. Терг трижды перекатился по земле, прежде чем сумел остановиться, да и потом поднялся не сразу, а сперва сделал несколько сиплых вздохов, чтобы восстановить дыхание после коварного пинка под дых. Рядом с ним болезненно сморщился Ивер, тряся вывернутой рукой, с которой безжалостно сорвали самострел. С другой стороны корчились Брон и молчаливый Торос, в кои-то веки порадовавший этот мир целой порцией славных ругательств своего далекого южного народа. У первого было отбило левое плечо, у второго отнялась нога до самого паха. Да еще дико заныли ушибленные ребра, на которых наверняка появилось несколько глубоких трещин. Потому что проклятый Охотник бил всерьез, хоть и не до смерти. Бил хорошо, умело, жестоко. Ровно настолько, чтобы вывести упрямых попутчиков из строя, но и следя за тем, чтобы никого не покалечить.

Только Стрегон, вовремя успевший отпрыгнуть, зло выдохнул:

- Ты что творишь?! Зачем?!

- Затем, что ты дурак, - невозмутимо пояснил Шир. Несмотря на то, что полуэльф хорошо видел, как тревожно горят его темные глаза, как беспокойно дергается рубаха над самым сердцем, как взгляд беспрестанно порывается скользнуть назад, за спину, где осталась одинокая Гончая, решившаяся ради каких-то уродов на сущее безумие.

- Зачем? - тихо повторил Стрегон, не понимая причин такой преданности. Не видя смысла в слепом повиновении. Он же должен был понимать! Должен предвидеть, что ТАМ она погибнет! Должен видеть, чувствовать, знать... - Зачем?!

Шир вдруг невесело улыбнулся.

- Тебе не понять.

- Нет, - качнул головой полуэльф. - Но какая бы причина не заставляла тебя быть здесь, это глупо. Никакой приказ, если он неразумен, не стоит того, чтобы его выполняли. Ничья воля не имеет значения, если она утратила всякий смысл. Мы поможем Бел. Все вместе. Сейчас.

- Что ты знаешь о нас? - горько усмехнулся Охотник. - Что ты знаешь о НЕЙ? Ни-че-го, человек! Совсем. Даже того не знаешь, что Бел все время бережет вас от себя самой. Каждый день, каждую ночь. Это причиняет боль, но Бел никогда о ней не говорит. Даже когда становится совсем плохо и когда хочется разорвать вас на клочки. Или когда прячет слезы, понимая, что может не удержаться... что ты знаешь, смертный? О том, кто вырастил ее и дал ей имя? О том, кем был твой дальний предок и почему погиб? О том, почему она больше не хочет повторения? Особенно для тебя? Что ты знаешь?!

Стрегон несильно вздрогнул.

- Да, ты понимаешь, что такое верность слову, - тихо продолжил Шир, настойчиво загораживая ему дорогу. - Видел, как люди умирают за разрисованные флаги и как предают во имя своей страны. Знаешь, что ради идеи можно и нужно умирать. Сам живешь и поступаешь так, как велит твой Кодекс. Это - рамки, человек. У нас всегда есть рамки, за которые мы держимся и которые не смеем переступить. Ты же не станешь перечить заказчику, который платит тебе за верность? Будешь слушать его так, как мы слушаем своего Вожака? Вот именно. И ты пойдешь за ним даже в Нижний Мир. Не устрашишься смерти и, скорее всего, погибнешь, исполняя свой долг. И ты привык жить так, как велят ваши Мастера. Но и мы живем лишь тем, что дает нам Вожак. Ты пойдешь за нанимателем в огонь и в воду, памятуя о Братстве и той цене, которую оно за тебя получит. Мы же неотступно следуем за Вожаком и хорошо понимаем, чем ему обязаны. Ты смел и готов защищать побратима, как себя самого. А мы живем в стае и готовы схватиться за нее с любым зверем. У тебя нет дома, человек, и это - правда; ты живешь войной и тем, что дает тебе Братство; оно стало для тебя таким же домом, как и для нас - Проклятый Лес. У нас с тобой похожая служба, общие идеи, мы - воины, умеющие отстоять свой долг с оружием в руках или же без оного... вот только у нас с тобой разные долги, смертный. И разные рамки, внутри которых мы существуем.

- Слова, - внезапно севшим голосом отозвался Стрегон. - Это просто слова. В то время как Белка нуждается в нашей помощи...

