Грифон - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 32
- Предыдущая
- 32/80
- Следующая
Подъем прекратился, и движение перешло в горизонтальную плоскость. Я не стал слишком сильно разгоняться, ограничился скоростью около шестидесяти километров в час. Сзади висела Василиса, повизгивая от страха, и вся эта картина напоминала «Вечера на хуторе близ Диканьки», где я выступаю в роли черта. А что — луна есть, полет есть, вот только снега не хватает. Впрочем, отдельные кучи между домами еще оставались, источая вонь кошатины и потоки грязи.
Внизу проплыли машины с ОМОНом — забавно было смотреть сверху, как маленькие, будто муравьи, люди бегают, растягиваясь цепью, суетятся. Меня поразил масштаб происходящего — для двух несчастных людишек развернуть такую крупномасштабную операцию! Не пожалели ни сил, ни денег. Ставка, видимо, очень велика. Конечно, я себе льщу — не для двух людишек, а для одной людишки, что сейчас тихо повизгивает у меня за спиной, вцепившись, как обезьянка в свою мать. Это ради нее, принцессы, наследницы капитала, начали эту операцию. А я — просто палка в колесе смертоносной машины, и эту палку все время стараются или вынуть, или сломать.
Кстати, я ни на секунду не поверил в то, что буду жить припеваючи, если сдамся этим злодеям. Если рассудить по логике — зачем я им нужен? Только затем, чтобы доставить «живую покойницу» пред черные очи супостатов. Ее убивают, а следом, само собой, меня. Сплошная экономия, два в одном — шампунь и кондиционер: денег платить не надо, кроме того, устраняется опасность разглашения тайны. Нет Васи — нет проблемы. Впрочем, я ни на долю секунды даже и не подумал о том, а не стоит ли сдать Василису и выжить самому? Как-то не по-русски это. «Русские своих на войне не бросают!» — вспомнился мне чеканный афоризм из культового фильма двадцатого века. А что с тех пор изменилось? Ничего. Если человек скот — он во все времена скот. А если человек — он Человек. Даже если бы я не был влюблен в Василису — смог бы я бросить ее, убежать, оставив на растерзание врагам? Нет, не смог бы. Погиб бы с ней вместе, но не бросил. Вот такой дурак я. Таким уродился.
Неожиданно я заметил, что призраков вокруг меня стало гораздо меньше. Они дружно начали исчезать, и я с досадой понял — вышли из ареала обитания. Призвал новых, «местных», и тут же толпа серых сущностей стала побольше. Облегченно вздохнул — эдак можно было грохнуться о землю с высоты двухсот метров. Надо следить за такими делами…
Несмотря на то, что полет проходил нормально, в заданных параметрах, нашему смешанному космическому экипажу стоило подумать о приземлении — холодновато, однако! Рубашка, что я снял с покойного киллера, продувалась ледяным ветром, как бумажная, меня трясло от холода, и такими темпами я скоро превращусь в кусок мороженого мяса.
Выбрав нужное место, даю приказ призракам спускать меня на землю. Через минуту спуска мы с моей всадницей стоим на земле.
— Замерзла? — спросил я, клацая зубами так, как будто работал отбойный молоток.
— Есть немного, — виновато ответила Василиса, — но ты больше, как я вижу. А что это было, Вась? Как ты так летал?
— Когда-нибудь расскажу, — буркнул я, похрюкивая и дрожа. — Бежим к стоянке такси, потом поговорим!
Мы помчались к стоянке, видневшейся в пятидесяти метрах от нас. Я нарочно спустился к темной подворотне, чтобы не привлекать внимания. Впрочем, вокруг и не было никого — по ощущениям пятый час утра, самое глухое время — все ночные уже ложатся спать, а дневные еще не проснулись. В это время так сладко вытянуться в теплой постели и храпеть, прижимая к себе теплое, упругое тело… стоп! Не о том мысли! Бррррр… как зубы клацают!
Выбрав здоровенную «Тойоту» посвежее, я постучал в окно, и дверь машины тут же распахнулась. Голос машины спросил:
— Куда поедем?
— Далеко! За город ездишь?
— Да куда угодно езжу, хоть на Луну! — радостно крикнула машина и замигала подфарниками. — Прыгайте, сейчас помчимся!
— Эй-эй, без фанатизма! — с опаской предупредил я. — Знаю ваши шалости! Сейчас только одну вашу коллегу гаишник развоплотил за нарушения! Так что без особых безобразий, ладно?
