Мечи Ямато - Логачев Александр - Страница 19

• Предыдущая
• 19/70
• Следующая

— Замолчи! — вскинул руку один из самураев.

— Замолчать? Ты затыкаешь мне рот? Я разве начала обвинять? Если ты хочешь, чтобы я не продолжала, встань здесь, рядом со мной и нашим гостем, скажи, что ты не веришь в его виновность только потому, что он гайдзин.

«Она восхитительна, сгореть мне в аду! — Артем, забыв обо всем, любовался этой женщиной. — Да ради такой женщины... даже не знаю что...»

— Ты не встал рядом, тогда я скажу про тебя, Куримото! — Ацухимэ наклонила нагинату. — А-а, ты положил ладонь на рукоять катаны! Что ж, выхватывай меч и пытайся снести мне голову. Только я раньше успею достать тебя нагината. А еще раньше я успею сказать, что хотела. Все знают, как ты относился к чужеземцам. Ты любил повторять: «Все чужеземцы — варвары, не допускать гайдзинов в страну, выдворить тех, кто есть, и раз и навсегда очистить от скверны Землю Богов — Японию!» И вот ты видишь чужеземца, которого Мацудайра принимает в своем доме как равного. Все тут знают, что ты подвержен вспышкам гнева, во время которых тебе трудно сдержать себя в ножнах благоразумия, и эти вспышки сэнсэй, как ни бился, побороть не мог...

— Твой язык подобен пчелиному жалу, женщина! — закричал Куримото, выхватив из ножен длинный меч.

И тут Ацухимэ одним движением туловища, можно сказать, уничтожила самурая. Она элегантно, так, на носочках, развернулась и оказалась к грозному самураю Куримото спиной, тем самым оставляя его в полных дураках — не рубить же ему женщину мечом со спины, не кричать: «Эй ты, повернись!» Он так и застыл в нелепой позе, не зная, что ему делать. Нет, может быть, он бы опомнился и закричал: «Эй ты, повернись!», да только Ацухимэ как ни в чем не бывало, будто ничего и не заметила, продолжила говорить:

— Вы согласитесь, господа самураи, что не только у чужестранца были причины желать смерти сэнсэю, а? Так? Согласны со мной? Или мне продолжать называть имена?

— Я не соглашусь с тобой, женщина, — вдруг снова заговорил Хара Итиноси, про которого Ацухимэ уже говорила. — Может быть, не все здесь знают, но за голову этого гайдзина даймё Нобунага назначил награду. Коку риса! Выходит, гайдзин уже совершал преступления в этой провинции. И наверное, не одно, раз награда так велика...

Артем не исключал, что это прозвучит рано или поздно. Слухом земля полнится. Плохо, конечно, что дошло до селения Касивадзаки, плохо, что сейчас прозвучало, да уж ничего не попишешь. Самураи зашумели, обсуждая услышанное. Артем же увидел, что сестра Хидейоши как-то сразу поникла, взгляд ее агатовых глаз потускнел. Допустить, чтобы он тускнел и далее, остаться без ее поддержки было никак нельзя.

— Это так! За мою голову Нобунага действительно назначил награду! — громко сказал Артем. — Именно поэтому я последний, кто был бы заинтересован в смерти мастера Мацудайра. Потому что я пришел в этот дом в поисках убежища и мастер обещал мне покровительство и защиту. А теперь я лишен ее.

— Тогда я знаю, что мы сделаем! — Хара Итиноси поднял вверх руку. — Мы пошлем за Нобунага. Как бы мы здесь ни относились к даймё, это будет лучшим выходом. Он следит за порядком в провинции, преступления и преступники — это по его части. Пусть придет и выяснит, кто убийца.

«Правильно», «Очень верно придумал», «Мудро», «Всех устроит», — зашептались вокруг. Ацухимэ же молчала. Она опиралась на нагината, но в позе ее угадывался надлом. Вероятно, чтобы предупредить возможные возражения, Хара Итиноси сказал:

— Мы знаем, случись такая беда с кем-нибудь из нас, сэнсэй не пустил бы даймё Нобунага в Касивадзаки, мастер Мацудайра сам нашел бы убийцу и наказал его. Но мастера с нами нет. Поэтому нужен человек, кто установит истину.

«Гладко стелет гад, — подумал Артем. — И что тут можно сделать? Смириться? Пусть посылают за Нобунага, а пока тот едет, попробовать удрать».