- Не тебе ее судить.

- Не тебе говорить, что для нее лучше.

- Ты прав, - неохотно согласился Шир. - Но у меня есть приказ и есть долг, который я исполню.

- Это глупо, - тоскливо повторил Стрегон, краем глаза следя за тем, как за его спиной снова собираются побратимы. - Глупо ломать копья перед орками - они все равно этого не оценят.

- Глупо совать голову в пасть хмере, - холодно отпарировал Охотник. - Но еще глупее приманивать ее к своему дому, надеясь приручить. Я сказал: ты не понимаешь, что происходит. Не вмешивайся.

- Я не могу.

- Жаль, - вздохнул Шир. - Ты слишком упрям. А Бел наверняка огорчится, если я тебя убью.

- Тогда отойди.

- Это не в моих силах.

- Ты ведь тоже... боишься, - в отчаянии прикусил губу Стрегон. - Боишься за нее! И боишься того, что я прав!

Шир на мгновение отвел глаза.

- Это ничего не меняет.

- Она может погибнуть! Ты это понимаешь?!

- Да, - глухо уронил Охотник, но все равно не сдвинулся с места.

- Почему? - тихо спросил Тирриниэль, становясь рядом с Братьями. - Почему ты так упорствуешь? Это неправильно. Это - предательство по отношению к ней. Бел ведь ТОЖЕ ошибается, смертный! Поверь мне, она ошибается, как бы вы ни желали обратного! Она не железная, не стальная, она тоже живая! И сейчас твое бездействие может ей дорого обойтись.

- Да, - у Шира все-таки дрогнул голос.

- Тогда почему?! ПОЧЕМУ, Торк тебя возьми?!!

- Потому что я... не могу по-другому, - наконец, хрипло выдохнул Охотник, с трудом проталкивая слова сквозь перехваченное спазмом горло. - Не могу предать... и противиться тоже... не могу: это слишком... тяжело... а вы просто не понимаете...

Тирриниэль хотел сплюнуть и закончить этот глупый спор, благодаря которому опасность, грозящая Белке, возрастала с каждой минутой, но тут услышал за спиной легкий шорох и удивленно обернулся. А вместе с ним обернулись и Братья, которые почти сразу тревожно застыли, силясь уложить в голове один простенький факт, с потрясающей яркостью вмешавшийся в их нелепую перебранку. В тот же миг у Шира страшновато изменилось лицо - посерело, потемнело, черные глаза снова вспыхнули злыми желтыми огнями, пальцы скрючились, из горла против воли вырвался низкий рык...

Однако взрослой хмере, обнаружившей на своей территории чужаков, было все равно: хищно прищурив свои раскосые глаза и раздраженно нахлестывая воздух гибким хвостом, она приготовилась к прыжку.

Стрегону показалось, что время вдруг остановилось.

Он стоял рядом с Братьями, лицом к лицу с самой смертоносной тварью Проклятого Леса, и не мог заставить себя пошевелиться. Словно какая-то часть его смутно предчувствовала, что это движение станет последним, и отчаянно не желала умирать. За спиной остался жутковато побледневший Охотник, спор с которым разом потерял всякую значимость, сбоку нелепыми куклами застыли застигнутые врасплох эльфы. У Тирриниэля расширились глаза от внезапного понимания, что все они опоздали, а хмеры явились гнездо раньше срока. Ланниэль судорожно вздохнул, в долю секунды осознав, что даже вдевятером им будет сложно противостоять свирепой хищнице. К сожалению, они не были готовы к этой встрече. Упустили момент появления хмеры, не схватились вовремя за оружие, а теперь стало поздно... слишком поздно пытаться что-либо предпринять: на хмеру не действует магия, ее шкуру не берет простая сталь, ее когти с легкостью справятся с их радужными бронями, а зубы без всякого труда разорвут незадачливых спорщиков на месте!

Стрегон зачарованно уставился на воплощенный кошмар Серых Пределов, смотрящий на него сквозь узкую прорезь костяного доспеха.

Хмера... настоящая, взрослая хмера. Стремительный хищник, не знающий поражения. Смертоносное чудовище, для которого не было в этих местах достойных противников. Прирожденный убийца, взращенный Проклятым Лесом, идеальный защитник его неспокойных границ... но какая красавица!

• Предыдущая
• 27/90
• Следующая