По лезвию катаны - Логачев Александр - Страница 23
- Предыдущая
- 23/66
- Следующая
А Оля… С ней было хорошо и удобно. Вполне возможно, что их отношения переросли бы в оформление законных отношений. Потому что бурной страсти между ними не было с самого начала, а была спокойная симпатия, совпадение темпераментов и характеров. А такие связи — судил Артем с высоты своих двадцати пяти лет — как правило, заканчиваются браком. И нередко счастливым. Только теперь чего уж…
— Что это было? — Омицу открыла глаза.
Артем мог бы поблагодарить японскую девушку за то, что отогнала от его глаз щемящие картинки невозвратимого прошлого.
— Я будто летала, — сказала Омицу.
Артем не стал говорить, что это был не кто иной, как его величество оргазм. Артем просто кивнул. Его вдруг охватила вполне объяснимая и вполне обычная в таких случаях мужская или, если угодно, самцовая гордость. Тело испытывает приятную легкость и слабость, а рядом лежит покоренная и удовлетворенная тобой женщина…
— Надо одеться, — сказал Артем, вставая. — А то не заметим, как замерзнем.
Конечно, замерзли бы они не скоро — разгоряченные, к тому же в пещерке было очень даже тепло, — однако рисковать не следовало, аспирина и пенициллина в случае чего будет не достать.
— Уже одеваться? — игриво поинтересовалась Омицу.
Кокетство, оно у женщин в крови, это не зависит от места проживания и века.
— Разве нам долго раздеваться? К тому же, если тебе не захочется раздеваться самой, я помогу, — пообещал Артем.
Надели они, впрочем, только штаны и куртки, меховые безрукавки оставили на полу пещеры, на них вновь легли. Омицу прижалась к Артему, положила голову на плечо.
«Кстати, — подумал Артем, — вот тебе, внутренний голос, ответ на твои ехидные намеки по поводу паспорта и возраста. Может, девушка и чрезмерно молода по чьим-то меркам, но мужчины у нее были».
— Я думаю, судьба просто берегла тебя для яма-буси, — задумчиво произнесла Омицу. — Поэтому у тебя не было жены и детей. Интересно, какими будут наши дети?
Подобный поворот разговора инстинктивно пугает любого мужчину, пусть на уме у него даже самые что ни на есть серьезные намерения. Инстинкт, он завсегда сильнее любых намерений разума.
Артем поспешил уйти от темы не то чтобы неприятной, но уж очень преждевременной.
— Скажи, Омицу, а ты бывала внизу? В деревнях, в городах?
— Я часто там бываю. А как же иначе! Нам нужен рис, морская рыба, одежда и еще много всего нужно.
— Вы заходите в город, ходите по улицам?
— Очень редко, — сказала Омицу.
— А как тогда?
— Ночью мы приходим к тем людям, которые нас ждут.
— Эти люди тоже яма-буси? — спросил Артем.
— Нет, — сказала Омицу, — если бы они были яма-буси, они жили бы с нами. Это люди, которые разделяют учение Энно Одзуну, но они не хотят или не могут жить в горах. Или это люди, которым нужны наши травы.
— Понятно, — сказал Артем. — Они потом продают ваши травы другим людям или врачуют ими своих односельчан?
— Да, — сказала Омицу. — Иногда нас просят помочь в лечении людей или скота. Я умею лечить, но не очень хорошо. Очень хорошо умеет лечить Ёсико. У нее внутри есть такое тепло, что ей достаточно иногда просто провести рукой над раной или язвой. Если ты сломаешь ногу, то увидишь, как быстро заживет твоя нога.
Омицу явно хотелось говорить на другие темы, что она и сделала:
— У тебя не было жены, Ямамото. Но ты, судя по всему, умеешь обращаться с женщинами. Значит, у тебя было много женщин. Почему же у тебя не было детей? У тебя неплодоносное семя? Я знаю, такое бывает. У Тоётоми было так же. Никто не смог получить от него ребенка. Я тоже не смогла. Это очень плохо, если у тебя такое же семя.
Своей не стесненной ничем откровенностью Омицу сумела смутить Артема. М-да, вот естественный человек. Все вещи называет своими именами, Артем к этому не привык. Так, о чем она спросила? Почему у меня нет детей? Ну, не рассказывать же, в самом деле, о контрацепции? Полночи уйдет на то, чтобы растолковать, зачем, почему, как это делается, кто позволяет и чем мешают лишние дети.
