Было ли счастье? - Алистер Дениза - Страница 16
- Предыдущая
- 16/32
- Следующая
Она свернулась на диване, пока Гай готовил чай.
Он не считал для себя зазорным время от времени готовить для них чай. Марни даже вспомнила, как он несколько раз приходил в ее студию в их апартаментах в Лондоне, неся в руках поднос с чаем.
— Выпей, — обычно говорил он, заглядывая через ее плечо на работу, которой она была занята в данный момент. Он никогда не высказывал своего мнения, некоторое время стоял рядом, легко обнимая ее, потом уходил.
Они уже были женаты несколько месяцев, когда Марни поняла, что чай был только прикрытием для того, чтобы заглянуть в мастерскую, которую он считал ее царством. Если она оборачивалась к нему и улыбалась, он долго целовал ее и потом уходил. Если она не обращала на него внимания, он легко целовал ее в ямочку на шее перед уходом и, посвистывая, удалялся.
Он никогда не пытался нарушить ее занятия живописью, помешать настроению.
— Почему? — как-то спросила она его.
— Марни, в твоей жизни существуют две страсти. Одна — это твоя работа, другая — это я. Когда ты в студии, ты полностью отдаешься работе. Я — вторая твоя страсть — в данном случае отхожу на второй план. Но как только твоя работа закончена, я становлюсь твоим миром!
Как жаль, что он не применял этот мудрый подход к самому себе!
— Прошу, — он подал ей чашку чая.
— Благодарю.
Она приняла чашку, потом посмотрела, как он налил в стакан бренди и уселся в кресле напротив нее. Он устало вздохнул и вытянулся во весь рост. Его длинные загорелые ноги почти не прикрывал короткий шелковый черный халат.
Марни с трудом отпила горячий чай и уставилась на дымящуюся жидкость. Ей было больно смотреть на него. И так было всегда, даже когда они, казалось, были счастливы. Он был таким поразительно прекрасным, что при взгляде на него у нее всегда перехватывало горло.
— Как твой отец? — спросила Марни.
Ей хотелось отвлечься от ненужных мыслей.
— Ему пришлось примириться с тем, что придется ходить с палочкой, — скорчил гримасу Гай.
Роберто, как и его сын, обладал непомерной гордостью. Когда после удара одна сторона тела так и не пришла в норму, он никак не желал ходить с палочкой.
— Теперь у него есть разные палки для разных целей, — сказал Гай. — Мне кажется, что тут не обошлось без тебя.
Он посмотрел на нее насмешливо и вопросительно.
Марни улыбнулась.
— Я просто как-то между прочим заметила ему, как прекрасно будет выглядеть мужчина с его внешностью и шармом, если у него будет красивая палка.
— Ты сыграла на его самолюбии.
— Нет, я подыграла его итальянскому характеру, — поправила его Марни. — Боже мой, вы, латинские типажи, придаете такое значение своей внешности! Мне кажется, что нет другой такой эгоистичной, наглой, надменной, гордой нации!
— Именно это когда-то привлекало тебя ко мне, — спокойно заметил Гай.
Она не обратила внимания на его замечание.
— Мне нужно быть в Беркшире на следующей неделе, я могла бы заехать к нему. Мне нужен приют на ночь и ужин, и тогда я смогу провести с ним целый вечер, ублажая его, прежде чем я отправлюсь по своим делам.
— Мы обязательно поедем в Оуклендс, — медленно пробормотал Гай, полуприкрыв глаза, — но тебе придется отменить все другие планы на Беркшир.
Марни переменила позу, ее охватила тревога.
— Что ты хочешь сказать? — резко спросила она.
Гай лениво зевнул.
— Ты великолепно понимаешь, о чем я думаю, — сказал он, поднимаясь, чтобы налить себе еще бренди. — Так как с сегодняшнего дня ты снова стала принадлежать мне, это означает, что ты больше не станешь заниматься работой, которая потребует твоего отъезда из дома.
— Я не брошу мою работу ради тебя, Гай, — резко сказала ему Марни.
— Ты сделаешь так, как я скажу, — ответил он ей так просто, как будто предмет спора был закрыт, и ему даже не следовало напрягать свой голос, чтобы сообщить ей такой пустяк. — Примирись с этим, Марни, как моему отцу пришлось примириться с палочкой. Ты снова стала моей. При таком положении вещей преданность мне должна иметь приоритет перед всеми твоими обещаниями, которые ты брала на себя до этого.