— Я готов согласиться с господином Итиноси, — сказал Артем. — Пусть пошлют за Нобунага. Пусть он найдет убийцу. Ради этого я готов сдаться даймё и предстать перед его судом. Но я бы предложил подождать до утра. До утра не отправлять гонца к Нобунага.

— Что это изменит, гайдзин? — спросил кто-то из самураев.

— Сейчас мы все во власти чувств. Утром же придет очередь мысли. Может быть, утренний свет и спокойствие ума откроют нам некую очевидную истину, мимо которой мы прошли ночью.

— Он попробует сбежать! — крикнул самурайчик Наканэ.

— Он пытается обхитрить нас! — поддержал его Цурутиё.

— Можете охранять меня всей школой, — развел руками Артем.

— Всей школой незачем, но четверо самураев будут постоянно рядом с тобой, — сказал Хара Итиноси, который, кажется, потихоньку выдвигался в главные.

— А я буду рядом с этими четырьмя, — сказала Ацухимэ. — Чтобы они ничего не натворили.

— Я все же не понимаю, зачем нам нужно ждать рассвета! — Куримото с лязгом задвинул меч в ножны.

— У нас говорят, утро вечера мудренее, — сказал Артем.

— Решено, — твердым голосом произнес Хара Итиноси. — До утра гонца к Нобунага не отправляем.

— Ты на что-то надеешься? — тихо спросила девушка, наклонившись к Артему.

— Я попробую отыскать след, который приведет к убийце. Задача сложная, но выполнимая...

«Ведь это я только так пообещал, что легко поймаю Кирпича. Если б это было так просто, мы бы их всех давно переловили, Шар-рапов» — эта фраза из незабвенного кинофильма не давала Артему покоя, пристала, как банный лист, и вертелась на уме... — так, бывает, прилепится к языку некая мелодия, ходишь напеваешь ее или насвистываешь и никак не можешь избавиться...

Вот, казалось бы, он, человек знакомый с книжными и киношными похождениями великих сыщиков, вооруженный представлением о дедукции, смотревший сериалы про Эркюля Пуаро и мисс Марпл, прочитавший на языке подлинника тьму-тьмущую российских детективов, — он должен был в два счета распутать это дельце. Однако прошло уже часа два (а то и более) с того момента, когда чужестранцу предоставили относительную свободу, а Артем убийцу еще не нашел.

Четверо самураев ходили по пятам и таращились на Артема так, словно подозревали его в совершении не только ночного, но и всех нераскрытых в стране Ямато преступлений, начиная с эпохи первого императора и по сей день. Кто-то из них ограничивался сердитым сопением и грозным блеском очей, а другие нет-нет да и толкнут невзначай, исподтишка. И они называются благородными самураями, джентльменами древних эпох, блин! Впрочем, им простительно по причине малолетнего возраста, они еще глупые дети. И по этой же причине Артем не отвечал им, делал вид, что не заметил. Зато Ацухимэ однажды заметила и так влепила древком нагината по руке, что отбила охоту к шалостям у всех добровольных вертухаев самурайского звания.

Тело мастера все еще лежало в центре фехтовального зала. На этом настоял Артем, сказав уже всем, что убийца мог оставить следы и эти следы он попробует отыскать. Ацухимэ его поддержала, а Хара Итиноси не возражал, видимо, за ночь устав уже возражать и спорить до хрипоты.

Однако никаких следов Артему обнаружить не удалось. Он, конечно же, думал о снятии отпечатков пальцев и о прочих приемчиках из сферы доступной криминалистики, с которыми злоумышленники просто не могли быть знакомы по причине многовековой своей отсталости и, стало быть, не опасались прокола с этой стороны. Но как тут снимешь те же отпечатки, с помощью каких таких подручных средств? Ну, допустим, бумага тут найдется, только сгодится ли она? Потом что-то нужно напылять на поверхность рукояти кинжала, как-то делать оттиск, как-то надо уговорить самураев «сдать» свои отпечатки...

Хорошо. Пусть невероятными усилиями он все же снимет отпечатки с орудия преступления и «откатает пальчики» у всех самураев. Пускай какие-то отпечатки совпадут. А как убедить этих дремучих нехристей, что папиллярные линии у людей уникальны и их совпадение есть неоспоримое доказательство виновности, какими аргументами достучаться до их деревянных мозгов? Одного утра на все это громадье задач явно не хватит. Так стоит ли вообще затевать? Думается, что нет.

• Предыдущая
• 19/70
• Следующая