Варяго-Русский вопрос в историографии - Брайчевский Михаил Юрьевич - Страница 8

Важное значение имели труды Стриттера, собиравшего известия византийских источников о древней руси[68], а в особенности исследования Тунманна, нашедшего подтверждение летописной легенды о призвании славянскими и финскими племенами руси из Швеции в том лингвистическом факте, что финны до сих пор называют шведов именем Ruotsi, из которого вполне правильно выводится славянская форма «русь». Не устранив затруднений, которые представляло для норманской теории отсутствие указаний на существование в Швеции племени «русь», якобы давшего династию восточным славянам, указанный факт дал норманской теории твердую научную опору, так что и до настоящего времени он остается важнейшим аргументом для доказательства скандинавского происхождения руси[69].

Однако наибольшее значение имели труды Шлецера, родоначальника так называемого «ультранорманизма». Воспитанный в Геттингене, где в то время существовала научная школа, предшественница историко-юридической школы, требовавшая полной объективности и строго-критических приемов при исторических исследованиях, Шлецер перенес в Россию методологические требования этого направления и свои научные воззрения образовал под влиянием геттингенской исторической школы. Одним из таких воззрений было представление об особой роли германцев, в частности, норманнов, в развитии правовой и политической культуры в Европе. Представление о такой, особой роли германцев, впервые высказанное Тацитом, противопоставлявшим здоровые и твердые начала германского быта римской испорченности, при посредстве гуманистов перешло в литературу нового века и получило особую популярность в XVIII-м веке, проникнутом верой в созидательное всемогущество законодателя (верой, получившей столь широкое применение в теории просвещенного абсолютизма). Особую популярность приобрело это воззрение с тех пор, как Монтескье провозгласил германское народное вече эпохи Тацита[70] зародышем, из которого развилось сословное представительство[71]. При этом Монтескье особенно восхваляет скандинавов за то, что они своими походами разнесли благодетельные начала демократии вне границ прежней Германии. Они «могут быть поставлены над всеми народами мира... они были источник европейской свободы, то есть почти всей той свободы, которая теперь существует у людей»[72]. Особенно популярным учение Монтескье было в Геттингене, где его и воспринял Шлецер.

Уже в вышедшем в 1769-м году учебнике русской истории Шлецер нападал на бредни прежних писателей о происхождении славян из Трои, а Рюрика от Августа; когда же Болтин провозгласил древних руссов финнами и выступил с мнением о культурности восточных славян до прибытия Рюрика, Шлецер поставил своей задачей написать исчерпывающее исследование об источниках древнейшей русской истории, результатом чего явился пятитомный труд «Нестор», положивший начало критическому методу в русской историографии[73]. В этом труде Шлецер восстал против патриотических искажений исторических фактов: «первый закон истории - не говорить ничего ложного. Лучше не знать, чем быть обманутым». Процесс образования русского государства представляется ему аналогичным тому, который происходил в Западной Европе - как следствие завоевания восточных славян германским племенем. До этого события - до половины IX века - Восточно-Европейская равнина была в культурном отношении «tabula rasa». В лесах «зверинским образом» жили дикие люди - славяне, финны и литовцы - не имевшие ни развитой религии, ни богослужения, ни правовых установлений, ни гражданского устройства, ни ремесел, ни торговли. Первые начатки цивилизации явились в этой культурной пустыне с норманнами-завоевателями, принесшими из Скандинавии свою веру, мифологию, право, семейные обычаи и т.д. Русь - шведское племя, доказательством чему служит финский термин Ruotsi, которым финны называют всех шведов. Шлецер дополнил гипотезу Тунманна, указав на связь термина Ruotsi со шведским словом Roslagen, как называется часть шведской береговой полосы области Упланда на Балтийском море, напротив Финского залива[74]. [6]* Легенда о призвании варягов - вымысел. В России, как и во всей остальной Европе, произошло завоевание, разделившее население ее на победителей и побежденных. Германцы принесли свой порядок, феодальное устройство, смесь языка, новое законодательство. Так как, по летописи, пришла «вся русь», то влияние ее на славян должно было быть очень сильно, следы чего Шлецер старается открыть во всех сторонах древнерусской культуры. Русская Правда оказывается скандинавским законом; даже в древнем быту Новгорода Шлецер видит подражание устройству ганзейских городов[75].