— Но не перед моей работой! — она возмущенно тряхнула головой. — Я никогда не оставлю работу, и, черт бы тебя побрал, Гай, ты не сможешь меня заставить сделать это!
— Я смогу, — уверенно ответил он. — И я это сделаю.
Он насмешливо поднял вверх брови, ее это разъярило, и Марни вскочила на ноги.
— Но ты разрешал мне работать тогда, когда мы были вместе! — задыхаясь от злости, прокричала она.
— Это только одна из ошибок, которую я совершил в своей семейной жизни, — заявил Гай. — Но теперь я не стану повторять ее.
Марни попыталась взять себя в руки и восстановить спокойствие. Она не ожидала этого. Она много думала о разных трудностях своего положения, но ей даже в голову не приходило размышлять об этом.
— Но моя работа — это моя жизнь! — наконец сказала она. — Ты это знаешь, ты не можешь...
— Я могу делать все, что мне заблагорассудится, — прервал он ее с тем же раздражающим спокойствием. — Я сделал огромную ошибку, Марни, когда жил с тобой. Это было...
— То, что ты шлялся по бабам, — грубо прервала она его.
Ей было так горько.
Он не стал отрицать явного, но это признание ничего не изменило.
— Мне не следовало разрешать тебе делать все, что хотелось, — продолжал он, не обращая внимания на ее возмущение. — Я не жаловался, когда ты разъезжала по стране, как какая-то цыганка. Я позволил тебе командовать, каких друзей я могу оставить себе, а с какими мне придется распрощаться. Я...
— Ты весьма своеобразно следовал моим командам. Вспомни, как ты расстался с этой шлюхой Антеей.
— Я позволил тебе, Марни, командовать моей жизнью до такой степени, что начал терять себя как личность, — мрачно продолжил он.
— Ты потерял себя как личность? — раздраженно повторила она.
— А ты как считаешь, что произошло со мной после нашего брака?
— Я знаю, что произошло со мной. Я стала женщиной Гая Фрабосы! Глупенькая юная женушка-девочка, которая была настолько же наивна, насколько и слепа!
— В том-то все и дело, — перебил ее Гай. — Марни, ты уже не ребенок, не забывай об этом! Я больше не стану относиться к тебе как ребенку! На этот раз ты будешь настоящей женой, женой на полный рабочий день! Той самой женой, какую желает для себя мужчина, если он честен по отношению к самому себе. Ему нужна старомодная, любящая дом женщина, которая может рожать ему детей! Вот что такое брак!
Она сильно побледнела. Гай даже не представлял, до какой степени он оскорбляет ее.
— Боже, как же я ненавижу тебя! — прошептала Марни.
Лицо ее побелело, ее охватила какая-то нервная дрожь.
— Какая восхитительная и страстная ненависть, — ответил он ей. — Если я прикоснусь к тебе, ты вся превратишься в пламя, вот во что превратится твоя ненависть. Ты все сама прекрасно знаешь!
Он с презрением посмотрел на нее своими темными глазами. Его взгляд не пропустил ничего — ни того, как тяжело вздымалась ее грудь, ни того, как напряглись ее соски под тонким белым шелком его рубашки.
— Твое тело жаждет моего, — презрительно заявил он ей. — Вот почему тебе так трудно бороться со своими желаниями. Ты меня желаешь настолько сильно, что была рада, когда твой брат предоставил тебе возможность снова попасть в зависимость от меня.
— Это ложь! — возмутилась Марни. — Мне отвратительна сама мысль о том, что ты прикоснешься ко мне!
— Вот как? — мрачно прошептал он.
Он поднял руку, и Марни быстро отодвинулась назад.
— Ни одна порядочная женщина не захочет тебя, Гай, — презрительно швырнула ему в лицо Марни. — Ни одна из тех, кто своими собственными глазами видел, как ты себя ведешь!
— Ты видела то, что ты хотела видеть, — резко заявил он.
Спор принял такое направление, которого он изо всех сил старался избежать.
— Но тот период нашей жизни закрыт и не подлежит обсуждению. Я много раз старался, чтобы ты выслушала мои объяснения. Теперь я понял, что не желаю ничего объяснять. Все, что было до сих пор, Марни, уже в прошлом, было и быльем поросло. Обо всем следует забыть. С началом нашей новой жизни мы будем следовать новым правилам. Они не оставят места для наших разногласий.
- Предыдущая
- 16/32
- Следующая