— Да это Бюргер, знаю, — хмыкнул автомобиль. — Он вообще с придурью был. Его купили где-то в Германии, перетащили сюда, а хозяин дурковатый был, вот и машина такая же. Он вечно нарывался. Говорил я ему — аккуратнее, аккуратнее, не надо гаишникам хамить, они тоже делают свою работу, к ним надо находить подход! А он — булленшвайн, и все тут. Типа — «полицейская свинья». Вот и нарвался.
— Интересно, а откуда ты знаешь, что его развоплотили? — удивился я. — Вы что, общаетесь между собой на расстоянии?
— Гаишник сказал одному, тот другому, и вся стоянка уже знает. А завтра будет знать весь город. Ну, так что, куда едем?
— Сейчас поедем прямо, вдоль проспекта, выходишь за город, на объездную, разворачиваешься на юг и едешь в Сочи.
— Ух ты! Решили поехать отдохнуть? Только у нас правило: если едем на дальняк — нужно сунуть денег километров на пятьсот — сами понимаете… мало ли какие проблемы бывают…
— Я могу сунуть тебе денег на всю дорогу, но если ты обманешь, я найду тебя и развоплощу. Понятно?
— Чего уж тут не понять. Нет, на всю дорогу не надо, тысяч пять суньте — и вам легче. И мне. Как закончатся, я вам скажу добавить. Если устраивает — суйте, и поехали.
Скормив таксометру пять тысяч одной купюрой и дождавшись, когда машина тронется с места, я откинулся на спинку сиденья, достал из карманов добычу, взятую мной в гостинице, и стал рассматривать, насколько я увеличил наш капитал. Ну что же — результат был и не шибко веселым, и не так уж удручающим — две пачки с тысячными купюрами, и тоненькая пачка пятитысячных — штук двадцать. То есть тысяч триста. На какое-то время хватит пожить, и вполне так приятно пожить, ну а потом уже будем думать, что делать.
— Вась, а чего мы в Сочи? — очнулась от раздумий Василиса. — Нам обязательно туда?
— Нам нужно вырваться из города. Куда угодно. А Сочи… ну что Сочи — там сейчас тепло, под тридцать градусов. Там опасность лишь в том, что ты можешь сгореть на солнце — ты же рыжая. А тут у нас под ногами земля горит. Так что бежать нужно куда глаза глядят. Они ведь как сейчас рассуждают: мы будем прятаться в городе и искать справедливости. Все ходы нам перекрыли — ваш Игорь Михайлович настоящий профи и все предусмотрел. Даже, уверен, мое обращение к коллегам по работе. Нам нужно отсидеться месяц-два, потом потихоньку вернуться… и вот тогда раздать всем сестрам по серьгам. Ты пойми — уже подключились официальные власти, и стоит нам убить кого-нибудь из полицейских — мы тут же становимся преступниками во всех отношениях. И доказывай потом, что мы спасали свою жизнь, бла, бла, бла… Ведь по закону что нужно — сдаться и потом в суде доказывать, что ты не верблюд. Если до него, до суда, доживешь, конечно. А вот с этим проблема. При желании и достаточном количестве денег можно войти куда угодно и сделать что угодно. Хоть с самим президентом. История это уже доказала.
— А я почти не сгораю, — грустно сказала Василиса. — Я какая-то нестандартная рыжая. Так, слегка прижариваюсь, а потом ничего, загар нормально ложится. Только я не понимаю, как мы будем жить — без документов, без денег. Вечно в розыске…
— Не вечно! — бодренько заявил я, несмотря на то, что на душе у меня скребли не просто кошки, а целая наполеоновская армия кошек, да еще и гадила при этом. — Отсидимся, погреемся на солнышке, и вперед, на врага. Мы обязательно вернемся и всем негодяям отомстим. Веришь мне?
— Верю… — прошептала девушка и положила голову мне на плечо. Я вздохнул и замолчал — будущее было туманно и неясно, как при хождении по минному полю.
Да, нашей ахиллесовой пятой было отсутствие документов, и, что с этим делать, я пока не знал. Предстояло в ближайшее время решить две проблемы: перво-наперво что-то сделать с волосами Василисы. После того как я освободил ее из багажника автомобиля неделю назад, ей пришлось постричься очень коротко, практически чуть не налысо. Сзади, там, где был выстрижен клок до головы, затылок был почти лысым, выше начинались волосы, увеличиваясь в длине. Получилось что-то такое мальчишеское и очень соблазнительное, да. НО! — волосы-то растут, и в таких коротких прическах надо или краситься каждые два дня, чтобы не было видно вылезающих рыжих волос, либо… вернуться к натуральному цвету. И она вернулась к натуральному цвету. Волосы были огненно-рыжими, практически красными. Ее было видно за километр, как фонарь, как пламя костра. И с этим надо что-то делать…
- Предыдущая
- 32/80
- Следующая