Примечания:

52. De adm. imp. Cap. 9. Первый порог называется Έσσουπή, что по-русски и по-славянски значит «не спи»; второй порог по-русски "Ουλβορσί, по-славянски Όστροβνίπραχ, что значит «остров порога»; третий порог большой по-русски Άειφαρ, по-славянски Νεασήτ, потому что неясыти (пеликаны) скрываются в камнях порога; четвертый порог - по-славянски Γελανδρί, что значит «шум порога» (ήχος φραγμού); пятый порог - по-русски Βαρουφόρος, по-славянски Βουλνηπράχ, так как делает большой залив; шестой порог - по-русски Λεάντι, по-славянски Βερούτζη, т. е. кипение воды; седьмой порог - по-русски Στρούβουν, по-славянски Ναπρέζη, что значит «малый порог».

55. MGN SS. III, 227.

56. Ibid. 331.

57. Bayeri. Opusc. P. 343.

58. Пекарский П. История Академии наук. II. С. 906.

59. Там же. 347; Петухов Е. Русская литература. Новый период. Юрьев, 1914, 136.

60. Тредьяковский впоследствии в «рассуждении о варягах-руссах» писал о ней: «Речь, сочиненная им 1749 года на слово публичному собранию, напечатанная, но в дело непроизведенная: ибо, освидетельствованная всеми членами академическими, нашлась, что как исполнена неправости в разуме, так и ни к чему годности в слоге» (С. 200).

61. Записка Ломоносова о русской грамматике Шлецера.

62. Степенная книга. I, 7 и 77.

63. Древняя Российская история. СПб., 1766. С. 41. Вторично издана под редакцией Сухомлинова в «Сочинениях». Т. V. С. 242-370. О Ломоносове как историке см.: Тихомиров А.И. О трудах М.В.Ломоносова по русской истории. ЖМНП. 1912. IX.

64. Напечатано после его смерти, в 1773 году.

65. История Российская. I. С. 390 и др.

66. Болтин И.Н. Примечания на историю древния и нынешния России Леклерка. 2 части. СПб., 1788; Критические примечания на историю кн. Щербатова. 2 части. СПб., 1793-94 (вышло по смерти автора).

67. Strube de Pirmont. Dissertations sur les anciens Russes. SPb., 1775 (русский перевод Павловского 1791 г.); Discours sur lorigine et les changement des lois russiens. SPb., 1766.

68. Stritter. Memoriae populorum... e scriptoribus historiae Bizantinae erute et digeste. 41. Petrop., 1771-1779.

69. Thunmann J. Untersuchungen über die älteste Geschichte der östlichen Völker, 1774; Untersuchungen über die älteste Geschichte der nördischen Völker, 1772.

70. «De minoribus rebus principes consultant, de maioribus omnes; ita tamen ut ea quoque, quorum penes plebem arbitrium est, apud principes pertractenture». Tac. Germania. Cap. XI.

71. «Si l'on veut lire l'admirable ouvrage de Tacite sur les moeurs des Germains, on verra que c'est d'eux queles Anglais ont tiré l' idée de leur gouvernement politique. Ce beaux système a été trouvé dans les bois». De l'esprit des lois. 1748. Livre XI. Chap. VI.

72. Ibid. Livre XVII. Chap. V. См. отрывок о априорных тезисах норманской теории в книге проф. Тарановского «Увод у ис-Topjy словенских права». Београд, 1923. С. 82-84.

73. «Этот летописец был роковым для историков XVIII-го века: на нем совершали пробу начинавшие трудиться; его выставляли идеалом, увлеченные трудом; на нем поверяли свои ошибки и делали еще большие; с него начинали дело и им закончилась обработка русской истории XVIII века». Иконников В. Очерк разработки русской истории в XVIII веке. Харьков, 1867. С. 27.