Артем предпочел замолчать эту тему. Тем более что другой вопрос щекотал его любопытство.
— Тоётоми, это кто такой? — Помимо воли и желания в нем шевельнулось нечто вроде ревности. Каждый мужчина, или, если угодно, самец, хочет быть безоговорочным обладателем всех женщин или, если угодно, самок в доступной ему близости. Нужны они ему, не нужны, без разницы. Так заложено природой.
— Тоётоми был яма-буси, жил с нами.
— Его в последнем бою убили самураи?
— Нет, он погиб еще раньше. Его задрал тигр.
— Ты говорила, что вы иногда ходите по городу, — сказал Артем.
— Да.
— Что тебе нравится в городе?
Одолевать девушку расспросами про телевизоры и телефонную связь Артем не стал, помня свой нулевой успех с Такамори. И потом, честно говоря, по тому, как она себя ведет и что говорит, не похоже, чтобы она была знакома с телевизорами и телефонами. Да к тому же, сдается, косвенными расспросами легче докопаться до истины.
— Мне нравится, как одеваются женщины, — просто ответила Омицу. — Я бы тоже хотела носить кимоно и еще хотела бы, чтобы у меня были в волосах большие красивые заколки. А еще я хочу, как они, делать лицо белым-белым, чтобы быть красивее. Но почему ты так интересуешься людьми, которые живут внизу? Ты хочешь уйти к ним?
— Нет, — не вполне искренне ответил Артем. — Просто, как всякий чужестранец, я хочу больше узнать о вашей стране.
— Я пойду завтра в город. Можешь пойти со мной. Только тебе нельзя показываться на людях. Но ты можешь побыть где-нибудь рядом.
— Я пойду с тобой, — твердо сказал Артем. Черт побери, надо снять все вопросы. А то, сиднем сидя в горах, до скончания веков можно терзаться — а вдруг я все же нахожусь не в средневековой Японии, а на задворках ядерного века? И во-вторых, не мешает просто оглядеться. Потому что если искать дорогу назад, в будущее, то поиски следует начинать с Китая. А откуда еще? Там, где выход, там — по логике вещей — скоре всего, и вход. И надо придумывать, как в этот Китай перебраться…
— А еще в городах и селениях мне нравятся жены и мужья, — вдруг сказала Омицу.
— В каком смысле? — не понял Артем.
— Мне нравится, когда мужчина и женщина живут вместе. Я бы хотела жить с тобой и чтобы не пришлось отдавать тебя другой даже на время. — Омицу запустила ладонь в его волосы. — Останься со мной после того, как ты сделаешь ребенка этой коротконогой Ёсико и этой Миноура с противным тоненьким голоском, хорошо? Я буду очень послушной, буду делать все, что ты мне скажешь…
— Погоди, погоди, — Артем приподнялся на локтях. — С чего ты взяла, что я собираюсь… делать ребенка Ёсико и Миноура?
— А как же иначе? — сказала Омицу. — Нам нужны дети…
— Так, так… — Артем в возбуждении вскочил на ноги. — Я вроде бы начинаю понимать, что к чему. Ну конечно, конечно… Все сходится!
И действительно, все удивительным образом сходилось в его мозгу. Состыковывалось, как кубики в конструкторе — паз в паз.
— Как же я сразу не догадался! То-то мне казалось странным, что меня посвятили в святейшую из тайн и при этом не убили. И поганая деревянная фигурка! Водопад! И водопад сюда же, конечно! Ну, теперь все понятно! Ах ты, старый мухомор…
Артем быстро натянул на себя меховую безрукавку.
— Мы потом с тобой договорим, Омицу, обязательно договорим. А сейчас мне надо уйти. Образовалось срочное дело…
…Артему не пришлось выволакивать Такамори из пещеры. Старик медитировал на пригорке поблизости от входа в нее. Или делал вид, что медитирует. А хоть кто-нибудь спит в эту ночь?
Из духовного уединения Артем вырвал старичка самым немилосердным образом — за шкирятник. Огляделся, где тут подходящее местечко для серьезного мужского разговора. Ага, вон поблизости славная ниша в скале, скрытая зарослями от нескромных взоров тех, кому вздумалось бы гулять по ночам. Туда гимнаст и поволок «спящего в горах», который не оказывал ни малейшего сопротивления. В тишине уютной ниши Артем, взяв Такамори за грудки, хорошенько его встряхнул:
- Предыдущая
- 23/66
- Следующая
