Учения и наставления моей бабушки Евдокии - Степанова Наталья Ивановна - Страница 30

Всю дорогу назад, до самого дома, друзья шли молча. Пережитое потрясение давило и не давало о чем-нибудь говорить.

Только перед тем как разойтись по своим домам, они поклялись никогда и никому не говорить о том, что они совершили.

Никто из них не произнес ни слова о том, как они собираются распорядиться своим трофеем. Игнат чувствовал сильную усталость и спал почти полдня. Разбудил его Иван. Он был раздражен, бледен и чем-то сильно встревожен. Еще ладом не проснувшийся Игнат едва сообразил, что Иван твердит ему о покойной барыне, которая якобы пришла к нему домой. Потом он вдруг резко обернулся, вскрикнул и стал показывать пальцем в угол, говоря:

– Так вот же она, вот. Стоит и смотрит!

С выражением ужаса на лице Ваня бросился бежать, не оглядываясь на оклик Игната. Выпив квасу, Игнат снова лег в постель. Он чувствовал себя так скверно, что ему не хотелось ни есть, ни думать о том, что произошло с Иваном.

Потом к ним приходила мать Ивана, искала его, говорила, что он куда-то пропал. И что уже два дня его никто нигде не видел.

Игнат не верил, что он столько времени проспал. И тут еще пришли и рассказали ему о новом несчастье. Оказывается, утром прошедшего дня мать Семена пошла его будить, чтобы увезти с ним на базар картошку. Семен лежал в сенях на лавке мертвый, с открытыми глазами. И на его лице было такое выражение ужаса, как будто он увидел самого дьявола. Причем вел себя покойный перед этим необычно: закрывал засовы, ставни. И все спрашивал свою мать, видит ли она еще кого в комнате или нет.

На похоронах Семена Игнат впервые увидел ту самую барыню, которую они обокрали. Она стояла в углу и, не мигая, разглядывала Игната, словно хотела хорошо запомнить своего третьего обидчика. Игнату даже показалось, что губы у мертвой барыни разъехались в нехорошей усмешке, и она что-то произнесла. От увиденного кошмара у Игната подкосились ноги. Он их совершенно не чувствовал, будто они были сделаны из ваты. Упавшего парня подняли и унесли в сени. Его мать, бывшая на похоронах, сбегала к кому-то за телегой и увезла его домой. Люди думали, что это он так переживал за своего умершего друга, что у него даже ноги отнялись. Но Игнат видел, как за телегой шла и усмехалась хозяйка каменного гроба.

Чувствуя, что ему становится совсем плохо, и, решив, что он скоро умрет, Игнат рассказал своим родителям о том, что он натворил с друзьями. Поскольку руки и ноги у него не действовали, мать и отец положили его на телегу и поехали на проклятое кладбище, чтобы вернуть покойнице ее кольцо.

Доехав до склепа, отец Игната сам спустился в склеп и положил кольцо в гроб, закрыв крышку гроба. Когда он поднялся наверх, жена его не узнала. В лице мужчины не было ни кровинки. Он рассказал, что в гробу у барыни лежали и ожерелье, и серьги, которые, по словам Игната, должны были быть у его друзей. И еще отец Игната сказал, что покойница была не в лежачем, а в сидячем положении. И что он вынужден был для того, чтобы закрыть гроб, уложить ее на место. Отец сказал, что когда он ее укладывал, то ему казалось, что он укладывает мешок с костями. И это было ужасно.

Несмотря на то, что кольцо было возвращено, парню это не помогло. Он угасал. И тогда его родители повезли его к моей бабушке, которая его долго лечила и, в конце концов, поставила его на ноги.

Насколько мне известно, парень этот потом женился, а его мать время от времени посылала нам почтой гостинцы: мед и вязаные носки.

Хочу рассказать вам старинную историю, в которой участвовала моя прабабушка. Эту историю она передала своей дочери, и так дальше, пока она не дошла до меня.

Мало теперь кто знает, как на самом деле проходило сватовство в старые времена. А проходило это так. Если родители намеревались поженить сына, то созывали родню и при парне заводился разговор, где и какую невесту сосватать. Старательно перебирая всех, у кого были девицы, в первую очередь думали о том, чтобы выбрать такую семью, с которой не стыдно было бы завести родственную связь. Это должны были быть не бедные люди, богобоязненные, не пропускающие церковных служб, не имеющие в роду самоубийц и душегубов. Также люди, не отягченные судебными спорами и долгами.

И только в последнюю очередь бралось во внимание слово «любовь». Обычно крайне редко у жениха спрашивали: хочет ли он жениться и на ком. Было крепко-накрепко принято жениться на той, кого выберут мать и отец. Иногда, когда не было невест поблизости, ехали сватать в другую волость, деревню или даже город. Конечно же, родители сами, а также через сватов, пытались всячески навести справки о тех людях, где была воспитана девица.

Но это было не всегда легко. Чужая семья, чужая тайна. Случается, что невеста, хоть и молода, да лицом непригожа, или станом худа, или больно толста. И это всегда тщательно скрывалось от людей.

Нравственные понятия того времени не позволяли видеться молодым до свадьбы. Это было очень строго и не оговаривалось. Родители жениха полностью решали за него, а родители невесты полностью решали за нее. Если вдруг жених им не приглянулся или же не устраивало его материальное состояние, то, чтобы не обидеть его родню, давался ответ: дочь моя еще молода, пусть еще поживет у батюшки с матушкой. И это означало, что свадьбе не бывать. Если же жених и его родня приглянулись родителям невесты, то давался положительный ответ. Но не прямо, чтобы не подумали, что девку хотят срочно сбыть с рук, а так, мол, и так, посоветуемся с родней и дадим вам знать. Но этот ответ уже был гарантией того, что свадьба состоится.

Дня через три от родителей невесты приезжал посыльный с домашним вином и пирогами, приглашая родителей жениха посетить родню невесты. В указанное время в дом невесты приезжала смотрительница или сама мать жениха, чтобы поговорить и поглядеть на невесту. По тем временам показать или не показать невесту, решали ее родители. Они вполне имели право отказать в этом родне жениха. А чтобы показать ее жениху, и вовсе речи быть не могло. Чаще всего отказ показать невесту вызывал сомнение, все ли у невесты в порядке. Смотрительница (сваха) в этом случае старалась настоять на своем. Просила: покажите лебедушку, порадуйте наши глаза!

Смотрительницу или мать жениха вели в светлицу, где жила девушка. Невеста сидела в углу, за шторкой, и эту шторку открывали, чтобы показать невесту. Тогда сваха начинала говорить с девушкой, пытаясь по ее ответам установить, не глупа ли она и не картава ли языком. Просила невесту пройтись по горенке, чтобы установить, не хроменькая ли она и не горбата ли.

Случалось, и не раз, что вместо больной и уродливой невесты сватье предъявляли ее сестру или прислугу. Обман потом, естественно, открывался, но сговор уже невозможно было отменить. А венчание дело серьезное, и на жалобу попу тот обычно отвечал обманутым людям: не проведав до времени, не женись. А сочетавшись браком, терпи. На все воля Божья.

Как после этого складывалась жизнь молодых, только Богу известно. Иногда, себе в утешение, обманутый жених смертным боем бил молодую жену, а порой и вовсе отправлял несчастную на тот свет. Потому что он знал, что вторым браком он уже мог выбрать себе жену по своей воле.

Да и при первом браке были сплошные хитрости. Даже если невеста, после того как ее разглядели, пришлась не по нраву, ее должны были взять, чтобы не опозорить отказом семью.

Отказ от невесты мог быть только в том случае, если были в полной мере видны ее физические изъяны: косые или слепые глаза, не одинаковой длины ноги, глухота или сумасшествие. В этом случае ни народ и ни церковные власти не осуждали жениха и его родню. И не призывали к суду.

Так вот, о том деле и времени, когда к моей прапрабабушке пришла одна девица. Пришла так, чтобы никто ее не увидел, не прознал, укутавшись в шелковую шаль. Пришла и упала ей в ноги. Звали девицу Пистимея. Моя прапрабабка подняла ее и усадила на стул. Девица плачет и рассказывает.

Родилась она в богатой и состоятельной семье. При отце-батюшке и родной матушке дожила до семнадцати лет. Все ее любили, холили и жалели, потому что она народилась на свет с подпорченным глазом. Так она была бела и мила и румяна, а вот лицо из-за глаза смотрелось очень некрасиво.